Многоярусный мир: Создатель Вселенной. Врата мироздания. - Филип Фармер

— Я когда-то был знаком с этим местом, — сказал он. — Некогда я думал подняться на гору, найти Господа и попытаться...

Он помолчал, почесал голову, вздрогнул и закончил:

— Убить его! Вот! Я знал, что могу вспомнить это слово. Но все было бесполезно. У меня не хватило духу попробовать совершить это в одиночку.

— Теперь я с тобой, — тонко намекнул Вольф.

Ипсевас покачал головой и выпил еще.

— Теперь — не тогда. Если бы ты был со мной тогда... ну, что толку болтать. Ты тогда даже еще не родился. Не родился тогда и твой пра-пра-прадед. Нет, теперь уже слишком поздно.

Он замолчал, занявшись направлением рыбы-паруса через отверстие в горе. Огромное создание внезапно отклонилось от курса, хрящевой парус сложился у мачты из жесткого, как кость, хряща. Тело поднялось на огромной волне, а затем они оказались в спокойных водах узкого, крутостенного и темного фьорда.

Ипсевас показал на череду неровных карнизов.

— Воспользуйся ими. Ты сможешь забраться далеко. Насколько далеко — не знаю. Я устал и натерпелся страху и возвращаюсь в Сад, чтобы никогда не вернуться сюда, я думаю.

Вольф долго уговаривал Ипсеваса. Он сказал, что ему может понадобиться сила Ипсеваса. Но зебрилла покачал головой.

— Я дам тебе свое благословение, чего бы оно ни стоило.

— А я благодарю тебя за все, что ты сделал, — ответил Вольф. — Если бы ты не пришел мне на помощь, я бы до сих пор качался на конце веревки. Может быть, мы снова встретимся с тобой. Вместе с Хрисеидой.

— Господь слишком могуч, — ответил Ипсевас. — Неужели ты думаешь, что у тебя есть шанс против существа, способного создать свою собственную Вселенную?

— У меня есть шанс, — сказал Вольф. — Покуда я борюсь и шевелю мозгами и мне немного везет, этот шанс есть.

Он спрыгнул с палубоподобной раковины и чуть не подскользнулся на мокром камне.

— Дурное знамение, друг мой! — крикнул Ипсевас.

Вольф, обернувшись, улыбнулся в ответ.

— Я не верю в знамения, мой суеверный друг! — прокричал он. — Пока!

Глава 5

Он начал восхождение и не останавливался, пока не прошло около часа. Посмотрев вниз, Вольф увидел, что большое белое тело гистоихтиса стало тонкой бледной нитью, а Ипсевас — черной точкой на нем. Даже зная, что его невозможно разглядеть среди скал, он все-таки помахал Ипсевасу и продолжил восхождение.

Еще час карабканья и цеплянья за скалы вывел его из фиорда к широкому карнизу на поверхности утеса. Здесь снова засиял яркий солнечный свет. Гора казалась столь же высокой, как и снизу, а путь еще предстоял очень тяжелый.

Руки и колени Вольфа кровоточили, и подъем здорово утомил его. Он было собрался провести ночь тут же, но изменил свое решение. Пока светло, ему надо этим пользоваться.

Он уже сомневался в правоте Ипсеваса, сказавшего, что гворлы наверняка выбрали именно этот маршрут. Ипсевас утверждал, что там, где море врезалось в гору, существуют и другие проходы, правда, далеко. Вольф искал хоть какое-то подтверждение тому, что гворлы прошли этой дорогой, но до сих пор ничего не обнаружил.

Через некоторое время он вышел к одному из нескольких деревьев, росших из трещины в скале. Под его кривыми черными ветвями и пестрыми коричнево-зелеными листьями валялись пустые ореховые скорлупки и остатки плодов. Было ясно, что кто-то не так давно останавливался здесь перекусить. Этот факт придал ему новые силы. В ореховых скорлупках осталось еще достаточно мякоти, и Вольф немного подкрепился. А остатки плодов утолили жажду, давно мучившую его.

Шесть дней он лез по горе, периодически отдыхая. На поверхности этого перпендикуляра существовала жизнь. На карнизах, из пещер и трещин росли деревья и большие кусты, гнездились птицы разных видов, было много мелких животных. Они кормились ягодами и орехами или охотились. Он убивал птиц камнями и ел их мясо сырым. Вольф нашел кремень и высек примитивный, но острый нож. С его помощью он сделал короткое копье с деревянным древком и кремнем в роли наконечника. За эти дни Вольф исхудал, руки и ноги покрылись толстыми мозолями.

На утро седьмого дня, заглянув с карниза вниз, он прикинул, что находится, должно быть, по меньшей мере, в двенадцати тысячах футов над уровнем моря. И все же воздух не был ни разреженнее, ни холоднее, чем внизу. Море, достигавшее, по меньшей мере, двухсот миль в поперечнике, выглядело, словно широкая река. За его пределами была грань края мира, Райский Сад, из которого он отправился в погоню за Хрисеидой и гворлами. Она была уже кошачьего усика, а за ней было только зеленое небо.

В полдень на восьмой день своего восхождения он натолкнулся на змею, питавшуюся мертвым гворлом. Сорока футов длиной, она была покрыта черными пятнами ромбов и шестигранными звездами, алыми печатями Соломона. Выстроившиеся по обоим бокам змеи ступни омерзительно походили на человеческие. Челюсти ее очерчивались тремя рядами акульих зубов.

Вольф храбро напал на нее, потому что заметил, что из средней части ее тела торчал нож, и все еще сочилась кровь.

Змея зашипела, развернулась и начала отступать. Вольф ткнул ее несколько раз, и она бросилась на него. Он вогнал кремневое острие в один из больших тускло-зеленых глаз. Змея зашипела громче и поднялась вертикально, лягаясь двенадцатью парами своих пятипалых ступней. Вольф вырвал копье из окровавленного глаза и воткнул его в мертвенно-белый участок как раз над челюстью змеи. Кремень вошел глубоко, змея дернулась так сильно, что вырвала древко из рук Вольфа. Но после этого она упала набок, тяжело дыша, к через некоторое время сдохла.

Сверху раздался вопль, и огромная тень нависла над ним. Вольф уже слышал раньше этот крик, когда находился на рыбе-парусе. Он метнулся вбок и покатился по карнизу. Докатившись до трещины, он заполз в нее и повернулся посмотреть, что же угрожало ему. Это была одна из огромных, ширококрылых, зеленых, красноголовых орлиц. Она сидела, согнувшись на змее, и вырывала куски мяса клювом столь же острым, как зубы змеи. Глотая куски, она прожигала взглядом Вольфа, пытавшегося забиться еще глубже в трещину.

Вольфу пришлось оставаться в своей щели до тех пор, пока птица не набила свой зоб. Это заняло весь остаток дня, и орлица даже ночью не покинула своей добычи. Вольф испытывал острое чувство голода, жажды и чувствовал себя отвратительно. К утру он совершенно отчаялся.

Орлица сидела у двух трупов, сложив крылья и опустив голову. Вольф решил, что если она спит, то теперь самое время бежать. Он выполз из щели, морщась от боли в затекших суставах. Едва он это сделал, орлица вскинула голову, расправила крылья и заклекотала на него.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});