Вдова Клико - Хелен Фрипп

он был незаменим, и в растущем предприятии Клико у него была своя доля.

Франсуа налил бокал самого сладкого шампанского своего завода. Луи преувеличенно громко отхлебнул:

— Триумф терруара и умений, передаваемых на протяжении нескольких столетий, от «Дома Периньона».

— Вы и при клиентах так же пробуете? Пристало больше цирковому номеру, чем дегустации хорошего вина, — рассмеялась Николь.

Засиделись так поздно, что Жозетта дважды раздувала огонь, но истории все не кончались. Луи не мог усидеть на месте и, рассказывая, расхаживал по комнате, как медведь-шатун. Он говорил, что больше всего на свете любит дорогу, вечеринки и кухонные пересуды.

Франсуа был в ударе, а Николь помнила совет Наташи: радуйся сегодняшнему дню.

Наутро она проснулась перед рассветом — Франсуа опять исчез. Сердце у нее подпрыгнуло при виде записки на подушке.

Виноградные лозы не умирают. Они чернеют зимой, но весной выпускают нежные листки, выдерживающие ледяные ветры и грозы, впитывающие в себя майское солнце. Они видят восход, притягивают к себе туман раннего утра, питаются от бледной земли, слушают взлеты и падения летней песни жаворонка. Виноград ловит листьями лунный свет, видит, как пляшут звезды, рассыпая вокруг блестящие осколки. Я слышу вкус каждого сорта винограда, и ты тоже. Нам предназначено быть вместе, но сейчас наше счастье обратилось в пыль.

Я не прошу прощения, но верь мне: я вернусь.

Франсуа

Дрожащими руками засунув записку под подушку, Николь изо всех сил силилась сдержать слезы и страх. «Ради него и ради ребенка будь сильной, твердила она себе. — Он всегда возвращается».

Но как она ни старалась, предательские слезы все же лились по щекам.

Зарделся рассвет, как и наутро после свадьбы, а вместе с ним вернулась и знакомая целеустремленность. Николь быстро оделась, выскользнула наружу, пока весь дом спал, и оседлала Пино, своего любимого скакуна, замотав ему копыта тряпками, чтобы никто не услышал.

Когда она подъехала к Горе, лозы стояли окутанные туманным облаком, но небо над ними было свежим и ясным. Вдали холодный ветер бередил поверхность светлого озера, в котором бог знает сколько раз плавали Николь и Франсуа.

Она крепче завернулась в плащ. Еще миля вниз по течению — здесь она очень надеялась его найти.

Заухали совы, и у Николь волосы шевельнулись на затылке. Мятежники-роялисты терроризировали восстаниями сельскую местность Франции, а перекликались они совиным уханьем. Они ловили невинных людей, даже женщин, принимая их за республиканцев, и избивали. Прав был Франсуа — не той страной стала теперь Франция, где только новорожденный чувствовал бы себя надежно и безопасно.

Николь пришпорила коня, понеслась в лучах рассвета. Чем дальше она скакала, тем шире становилась река, и наконец стал слышен ее рев. И вот за поворотом Николь нашла его — он стоял по колено в яростном потоке, а река неслась так широко и быстро, что от рева ее все тряслось.

Николь подъехала ближе, успокоив коня, чтобы стоял тихо и не напугал Франсуа.

— Я здесь, — шепнула она.

Но он что-то кричал, обращаясь к реке, раскинув руки, и ветер рвал на нем рубашку.

— Франсуа! — крикнула Николь.

Он рычал на реку, и она рычала в ответ. Еще шаг — и вода сметет его, унесет в бешеных водоворотах.

Пино понял. Он и звука не издал, когда Николь привязала его к дереву и поспешила к берегу, где стоял Франсуа.

Шагая к нему, она едва заметила, как обожгла ноги холодная вода. Река пыталась ее утащить, но Николь схватила Франсуа за плечи и упала с ним назад, прочь от потока, вцепившись изо всех сил. Она вытащила его на сушу, не давая сопротивляться, опутав его руками и ногами. Он перевалился на спину, притянул Николь к себе.

— Это я, — прошептала она.

Прошла вечность. Франсуа открыл глаза, посмотрел на Николь, недоумевая, как спьяну.

— Я знала, что ты здесь. Это я, я все понимаю.

Он заморгал.

— Скажи что-нибудь.

Она посчитала до десяти, потом обратно до одного.

Затем стала называть сорта винограда, перечислила школьных подруг, складывала числа, которые могла припомнить, еще что-то, все это время цепляясь за него, боясь шевельнуться. Мокрая трава леденила кожу. Николь крепко зажмурилась и пожелала, чтобы Франсуа пришел в себя.

Раздались тяжелые шаги, и она резко открыла глаза. Это подошел Луи.

— Как ты узнал?

— С ним всегда так, я его всю жизнь знаю. Не надо его сейчас теребить, — сказал он тихо. — Дай руку.

Он помог ей подняться, укрыл ее плечи своей курткой. Франсуа промок и дрожал. Луи отвел их обоих к ожидающей повозке и пообещал потом вернуться за Пино.

Луи знал, как бороться с такой бедой. Он и Николь долгие дни проводили возле кровати Франсуа, играя в карты, рассказывая истории, просто глядя в огонь, дежурили по очереди. Примерно через неделю Франсуа присоединился к этим разговорам. Когда была очередь Николь, а Луи был занят, они с Франсуа строили планы, как будут воспитывать ребенка. Их дитя будет учиться ездить верхом так же естественно, как ходить, каждую неделю выучивать новое стихотворение, а если это будет девочка, она будет только такой, какой захочет быть сама, и делать то, что захочет делать. У нее будут кудри Франсуа и серые глаза Николь.

Когда для Луи пришло время отправляться в очередную торговую поездку, Николь поцеловала его на прощание.

— Никогда не забуду, что ты для нас сделал. Никогда. — Она улыбнулась.

— В таком плохом состоянии я его еще не видел, — ответил он, нагружая телегу ящиками с вином, чтобы отвезти в Париж. — Наверное, он слишком сильно тебя любит.

Глава пятая

СВЕТЛЯЧОК

Август 1805 года

По республиканскому календарю: термидор, год XIII

Клементина неслась мимо освещенных солнцем роз, задевала серебристые кусты лаванды, наполнявшие воздух острым ароматом. Потом она покачнулась на неуверенных ножках и, смеясь, опустилась на землю грудой муслина и локонов. Николь подхватила ее на руки и завертела вокруг себя, подняв голову к небу, и тоже рассмеялась от радости.

Она зарылась лицом в дочкины волосы, вдыхая нежный аромат ребенка. Белокурые локоны, совсем как у сестры. Две Клементины в ее жизни, сестра и дочь, копии друг друга. Маленькая дочка — это такая радость! Даже представить себе нельзя, что можно кого-то любить так полно и так глубоко, как любит Николь свою дорогую Ментину.

Франсуа смотрел на них с террасы, помахивая каким-то письмом. Николь сорвала веточку лаванды, вспомнила день, когда мсье Моэт сделал ей предложение, и еще раз порадовалась своему выбору.

— Пойдем посмотрим, что делает