Ведьму сжечь, или Дракон, я тебе (не) пара (СИ) - Блэк Айза

— Это тебя не касается, — гордо задираю голову.

— Сама не помнишь, — усмехается мне в лицо.

— Чего это?

— Личность Августины практически стерлась. Иначе ты бы знала легенду и поняла, что с тобой происходит.

Вот нахал! А ведь не поспоришь.

— Какая еще легенда? Прекрати говорить загадками, — фыркаю.

С облегчением замечаю, что мои руки стали прежними. И надолго ли это? До следующего птичьего приступа?

— Присядь. Выпей прохладительного отвара. Он тебе сейчас необходим, — указывает рукой вглубь комнаты, где располагается стол, уставленный всевозможными угощениями.

От его слов облизываюсь. Жажда меня действительно испепеляет. Но вдруг он мне чего подсыпал? Как подсказывает мой маленький опыт пребывания в этом мире, от драконов можно ожидать любой подлости.

— Напиток приготовлен специально, чтобы остудить твой жар. Никакого яда в нем нет, — угадывает мои мысли и это бесит.

Но моя жажда сильнее здравого разума. Потому подбегаю к столу хватаю графин и жадно, некультурно опустошаю его за одно мгновение.

С блаженной улыбкой падаю на стул. Как же хорошо… Кровь в венах больше не выжигает меня. Я снова чувствую себя человеком!

— Так что там насчет легенды? — смотрю на дракона, который с нахальной улыбочкой уселся напротив меня.

— Несколько сотен лет назад мир был един и несокрушим. Три стихии: воздух, вода и земля властвовали на наших землях. Энергия, которая питала нас, исходила из священных вулканов. Они давали силу и оберегали народ, — начинает свой рассказ дракон, при этом неотрывно смотрит мне в глаза, словно ищет там нечто ведомое только ему.

А я наблюдаю, как плавно меняется цвет его глаз, непрерывный калейдоскоп. Завораживающее зрелище.

— Вулкан? — сложно вникнуть в суть, когда я будто под чарами неведомой мне магии. Его глаза — очень опасное оружие. — Так это же огонь? Лава?

— Тогда наш мир не знал огня, — и снова удивленный взгляд.

Хотя тут понятно, он считает, что Августина все это знает, и сейчас он рассказывает мне прописные истины.

— Как тогда у вас появился огонь?

— Миром правили три верховных полководца. Три самых уважаемых и древних рода, которым покорялась одна из стихий. Таммит — владыка стихии земли влюбился в сироту без рода. Тогда не было четкого запрета на подобные браки, но они не приветствовались. Но ради их любви, мой предок готов был отказаться от всех благ, ибо для него самым великим даром являлась любовь. И у этого союза был бы счастливый финал, так как он отстоял свое право на этот брак, если бы Кетор — владыка стихии воздуха не воспылал греховной жаждой обладать девушкой. Вначале он всячески пытался добиться ее расположения, когда такой подход не увенчался успехом, он стал строить козни. Но любовь хранила пару, они поженились, на свет появился их сын. И вскоре девушка узнала, что вновь ожидает дитя. Зависть Кетора с годами только росла, а жажда обладать превратилась в одержимость. Он подло заманил Таммита в ловушку и убил на глазах у Сартеи. Женщина от горя превратилась в каменную статую, у которой из глаз непрерывным потоком лились слезы, они стекали к телу любимого, смешивались с его кровью… так родилось пламя возмездия. Оно сжигало народ, земли. Началась война, полились реки крови. Кетор поглотил силу владыки воды и, собрав своих приспешников, отгородился от мира в синем королевстве, пропитанном ненавистью, ложью и обманом. Вся магия, которая угрожала правителю, была признана вне закона, и все инакомыслящие, обладающие опасными способностями тотчас предавались огню. Народ моего предка, оставшийся в живых, отгородились в зеленом королевстве. Но их численность была мала, и чтобы выжить они заключили с Кетором мирный пакт. А преданные воины, оплакивающие гибель своего правителя Таммита, уберегая его сына, истинного наследника, скрылись в землях непригодных для жизни, — дракон показывает рукой на окно. — В результате из выжженной пустыни, поля брани, они сотворили красное королевство. Все эти годы, мои предки не оставляют надежды свергнуть наследников Кетора и восстановить справедливость. Священные вулканы окрасились кровью и стали извергать пламя, вместо животворящей энергии. Они теперь стали отбирать и карать и являются угрозой для двух королевств, и благодатным источником силы для красного королевства. В те годы, чтобы прекратить войну и сохранить мир от вымирания, мудрецы наложили чары на границы королевств. Таким образом, мы до сих пор не можем пересекать владения друг друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но ты ведь смог?

Сразу вспоминается, как он устроил бойню на площади, после чего притащил меня к себе в замок.

— С течением времени все меняется, — дракон усмехается, в теперь уже голубых глазах пляшут лукавые искры.

— И при чем тут я? С чего ты взял, что я становлюсь фениксом?

Мне еще до полного «счастья» не хватало влезать в драконьи разборки. Верните меня домой!

— Вот мы и подошли к сути легенды. Сартея превратившись в статую, прокляла мир, лишила нас способности испытывать самое ценное, по ее мнению, чувство — любовь. Она хотела покарать только врагов, но ее боль была так сильна, что проклятье пало на весь мир. С того момента существуют лишь договорные браки, основанные на четком расчете. Есть еще низменные инстинкты и животная потребность их утолить. Синее королевство — погрязло во лжи и лицемерии, за красивым фасадом прячет черную суть. Зеленые — живут в вечном страхе, как кара за трусость. А красные с вечной жаждой возмездия, — глаза дракона становятся черными, как непроглядная тьма. — Согласно легенде, сила священного вулкана и не рожденного дитя Сартеи породит огненную птицу феникса, ее огонь обнажит правду ото лжи и восстановит истину. Предзнаменованием станут — ожившие статуи воинов, что превратились в камень вслед за своей госпожой.

Его последние слова почему-то звучат как приговор мне. От них мороз по коже пробегает. Будто я уже и не хозяйка своей судьбы.

— Ты что-то говорил про личность.

— Пламя ее поглотит. Останется лишь чистая энергия огня, — отвечает буднично, словно само собой разумеющееся.

— У вас же уже есть огонь? Зачем вам еще? — спрашиваю осипшим голосом.

Отпустите меня! Не хочу! Зачем мне все это?!

— Огонь к огню да возродится истина! — глаза дракона вспыхивают красными искрами, и это пламя отзывается во мне, струится обжигающей лавой по венам.

— Какая еще истина?! — кричу возмущенно. — То есть ты спокойно собираешься наблюдать, когда моя личность исчезнет, а вместо нее появится пернатое нечто?

И это еще Семен сокрушался по поводу своей участи! Он хотя бы остался котом в душе. А я?! А меня?! Вот так просто стереть?!

— Это уже происходит. События прошлого стираются у тебя из памяти.

Хм… вообще-то… нет. Я все помню отлично. Но он же думает, что перед ним Августина.

Но факт остается фактом, несколько минут назад вместо моей руки была куриная, ой, тьфу, птичья лапа.

Как разобраться в этой ереси?

Ясно, что дракону нельзя говорить правды. Значит, и информация от него исходит не точная. Но хоть что-то. А дальше уже сама буду додумывать.

— И как я, по-твоему, заразилась этим фениксом?

— Ты получила священный дар! Не стоит приравнивать даже в словах подобное к болезни, — хмурится.

А как по мне — это реальный недуг. Иномирский. Гадкий. Интересно это лечится?

— И как я получила этот дар? — последнее слово выплевываю ему в лицо.

— Я поделился с тобой силой. Не буду напоминать наш уговор, который ты бессовестно нарушила, — смотрит на меня с укором. — Потом ты сбежала. И уж где была, что делала, и в чьих объятиях проводила ночи, — глаза вспыхивают багровым светом, — Мне неведомо.

Он чего? Это самое… ревнует Августину? У них точно были шашни!

От этого открытия хочется еще сильнее придушить Августину. Паршивая овца! Во что она меня втянула! Я Семена успокаивала, а теперь сама превращусь в нечто подобное. Ох, надеюсь, хоть не в такого монстра, как та зеленая дева. Я этого точно не переживу.