Августина лучше всех (СИ) - Васильева Юлия

Невесты же гибли по-разному.

Первую жену деда Ролана и Лунары во время прогулки с седла неудачно сбросила лошадь. Ее предшественница подавилась на собственном свадебном пиру. Я все листала и листала, отмечая гибель в пожаре, лихорадку, падение с лестницы, заражение крови, самоубийство и прочие ужасы, которые никак не могли быть связаны с одной стихией. Книга заканчивалась, вернее начиналась, Ральфом Северином, первая жена которого зимней ночью зачем-то вышла из замка, заблудилась и замерзла насмерть в собственном парке.

— А что было до Ральфа? — задала логичный вопрос я.

Марк пожал плечами.

— Биргиты не вели свои записи до Ральфа. Этот архив начал один из сыновей адмирала Барта Биргита. Теперь вы убедились?

Я тоже пожала плечами.

— Странное проклятие…

И действительно, помимо отсутствия общей стихии был еще один непонятный мне момент — Ролан. Как так получилось и где сбилось проклятие, что он появился на свет? Все, кроме Марины Северин, не оставили после себя детей.

Ох, Нора, даже сейчас за письменным столом моя голова пухнет от предположений, представляешь, в каком состоянии духа была я тогда?

И вот как раз в это время дверь в архив открылась и вошел Карл Биргит.

— Ты договорился? — вопрос был обращен к Марку, мне не досталось даже приветствия.

Я с удивлением переводила взгляд с одного на другого.

— Пока нет, — осторожно ответил младший Биргит. — Поздоровайся с миссой Лакшин.

— Нечего с ней манерничать. Предложи денег, она не откажется, — бросил старший так, будто меня в помещении не было.

— Отец, выйди, ты все испортишь, — процедил сквозь зубы Марк, который больше не казался бледным.

— А темперамент хороший, — не к месту похвалила Гусма, и оба Биргита уставились на нее. Няня с достоинством вынесла их взгляды.

— Лала, ты готова продать меня за красивый дом? — укоризненно протянула я на иланкийском.

— Что говорит эта женщина и почему она здесь?

— Это… — начал Марк.

— Это моя няня. — Я встала со стула и повернулась к хозяину дома. — И она, как мудрый человек, предупреждает, что не стоит злить мага огня, который находится в вашем семейном архиве.

Каюсь, Нора, в этот момент я уступила желанию поставить гесса Биргита на место, и на моей ладони начало разгораться пламя, а снятые ограничители позволили сделать его довольно угрожающим.

Это было, конечно, глупо (тогда я не знала, чем может ответить противник), но очень поучительно. Судя по лицу Карла, он надолго запомнил, что так обращаться со мной нельзя.

Надо отдать старшему Биргиту должное: он все же умудрился сохранить лицо в этой непростой ситуации. Дождавшись, когда я добровольно погашу пламя, гесс взял себя в руки и произнес:

— Приношу свои извинения, если был груб. Вопрос имеет для меня большое значение.

— Какой вопрос? — недоуменно ответила я, тоже успокаиваясь.

— Марк! — с угрозой рявкнул на сына гесс Биргит и вышел из архива.

Я повернулась к Марку.

— Так вы не сказали отцу о своей замечательной догадке, поэтому он со мной так обращается? Или это все же личная неприязнь?

— Не сказал, — покачал головой молодой человек, подошел к дальней стене под плотным покровом и завернул правую его часть. Под тканью оказалась гладкая поверхность, иссеченная разноцветными линиями, они стекали сложными узорами, похожими на корни сплетающихся трав, образовывали узелки и в какой-то момент обрывались. — Иначе он не отказал бы себе в удовольствии выбить знаки вашей силы — вот здесь.

Линия, на которую показал Марк, была медного цвета и заканчивалась точкой с мелкой надписью: «Августина Аврора». Выше стоял узелок из точек моих родителей: Платон и Анна. Рядом с именем отца красовался маленький значок пламени, рядом с именем матери — целительский крест. Чуть в стороне на том же уровне я увидела дядю, знак огня, а рядом зачищенное пространство, будто неведомый резчик поторопился, а затем исправил ошибку.

И таких веток разных цветов там больше десятка. Вот благодаря чему Марк мигом раскусил мою ложь!

Я нашла Лунару и Ролана: рядом с именем Лу стоял знак земли, точка же Ролана пустовала, как и моя. Терри и его братьям досталась сила либо молний, либо воды. Вся нижняя часть ветки урожденных Биргитов была без обозначения дара вплоть до прадеда Марка, где я наконец-то увидела знак воздуха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Почему вы не сказали отцу? — спросила я, внезапно смутившись, что так пристально рассматриваю голубую линию хозяев дома. — И что семья Биргит хочет от Маи Лакшин?

Марк не стал опускать покрывало и прятать от меня то, о чем наверняка уже догадываются все соседи.

— Потому что сохранение одной тайны всегда лучше обменивать на безопасность другой… А то, о чем я хочу вас попросить, лучше пока хранить в тайне.

— Внимательно слушаю, — уверила его я, потому что и впрямь едва не подпрыгивала от любопытства на манер Лу.

— Вы же видели печать Лигии? Родители хотят ее снять.

Я была поражена — слишком много откровений для одного солнечного дня.

— Но разве не они ее поставили? И при чем здесь я?

— Печать поставили по воле деда и прадеда, когда стало ясно, что дар в Лигии не проснется, так же как во мне и нашей старшей сестре. — Было видно, что рассказывать ему неприятно, но он все равно продолжил: — Надеялись таким образом скрыть правду и дать ей шанс на удачное замужество.

— Но что изменилось?

— Лигия иногда жалуется, что печать давит…

— О!

Нора, это могло значить только одно: в девушке проснулся дар! Да, поздно, но он все же у нее есть. Вряд ли сильный, и еще…

— Вы знаете, что если снять печать, то на коже останется след? — спросила я.

Марк кивнул.

— Целитель говорил отцу, но для него это неважно.

— Почему?

Вот тут мой собеседник смутился по-настоящему. Я смотрела, как он мучительно пытается подобрать слова.

— Вам известно, как семьи гессов могут потерять свой дар?

Я покачала головой.

— Знаю только, что иногда дар пропадает на одно, реже на два поколения, а затем появляется вновь.

Марк переступил с ноги на ногу и отчего-то посмотрел на Гусму.

— Если он хочет взять тебя за руку, касим, или поцеловать, я могу подождать за дверью, — тут же откликнулась няня, не сводившая с нас глаз. И это блюстительница моей чести!

Я шикнула на нее.

— Да говорите уже, иначе Гусма и впрямь подумает, что вы собрались делать мне предложение!

Гесс Биргит моргнул от удивления и, кажется, именно благодаря легкому шоку справился со смущением.

— Вы правы, не будем вводить вашу охранницу в заблуждение… Сила рода может иссякнуть совсем из-за супружеской неверности. Женской — и тогда дети получают только материнский дар, или мужской, когда весь родовой дар может уйти по линии… кхм… бастарда.

Ну право, Нора, это сообщение не стоило таких переживаний с его стороны. О случаях наследования дара только по одной ветви нам рассказывали в общей теории, а про неверных жен достаточно сплетен в газетах, которые мой дядя не утруждает себя прятать.

— Так ваш отец лишь хочет узнать, какой именно дар проснулся? — догадалась я. Должно быть, мысль об изменах жены или родителей довольно долго мучила беднягу, раз он такой злой. Впредь буду ласковее со старшим гессом Биргитом. — А чего хочет сама Лигия?

— Она сказала, что не желает говорить о снятии печати, пока мы не найдем достойного мага огня.

— Постойте, зачем вам маг огня? Разве недостаточно сильного целителя?

— Печать ставится не только целителем, нужны еще маги разных стихий, минимум трех. Для Лигии ими стали мой прадед, ваш дед и гесс Ярин, муж вашей крестной.

— Так вы поэтому не тронули Терри во время дуэли?! — вскричала пораженная я. — Он вам нужен для снятия печати!

Да, Нора, вот и верь в благородство души.

— Не только поэтому… — замялся Марк. — Да, мы не дружим, но все равно знаем друг друга с детства. Было в нем что-то странное. Будто он пытался не отстоять свою честь, а…