Без Поводыря - Андрей Дай

Ну и, конечно, норма выработки была приведена в соответствие с назначенной главным управлением, а за ее перевыполнение – назначена премия.

Известие о том, что Анастасий Борисович, несмотря на все прегрешения, остается на посту местного управляющего, чуть не превратило стихийный митинг в акцию протеста. И сбить накал страстей удалось, только огласив вторую часть сообщения: подпоручик в отставке Евгений Яковлевич Колосов, прежде бывший комендантом Троицкого и Тундальского рабочих поселений, отныне назначается еще и инспектором по правам работников двух предприятий. Любая направленная молодому нигилисту жалоба будет немедленно рассмотрена и меры приняты.

– Яклыч барин хочь и молодой, а за работных людей – радеет. Премного о нем наслышаны, – громко сказал кто-то в толпе, и все успокоились. А я тихонечко спустил курок «адамса» с боевого взвода.

Потом был плотный завтрак, краткие сборы и ворох шкур на санях. Помню еще стоящих вдоль главной улицы – она же, по традиции, основная транспортная магистраль поселка – женщин, кланявшихся в пояс, стоило нам поравняться. Пошутили с Герочкой на ту тему, что в попытке укрыться за вымышленным Шмидтом случайно создали местную легенду о добром и справедливом ревизоре. И что если у народа действительно такая долгая память, как это принято считать, – в Судженке наверняка появится улица, названная в честь никогда не существовавшего проверяющего из Томска…

Сказалась бессонная ночь. Стоило последним строениям шахтерской деревни скрыться за деревьями, как я, убаюканный шипением скользящих по снегу полозьев, уснул. И преспокойно почивал, пока наш небольшой караван не остановился у очередной приготовленной для ночевки угольных караванов площадки у обочины.

– Вы знаете, Герман Густавович, – задумчиво выговорил Петр Фрезе, когда мы вылезли из теплых гнезд в санях и отошли в сторону размять затекшие ноги. – Мне, право, неловко это вам говорить. Но мне кажется… Нет. Я вполне уверен. Мой отец…

– Не нужно, Петр Александрович, – улыбнулся я молодому горному исправнику. – Не стоит судить отцов! Мы в неоплаченном долгу перед нашими родителями и не вправе их осуждать. Даже если кажется, что они поступают…

– Низко! – воскликнул Фрезе-младший. – Это же низко! Как он мог?! Пытаться скомпрометировать вас через смерть погибших в глубинах земли людей! Это же… Это же страшно… Штреки… Эти темные дыры в горах. Норы! Настоящие норы, где можно только ползать на четвереньках…

Все верно, Герочка! Парень просто до ужаса боится шахт! И в его представлении – нет смерти страшнее, чем погибнуть в обвалившемся штреке. И это – потомственный горный инженер! Как тут не появиться чувству вины! Добавить сюда еще присущий молодым людям максимализм – и получим полный «гороскоп» Петра Фрезе.

– Вы не задумывались о том, чтобы сменить вид деятельности? – поинтересовался я. – Я же вижу, как вас, сударь мой, интересуют инженерные новинки.

– И рад бы, ваше превосходительство, – грустно улыбнулся исправник. – Но мне еще два с половиной года нужно отслужить, прежде чем стану свободен в выборе. А вот после… Герман Густавович, я был бы рад…

– Зовите меня Генрихом Густавовичем, – вынужден был я перебить Фрезе. – Я бы не хотел, чтобы вы раскрыли мое инкогнито.

– Конечно-конечно, – понимающе улыбнулся молодой человек. – Простите, ваше превосходительство. Я уже имел возможность оценить ваш блестящий замысел. Под чужим именем лично проинспектировать ваши предприятия… Это… Я о таком даже в книгах не читал.

– Благодарю. Что же касается ваших увлечений инженерными новинками. Как только окажетесь свободны от долга, поставьте меня в известность. Я, быть может, плохо разбираюсь в достоинствах того или иного изобретения, но тем не менее весьма ими интересуюсь. И готов финансировать наиболее перспективные разработки.

– О! Это я вас благодарю, Герман Густавович! – воскликнул Фрезе, опять позабыв о моем новом имени. – Буду с нетерпением ждать этого момента. И надеюсь… Это в какой-то мере сможет примирить вас с моим отцом…

Скользкая это тема. Неправильная. Негоже обсуждать с чужими, малознакомыми людьми ошибки своих родителей. Как и извиняться за их проступки. Дети не должны отвечать за то, чему не могли помешать.

А снег на опушке леса был мягким на вид. И снежно-белым, каким ему и положено быть.

Глава 4

Черный металл

Главный цех нового, выстроенного всего за полгода Василием Степановичем Пятовым завода был похож на средневековый замок. Такой, знаете ли, из фэнтезийных, битком набитых спецэффектами фильмов про рыцарей и драконов. Стоило немного прищурить глаза и перестать обращать внимание на характерный шум и клочья пара из каких-то отдушин, как фантазия послушно превращала трубы в высокие башни, а прихотливо изогнутые пандусы – в мосты надо рвом.

– Илья Петрович уверял меня, что уже к началу весны…

– Пф-ф-ф-ф! Илья Петрович! – фыркнул Пятов. – Его превосходительство, конечно, выдающийся человек… Но…

– Но?

– Простите, ваше превосходительство. Господин Чайковский у нас большой идеалист, и ни он, при всем его опыте, ни я – никогда прежде не строили подобного уровня предприятий. Тем более…

– Тем более в Сибири?

– И это тоже, Герман Густавович. Но я хотел сказать – на пустом месте. Понимаете! Не хватает буквально всего. Кирпича, извести, пиломатериалов… Но в первую очередь…

– Позвольте я догадаюсь, Василий Степанович. Думаю, не ошибусь, если скажу, что главный дефицит – люди. Я прав?

– Отчасти, ваше превосходительство. Лишь отчасти. Еще осенью я бы с этого и начал. Но нынче это не самая большая наша беда.

– Вот как?

– Именно так, ваше превосходительство… Нет. Вы не так поняли. Опытных, знающих – действительно мало. Немного больше, чем осенью, конечно. Все-таки гольфштинские переселенцы пришлись как нельзя кстати. Смею надеяться, что и от организованного господином Колосовым училища вскоре появится толк… Они хотя бы черта поминать и креститься, глядя на кипящий чугун, перестали… А вот остальных… Подсобные рабочие, строители… Этих и сейчас больше чем нужно.

– Мастеров взять больше неоткуда, дорогой мой Василий Степанович. И вам это прекрасно известно.

– Да-да, конечно, Герман Густавович. Я понимаю…

– Так в чем же основная беда?

– Отливки. Изделия из железа. Тундинский завод уже теперь отстает от графика поставок более чем на месяц. Мы только-только закончили установку оснований для прокатного стана, а должны были еще перед Рождеством начать наладку вальцов.

– Это настолько критично?

– Как вы сказали? Критично?

– От этого все зависит?

– Ах вот вы о чем… Ну, пожалуй нет, ваше превосходительство. Только рельсы. Мелочные изделия… Бытовое чугунное литье. Гвозди, простейшие инструменты вроде кирок и лопат с топорами – это мы уже производим в достаточном количестве. Но этого совершенно недостаточно, чтобы загрузить даже пятую часть мощности.

– Даже так?

– Именно так, ваше превосходительство. Использующаяся метода позволяет выдавать намного… в разы больше железа. Опыты показали, что получающаяся из местной руды сталь все-таки несколько хуже вырабатываемой в Златоусте, но тем не менее вполне приемлемого качества. Для железнодорожных рельс и иного проката, я имею в виду. Мы могли бы уже с началом апреля начать производство, если бы на Тундинском сократили выделку изделий для железной дороги и больше стремились бы к удовлетворению наших потребностей.

– Нет.

– Что, позвольте?

– Нет, Василий Степанович. Об этом не может быть и речи.

– Но почему? – вскричал Пятов. – Ведь потом мы бы легко нагнали…

– И что дальше? – грубо перебил я инженера. – Допустим, что даже нагнали. Настроили эти ваши… валы? Вальцы? Вальцы. Сколько верст в день вы можете их делать? Ну, или в пудах? Сколько пудов железа в день?

– В трех заложенных у нас конвертерах – около десяти тысяч пудов в сутки, ваше превосходительство.

– И сколько это в саженях?

– Это… Немногим более двух верст…

– Прекрасно! Значит, за два или три года вы будете готовы снабдить всю дорогу, от Красноярска до Тюмени. Не так ли?

– Эм… Ну да. Но за три – точно.

– Отлично. Это просто отлично. Но есть одно «но». Государь еще не дал своего дозволения на ее строительство. Правление строящейся дороги наверняка не станет спешить с выкупом готовой продукции, раз ее рано еще укладывать на шпалы. Произведенные вами тысячи верст прекрасных рельсов тяжким грузом лягут на баланс наших заводов.

– Но что же тогда… Но как же…

– Не торопитесь с рельсами, дорогой Василий Степанович. Господин Чайковский в Тундальской вполне в состоянии удовлетворить нужды «заводского» отрезка пути. А вы займитесь-ка лучше листовым железом. Кровельным, котельным… Какое там еще потребно для пароходов? Можно еще построить несколько вагонов… В виде эксперимента… Ну да вам виднее.