Самый темный вечер в году - Дин Кунц

Умывшись холодной водой, Брайан вытерся бумажными полотенцами, зевнул, потер щетину на щеках и подбородке, сладко потянулся.

Ему требовался кофеин. В холодильнике стояли банки «Ред була», которые он держал под рукой на случай, если для сдачи заказа в срок работать придется всю ночь.

Когда он открывал холодильник, карандаша в правой руке не было: его сжимали пальцы левой.

— Вот к чему приводит усталость, — прокомментировал Брайан.

Положил карандаш на стеклянную полку холодильника перед пластиковым контейнером с недоеденными макаронами.

Открыв банку «Ред була» и сделав долгий глоток, Брайан закрыл дверцу холодильника, оставив карандаш на полке. Закрывая дверцу, четко зафиксировал, что карандаш лежит на полке перед контейнером с макаронами.

Вернувшись за стол и поставив на него банку «Ред була», обнаружил карандаш в кармане гавайской рубашки.

Конечно же, это другой карандаш, решил Брайан, не тот, что остался в холодильнике. И лежал в кармане с того момента, как он, Брайан, поднялся из-за стола.

Он сосчитал карандаши на столе, понимая, что не хватать должно двух: того, что в кармане, и того, что в холодильнике. Не хватало одного.

В полном недоумении Брайан вернулся к холодильнику, открыл дверцу. Карандаша, который он оставил на полке перед пластиковым контейнером с макаронами, не было.

Закрывая дверцу, он видел карандаш. Открывая — нет.

Вновь сев за стол, Брайан достал карандаш из кармана гавайской рубашки. С изяществом и ловкостью фокусника покрутил в пальцах, наконец сжал, готовый приступить к новому рисунку.

Брайан не собирался демонстрировать подобное мастерство. Его пальцы, казалось, вспомнили навыки прошлой жизни, в которой он. похоже, выступал в цирке.

Острие коснулось бумаги, грифель сам заскользил по ней, вырисовывая загадочность собачьих глаз.

Брайн с самого начала не так уж сосредоточивался на том, что рисует, потом е, е меньше, наконец совсем расслабился. Независимо от него рука, будто заколдованная, продолжала летать над бумагой.

Брайан чувствовал, как волосы на затылке встают дыбом, но он совершенно не боялся и не предчувствовал ничего дурного. Ощущал только нарастающее изумление.

Как Брайан и подозревал ранее (а теперь в этом отпали последние сомнения), он не мог претендовать на авторство этих рисунков. Был таким же инструментом, как и карандаш в его руке. Художник остался неизвестным.

Глава 15

Проспав несколько часов, Эми поднялась в половине восьмого, приняла душ, оделась, покормила деток и отравилась с ними на утреннюю прогулку.

Три большие собаки могли доставить Эми немало хлопот. К счастью, Никки вышколили, как надо. Всякий раз, когда Эми бросала поводки, чтобы собрать в пластиковый мешочек какашки, Никки выполняла команду «Сидеть» так же четко, как Фред и Этель.

Приятное теплое утро освежал легкий ветерок, а кроны королевских пальм отбрасывали тени, похожие на хвосты золотистых ретриверов.

Встав позже, чем обычно, Эми вычесывала всех трех собак только один час. Они лежали расслабленные, совсем как люди на массажном столе. На Никки она потратила больше времени, чем на Фреда и Этель, но клещей не нашла.

Без двадцати десять все четверо загрузились в «Экспедишн» и поехали по делам.

Первую остановку сделали у доктора Саркисяна, одного из ветеринаров, которые курировали спасенных собак (предоставляя «Золотому сердцу» немалую скидку) до того, как тех устраивали на постоянное жительство.

После осмотра Гарри Саркисян сделал Никки все необходимые прививки. Прописал лекарства для профилактики глистов, клешей и блох, пообещал, что полный анализ крови будет готов через два дня.

— Но у этой девочки наверняка все в порядке, — предсказал он. — Она — прелесть.

Когда Эми с Никки вернулись к «Экснедишн», Фред и Этель на какое-то время надулись. Они знали, что визит к ветеринару вознаграждается печеньем. И учуяли его в дыхании своей сестры.

* * *

Рената Хаммерсмит жила достаточно далеко от побережья, там, где островки дикой природы еще устояли перед безжалостным наступлением южнокалифорнийских прибрежных городов.

Ренате очень шли сапоги, джинсы и клетчатые рубашки. Эми привыкла видеть ее в этом наряде и с трудом могла представить ее в пижаме или пеньюаре.

Участок в три акра окружала белая изгородь. Луг, на котором когда-то паслись лошади, теперь служил большим передним двором.

Лошади стали роскошью после того, как Джерри, муж Ренаты, попал в автомобильную аварию. Его любимый «Форд Мустанг» модели 1967 года столкнулся лоб в лоб с пикапом.

Джерри парализовало ниже пояса, он также лишился селезенки, почки и немалой части толстой кишки.

— Но во мне все равно много дерьма, — уверял он друзей.

Чувство юмора он не потерял.

Пьяный, безработный и незастрахованный водитель пикапа отделался двумя выбитыми зубами и несколькими ссадинами. Не мучили его и угрызения совести.

Шестью годами раньше Хаммерсмиты продали строительную фирму Джерри, положили вырученную сумму на накопительный счет и урезали расходы в надежде, что денег хватит до конца их жизни. Тогда им было по пятьдесят два года.

Поскольку Рената не могла одновременно работать и ухаживать за Джерри, она боялась, что придет день, когда им придется продать землю. Она привыкла жить, никого не видя и не слыша, так что ее пугала даже мысль о соседях за стенкой.

Эми проехала мимо дома, где красные клематисы оплетали решетки, забравшись даже на крышу веранды. По пути созвонившись с Ренатой по мобильнику, она знала, что хозяйка занимается с собаками-призраками на прогулочном дворе.

Псарня, переделанная конюшня, примыкала к огороженной зеленой лужайке, половину которой накрывала тенью крона огромного виргинского дуба.

Шесть золотистых ретриверов лежали порознь на большом прогулочном дворе, большинство в тени.

Рената сидела на одеяле в центр двора, компанию ей составлял седьмой ретривер.

Открыв заднюю дверцу и выпустив деток из внедорожника, Эми оглянулась, посмотрела на дорогу, по которой приехала.

В дальнем ее конце, напротив въезда на участок Хаммерсмитов, в тени небольшой рощи палисандровых деревьев стоял «Лендровер», который следовал за ней все утро.

Когда она открыла калитку в прогулочный двор, Фред и Этель прямиком повели Никки к Ренате, чтобы поздороваться с ней (в теплом приеме они не сомневались) и поприветствовать Хьюго, ретривера, который составлял ей компанию.

Когда подошла Эми, четыре собаки уже радостно обнюхивали другу друга, Рената протянула ей бинокль, который принесла из дома, выполняя полученную по телефону просьбу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});