Колония - Виталий Владимиров

- Знаешь, как называют очередь в винный магазин? - спросил я у Николая. - Петля Горбачева.

- Как же мы на родине жить-то будем, Галуня? - всерьез помрачнел Николай. - Было у советского человека единственное право врезать с устатка, да и то отобрали.

- И правильно Михаил Сергеевич сделал, давно бы так, - убежденно сказала Галя. - Хоть немного утихомирились, а то при прежнем торгпреде с утра только до двенадцати дня работали, а потом все на ланчи с фирмами, и пошел гудеж до глубокой ночи.

- В тропиках без дезинфекции не можно, - назидательно сказал Николай. - Тебе, Галуня, как всегда, кампари с апельсиновым соком? Елене, как я выяснил, джин с тоником? Ну, а мы по скотчу, виски со льдом?

- О,кей, сэр, - с удовольствием кивнул я.

- О,кей говорят, когда заканчивают беседу или хотят сменить тему разговора, - заметил Николай. А мы только приблизились к вводной части.

- Ну, как там Москва, расскажите, - выжидающе спросила Галя. - Ой, знали бы вы, как все надоело, как домой хочется, сил больше нет никаких.

Насчет того, что надоело, пожалуй, не встретишь за рубежом советской семьи, которая на словах не рвалась бы обратно, но этому никогда не верится до конца, особенно, если толкуют об этом в Лондоне или на островах Зеленого Мыса, где твердая валюта и круглый год курорт. Помню, в Алжире, это, конечно, не Рио-де-Жанейро, я как приехал, попал на прощальный ужин. Застолье, речи. И вот тот, которого провожали, попросил тишины и обратился к другу с гитарой:

- Давай нашу, заветную.

- А я в Россию, домой хочу, я так давно не видел маму... - запел друг.

Песню подхватили, пели негромко, проникновенно с искренней слезой. Когда закончили, я утешил отъезжающего, чего уж тут расстраиваться, через два дня встретит тебя мама в Шереметьево.

Он удивленно вскинул на меня глаза:

- Ничего, потерплю еще годика два-три в Париже. Нет, уж сначала Франция, а потом Россия.

Иной разговор - Азия или Африка. Марченки объяснили, что кислорода и того здесь в атмосфере меньше на шесть процентов. Что воду из водопровода надо кипятить, остужать, фильтровать и только после этого можно пить или греть для чая. Что сырое мясо мыть раствором марганцовки или красным дезинфицирующим мылом, промораживать в морозильнике, отваривать, а затем можно и жарить. Что все овощи, особенно капусту и виноград, держать до часа в мыльной воде, для чего лучше всего годится отечественное мыло "Хозяюшка", разве вы не привезли, зря, ребята. Что витаминов в местных фруктах-овощах нет, все выжигается солнцем, поэтому и бывают голодные обмороки у детей советских специалистов, которые решили выжить здесь за счет дешевых бананов. Что из-за высокой солнечной радиации загорать категорически не рекомендуется, вот один тут все жарился на солнышке и получил загар и белокровие. Что жара длится с апреля по октябрь и доходит до сорока пяти в тени, что в августе идут дожди , муссон их приносит, вроде не так жарко, зато влажно и всякая нечисть вроде москитов, термитов, змей и крыс выползает и вылетает. Что москитами разносится лихорадка и малярия, а с водой и мороженым - амеба. Что чаще всего в семье амебой болеет ребенок и мать, разве малышу объяснишь, что нельзя тащить в рот, что попало. Что недавно была вспышка тифа в советской колонии, где живут все вместе, хоть и отдельные квартиры, а все равно общежитие, и поэтому в городе, самим по себе, жить лучше, если только с местными ладишь. Что местные добрые и безобидные, но до того безалаберные, что ничем их не проймешь, криком ничего не добьешься, а если они обидятся, то могут ограбить или сжечь машину. Да и со своими надо осторожней, не доверяй никому, кого хорошо знаешь, не дружи, не заводи тесных знакомств, никогда неизвестно, что таится в потемках чужой советской души.

Под высокими потолками медленными птицами кружились лопасти вентиляторов, вея прохладу, горящие свечи, подрагивая пламенем, играли маленькими радугами в хрустале рюмок и фужеров, розы в диковинной вазе расправили венцы своих лепестков, разрезанные тропические плоды обнажили свою странную на цвет и на вкус плоть, в углу помигивала эквалайзером стереосистема, заполняя пространственный объем звуками блюза - картина сказочной нереальности казалась неправдоподобной и зыбкой по сравнению с жестокой действительностью, и, чтобы уравновесить эту дисгармонию, мы последовали совету наших друзей, друзей? Конечно, друзей, хоть и клял я Миколу последними словами в Москве за полугодовое ожидание, да мы неоднократно последовали совету друзей, что лучшее средство в тропиках - это понемногу, но каждый день, несмотря на указ, Москва далеко, Москва не понимает, что здесь это не прихоть, а необходимость. Пили за приезд, за отъезд, за тех, кто в море, заграницей, за тех, кто дома.

Стало хорошо, вечер пролетел, как одно мгновение, и настала пора двигаться. Галя навертела пакеты с едой и фруктами нам с Ленкой и пожелала проводить нас, мы загрузились в машину, Ганеш, радостно улыбаясь, отворил ворота, солдат топнул ногой и мы выкатили на тихую, полуосвещенную улицу.

- Люблю этот город ночью, - сказал Николай. - Грязи не видно и нет толпы, отдыхает душа и глаза. А что, Галуня, поехали на наше место?

- О-бя-за-тель-но, - откликнулась Галя с заднего сиденья, а Николай вставил кассету в магнитофон и запел-застонал Высоцкий:

В синем небе, колокольнями проколотом,

Медный колокол, медный колокол

То ль возрадовался, то ли осерчал.

Купола в России кроют чистым золотом,

Чтобы чаще Господь замечал.

Я стою, как перед вечною загадкою,

Пред великою да сказочной страною,

Перед солоно да горько-кисло-сладкою,

Голубою, родниковою, ржаною.

Грязью чавкая жирной да ржавою,

Вязнут лошади по стремена,

Но влекут меня сонной державою,

Что раскисла, опухла со сна.

Душу, сбитую, дотертую утратами,

Душу, сбитую перекатами,

Если до крови лоскут истончал,

Залатаю золотыми я заплатами,

Чтобы чаще Господь замечал,

Чтобы чаще Господь замечал...

На открывшемся просторе, где не видно скрытых в густой ночной тьме городских зданий, высилась триумфальная арка, под которой похоронен неизвестный солдат и горит вечный огонь. Мы вышли из неподалеку припаркованного автомобиля, и ночное небо в крупных звездах раскинуло свой шатер над нашими головами. Поначалу по газону, а потом скрипя гравием, мы дошли до огня, который выхватывал из темноты, как из небытия, наши лица, и молча постояли.

Будто где-то в поле у костра.

Человеку нужен алтарь, нужен очищающий огонь, тысячилетиями уносящий нетленный дух к звездам.

- Это наше место здесь, - тихо сказала Галя. - Я загадываю желание и прошу, чтобы оно исполнилось. Загадайте и вы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});