Вообще чума! И эпидемии нашего времени - Алексей Сергеевич Паевский

все вещественные «сувениры», связанные с собой.

Последняя идея Росса, которую он активно продвигал, действительно спасла миллионы жизней: он полагал, что только уничтожение малярийных комаров сможет победить болезнь.

Юлиус Вагнер-Яурегг: польза от малярии

Третий герой «малярийной нобелевской саги» родился в старинном австрийском городе Вельс, известном под именем Овилия еще с древнеримских времен (впрочем, в 477 году его разрушили до основания варвары, и снова статус города он получил три четверти тысячелетия спустя). Его родителями были чиновник Адольф Йохан Вагнер и его жена Яуернигг Ранцони. Впрочем, просто Юлиусом Вагнером будущий нобелевский лауреат пробыл всего 26 лет. В 1883 году его отец был удостоен низшего дворянского титула риттера и стал зваться Вагнер Риттер фон Яурегг. Правда, уже в конце жизни — а после Первой мировой в Австрии титулы отменили вовсе, и в итоге осталось Юлиус Вагнер-Яурегг.

Деньги и связи у семьи были, поэтому и среднее, и высшее образование молодой человек получил весьма и весьма хорошее: сначала престижная Шоттенгимназиум, затем — медицинский факультет Венского университета. Шесть лет, с 1874 по 1880-й, он совмещал учебу с работой ассистентом у знаменитого Соломона Стрикера в Институте общей и экспериментальной патологии. Стрикер был знаменит в первую очередь своими трудами по гистологии и исследованием внеклеточного матрикса.

В 1880 году Вагнер (тогда еще просто «Вагнер») стал доктором и ассистентом Стрикера. В тот же год он познакомился с молодым учеником Жана Мартена Шарко — Зигмундом Фрейдом. Знакомство переросло в дружбу двух психиатров, которая продлилась долгие десятилетия. Правда, направление их мысли было противоположным — если Фрейд пытался понять, какие соматические проблемы вызываются психическими отклонениями, то Вагнер думал о неврологических основаниях психических проблем.

Заболевания, на которые обратил внимание в своей работе Вагнер Риттер фон Яурегг, были кретинизм и прогрессивный паралич. Первый представляет собой замедление умственного и физического развития на фоне недостаточности работы щитовидной железы. В те годы зоб и кретинизм были очень частыми «гостями» в приемных врачей Центральной Европы, особенно в Швейцарии. Именно Вагнер-Яурегг в 1898 году смог показать, что эти болезни связаны с недостатком йода в пище. Уже после Первой мировой он убедил австрийское правительство выпускать йодированную соль. Его коллега, нобелевский лауреат Эмиль Теодор Кохер, убедил сделать то же самое правительство Швейцарии.

С прогрессивным параличом (так его называли у нас, в мировой литературе его именовали dementia paralytica) ситуация была совсем иная. На самом деле это инфекционное заболевание — сифилис. Точнее, третичный сифилис, самая поздняя стадия, когда бледная спирохета попадает в мозг и вызывает распад личности, паралич и почти всегда летально. На конец XIX века 15 % «клиентов» домов умалишенных составляли именно пациенты с прогрессивным параличом. Так что да, в те годы сумасшествие было в конечном счете заразно. Ротация коек в этом случае была почти стопроцентной: заболевание убивало за четыре года.

Но остается это слово «почти». Как писал сам Яурегг, «наибольший интерес для врача представляет изучение случаев выздоровления при неизлечимых болезнях». Кто-то выживал, и нужно было понять, почему. Он заметил, что чаще всего выживают те, кто во время своей болезни болел чем-то еще. Особенно «удачным» случаем была тифоидная лихорадка. В 1887 году Яурегг предположил, что от прогрессивного паралича лечит высокая температура тела. И начал разрабатывать свой метод пиротерапии. Сначала, после работ Коха и первой эйфории с туберкулином, Яурегг пытался заражать туберкулезом и лечить потом туберкулез туберкулином. Тут его постигла двойная неудача — и лихорадка была слабенькая, и Кох ошибался — туберкулин не излечивал туберкулез.

Потом появилась надежда номер 606 — Пауль Эрлих разработал препарат сальварсан, который лечил сифилис. Но с третичным сифилисом он не справлялся.

Поэтому Яурегг обратил внимание на малярию: легкая трехдневная форма ее лечится хинином, и оказалось, что при правильно подобранных штаммах, сроках лихорадки до начала лечения и тактике ведения больного — выздоравливают до 85 % пациентов. Этот успех пришел к Яуреггу в 1917 году.

Кстати, некоторые специалисты считают, что в обстановке строгой секретности от нейросифилиса лечили и Владимира Ильича Ленина. Однако данных по этому вопросу пока что нет: некоторые медицинские документы вождя мировой революции засекречены до 2024 года…

Были у Яурегга и иные «достижения». Так, он предлагал лечить шизофрению, «вызванную чрезмерной мастурбацией», стерилизацией. Сам психиатр, конечно же, отмечал улучшение в состоянии пациентов.

В 1927 году пожилой Яурегг получил Нобелевскую премию по физиологии или медицине. На тот момент он был едва ли не самым возрастным лауреатом в этой номинации: ему уже стукнуло 70.

Метод пиротерапии просуществовал недолго: уже в 1940-е годы пенициллин стал способом номер один при лечении нейросифилиса. Так остается и поныне. Любопытно, что до сих пор неизвестно, как точно работает его метод. Вероятнее всего, высокая температура просто убивает бледную спирохету. Но, поскольку сейчас никто не экспериментирует с методом Яурегга, то достоверно выяснить это не удалось.

На Нобелевской церемонии представитель Каролинского института сказал: «Лауреат предоставил нам средство для эффективного лечения серьезной болезни, которая до настоящего времени считалась устойчивой ко всем формам терапии и неизлечимой».

Ту Юю и бессмертный Гэ Хун: наконец-то лекарство

В XXI веке малярия не раз и не только из-за Тутанхамона оказалась болезнью, связывающей глубокую древность и современную медицину.

В 2015 году Нобелевскую премию по физиологии или медицине наконец-то дали за подлинную медицину, а не за молекулярную или клеточную биологию. В числе трех лауреатов ее получила китаянка Ту Юю — за создание первого эффективного лекарства от малярии, артемизинина.

Препараты против малярии — разной силы и эффективности — были известны достаточно давно. После Второй мировой войны препаратом номер один стал хлорохин. Он появился в 1947 году и применяется до сих пор — но в первую очередь при аутоиммунных заболеваниях, а не при малярии. Почему так? Дело в том, что малярийный плазмодий слишком быстро выработал устойчивость к этому препарату, и в начале 1960-х встал вопрос о замене.

Китаянка Ту Юю работала в Институте традиционной медицины в Пекине и ставила своей целью найти растения, которые помогают при малярии, выделить из них активные вещества, а затем сделать на их основе мощное лекарство. Она провела скрининг экстрактов 2000 трав, но результаты были не очень радужными до тех пор, пока дело не дошло до обыкновенной полыни однолетней, она же Artemisia annua. И вот тут началось странное, а точнее — маловоспроизводимое. Какие-то экстракты не работали, какие-то работали. И тогда Ту Юю обратилась к древним источникам. Точнее — к труду великого китайского мудреца Гэ Хуна, жившего в IV веке.