Бабло пожаловать! Или крик на суку - Виталий Вир

— Да я, я, — ответил Рамсес и с облегчением на сердце поспешил к другу, теперь точно понимая, что дойдет и без неожиданных сюрпризов.

— Я знаю, что ты, — продолжал радостно говорить Богдан. — Лифт молчит, лишь кто-то шоркает подошвами о ступеньки, но идет без отдышки!

— Слышь, заткнись, а?! — сказал Рамсес, приветливо улыбаясь, когда увидел друга.

Тот, как и обычно, выглядел прекрасно и пребывал в хорошем расположении духа, а регулярный загар в солярии, по-прежнему предавал телевизионно-классическим чертам лица большую выразительность.

Сойдясь, они пожали руки и обнялись, похлопав друг друга по спине.

— Проходи! — скомандовал Богдан и пропустил Рамсеса вперед.

В коридоре Богдан молчал до тех пор, пока Рамсес снимал пальто и определял лакированную черную обувь на отведенную для этого полку.

— Рамсес, чего-то я не припомню тебя таким, — говоря, Богдан старался интонацией развеселить друга.

— Принесешь кофе? — спросил Рамсес, когда, несмотря на усталость, совладал с обувью и верхней одеждой.

— Вам в постель и заказать девушку? — съерничал Богдан.

— Дурик.

— Понял. Кофе сейчас, девушки поз-з-же и иди я, куда захочу, — с этими словами он отправился на кухню.

Рамсес пошел следом и занял излюбленное место, — на высоком мини-кресле за стойкой бара, которая отделяла кухню от зала.

Богдан включил музыку, спрашивая:

— Может это поднимет тебе настроение?

На предложение Рамсес никак не отреагировал. Он начал с того, ради чего приехал:

— Перестанешь мельтешить, тогда поговорим.

Богдан сдержанно улыбнулся и уже молча, занялся приготовлением кофе, стараясь меньше двигаться. Было заметно, что он тоже от чего-то устал. И, скорее всего, это была затянувшаяся прошедшей ночью клубная жизнь с очередной девушкой под утро.

В динамиках, после скороговористых радио-предложений ведущего, с задором зазвучала песня «Пам, пам Американо».

— О! — воскликнул Богдан, не оборачиваясь. — Сделаю-ка я нам кофе по-американски. Не возражаешь?

— Нет, — буркнул Рамсес.

Только сейчас Рамсес обратил внимание, что Богдан выглядит непривычно и это его развеселило. На нем были объемные розовые комнатные тапочки-сланцы с милой плюшевой улыбающейся головой свиньи и Богдану они не приходили в пору. Плюс к этому, домашний атласный халат с черно-алыми (наверно) китайскими иероглифами и белая футболка с изображением (повязанного на шее) яркого галстука желтого цвета в крупный белый горошек.

Богдан никогда (ни по какому поводу) не комплексовал и не из-за чего не страдал. Он в любой ситуации чувствовал себя вполне в своей тарелке, по крайней мере, таким видел его Рамсес, где бы они не находились вместе. Эта черта характера в Богдане нравилась Рамсесу, и он многое почерпнул для себя, но до сих пор ему не удавалось раскрепоститься полностью — так, как это получалось у Богдана.

Не то, чтобы Рамсес был скован или же эмоционально забит, наоборот, он умел нормально общаться с людьми, а с коллегами, так вообще он был компанейским. Но дело в том, что Рамсес, без стеснений выражая естественные простые эмоции, совершенно не мог, допустим, нарочито засмеяться. И поэтому, когда Рамсес понимал, что будет выглядеть неестественно и ему предстоит подстраиваться, то он сразу становился заложником своего «зажатого» внутреннего самоощущения.

Помимо этого, были еще причины. Допустим. Он с детства не танцевал, да так и не научился этому, что, естественно, мешало ему подойти к девушке и пригласить на танец. А еще, ему не особенно легко давались знакомства с ними на одну ночь. Богдан же такое проделывал регулярно. И розовые тапки на нем, были куплены специально для такого случая — согревания ног и поднятия настроения «разовым» телкам: а чтобы теплая обувь подходила всем, Богдан их купил с наибольшим размером.

Порой Богдан предлагал Рамсесу как-нибудь внутренне собраться и, таки, шагнуть через проблемные моменты в поведении, чтобы они уже никогда не отравляли жизнь молодому человеку, полному сил и энергии. Но Рамсес не спешил. Он ясно понимал, то, что ему не подходит, он не сможет это прикрыть внешними проявлениями. Например, искусственно улыбнуться и (неловкими попытками) делать вид, что его не особо тяготит еще одна встреча с девушкой, когда после первой ночи на утро она спросит: ты позвонишь мне? К тому же, теперь у него была Алика.

И это вовсе не отражало решительность у одного и неуверенность в себе у другого — она-то как раз была у обоих — скорее, причина таилась в неодинаковом воспитании, и, повзрослев, каждый из них наглядно демонстрировал подсознательно скопированное отношение родителей к социуму.

Богдан повернулся к другу, держа в руках две чашки с кофе по-американски. По довольному виду, можно было догадаться, что Богдан неплохо провел ночь с очередной девушкой у себя в квартире, которая так же, как и множество других, поддалась его внешности — пронзительному, не дающему спокойно пройти мимо, выражению лица. Даже, если Богдан молчал и лишь смотрел в глаза: с чего, собственно, он непременно начинал каждое знакомство.

— Останемся здесь или на диван?

— Богдан, ты сейчас не путаешь меня с «разовой» девушкой, так спрашивая?

— Как, спрашивая? Э-э-э, — покачал головой Богдан. — Идиот, — по-дружески возмутился он и парировал вопросом: — Ты до сих пор не проветрился от кайфа?

— Пересядем, — коротко ответил Рамсес, но тут же добавил: — И выключи, пожалуйста, это радио.

Звуки русского хип-хопа с брутальным текстом, в который Рамсес не особенно вслушивался, смолкли, после нажатия Богданом кнопки на пульте.

Рассевшись вокруг журнального столика, Богдан сделал глоток кофе и с серьезным видом спросил:

— Что случилось? Отныне, для принятия торговых решений ты станешь пользоваться программным обеспечением, и это тебя не беспокоит?

— В смысле? — не сразу сообразил Рамсес.

— На форуме нет твоего отчета.

— А, ты об этом.

— Ничего себе — «об этом». Ты на форуме-то был? Там сплошь одни мутные обсуждения.

— Послушай, Богдан, в меня вчера стреляли.

Друг вытаращил глаза и замер.

— После того, как в меня не попали, мне саданули по голове, — продолжал Рамсес шокировать друга. — Затем спрятали меня в бочке. А после того, как я все же добрался домой и закрылся в квартире, ночью ко мне пожаловал гость, — подумав, он добавил: — Или гости. Дверь открывали ключом, но я помешал. Мало того. Со вчерашнего дня я не могу найти Алику — она не отвечает на мои звонки и ее нет в квартире. Собственно, от нее я приехал к тебе.

Понадобилось несколько секунд, чтобы друг отмер.

— Аж, в горле пересохло, — растерянно проговорил Богдан и сделал второй глоток кофе. — И?..

— Я ума не приложу, кому бы это понадобилось и, что с Аликой?

— В полиции был?

Рамсес ладонью закрыл рот и посмотрел вверх. Затем он пальцами почесал подбородок и снова перевел взгляд на Богдана.

— Тут, такое дело, — медленно произнес он, прикидывая, с чего ему начать, чтобы друг понял все. Включая вполне серьезное предположение, что киллером мог быть и парень с синдромом Дауна, как окрестил того Рамсес, но сейчас уже сомневаясь, что тот вообще болен таким недугом…

Поразмыслив, уверенной последовательной речью Рамсес начал делиться предположениями, отдельно останавливаясь на деталях вчерашнего и сегодняшнего дней. Богдан, словно завороженный, вместо того, чтобы слушать и пить кофе, казалось, мысленно посещает те места, о которых рассказывал друг. Порой Рамсесу приходилось объяснять по два раза, настолько на первый взгляд неправдоподобно звучало то, что было на самом деле с ним.

Когда Рамсес закончил тем, как он, побывав в переулке, уже здесь во дворе дома не сразу решился выйти из машины, не зная, где и какого развития ожидать в продолжение, Богдан поднялся с места, подошел к окну и тоже оглядел двор.

Детская площадка, тротуары и припаркованные машины словно превратились в плацдарм, характерный для сокрытия улик, когда доведенный до таких же, как и Рамсес, переживаний, Богдан пытался заметить что-либо подозрительное, включая любую, незнакомую ему, машину во дворе. Не увидев ничего нового, он вернулся и сел в кресло. Теперь они смотрели на события с одинаковым пониманием произошедшего и молча прикидывали варианты в потоке фактов, обрушившихся на Рамсеса за последние два дня.

Друг не нашел сразу, что предложить Рамсесу. Он сидел хмурый и молчал.

— Богдан, я не знаю, что мне делать?

— Все же, может в полицию?

В ответ Рамсес лишь посмотрел на друга, не желая в третий раз озвучивать соображения по одному и тому же поводу.

— Да, ты прав, — согласился Богдан, но, помедлив, добавил: — Рамсес, ты знаешь, что я не особо… Вернее, вообще не люблю просить у отца за что-либо. Но за тебя…