Вятское вече. Чужеземец - Владимир Георгиевич Босин

мы решили возвращаться.

У постоялого двора обратил внимание, что наш сопровождающий плетётся позади, метрах в тридцати. Мы остановились в воротах, а он сел прямо в пыль. Со ступенек за этой картинкой наблюдает хозяин.

- Пацана пусти на сеновал переночевать.

Хозяин неожиданно проворно поймал кинутые мною два медяка и приглашающе махнул пацану.

Ну, вот и моё первое пребывание в новом мире. До этого я видел только дремучий лес и поселение из нескольких изб. А тут, однако цивилизация, есть рынок, магазины и криминал тоже имеется. Но жить нужно именно здесь, чтобы не покрыться мхом в своей пещере. Я не имею в виду Котельнич, наверняка Великий Новгород поинтереснее.

Утром встали попозже, спустились вниз с вещами.

Ну и едальня, тёмное и задымлённое помещение. Половина столов свободна, мы выбрали первый попавшийся, показавшийся мне почище.

Ну, да. Рукава поддёвки прилипают к столешнице, пацанчик, шныряющий по залу, увидев моё недовольную рожу мгновенно подлетел и смахнул на пол крошки. Протирать стол видимо не барское дело.

Вспомнив про вчерашнего пацана, я тормознул прислужника, - а вчерашний пацан ещё здесь?

- Да, господин, во дворе сидит.

- Ну так зови сюда, чего он там высиживает.

Паренёк уже не выглядит таким чумазым, как вчера вечером. Оттёр кровь и явно умылся. За стол сел с достоинством, просто подсел с краю скамьи.

Узнав, чем нас собрались потчевать, велел принести пшённую кашу и остатки рыбника (рыбного пирога), который приготовили вчера.

Остальное показалось мне сомнительного качества.

Каша оказалась неожиданно вкусной, разваристая на очаге и сверху крашенное топлёным маслом. Осматриваясь по сторонам, я решил последовать чужому примеру и перекрестился перед едой. Я вообще заметил, что православные здесь осеняют себя крестом не только во время молитвы, но и заходя в помещение, перед едой и на дорогу.

Этот момент очень важен, нужно будет познакомиться с этим поближе, чтобы не выглядеть чужеземцем.

- А ты что замер, присоединяйся, - малой не стал кочевряжиться и достав облезлую небольшую ложку залез ею в общий чугунок.

Ел паренёк в отличии от Шуда аккуратно, не набирал ложку с верхом, левой ладошкой страховал, чтобы капли не упали на стол или штаны. А вот мой напарник, наоборот, частил, капал на собственные порты и издавал различные звуки, от удовлетворительного урчания до мощной отрыжки. Я уже привык к его манере кушать, а вот Пахомка порадовал более деликатной манерой.

Пока ели, я осматривал сотрапезников.

Шуда, ухитрился даже на бороду посадить кашу, но смотрелся он угрожающе. Лицо обычно угрюмое и настороженное. Заметно, что ему по жизни тяжело пришлось. Я даже не говорю о том, в какой ситуации он потерял язык.

По моим понятиям, если это было официальное действие, то обычно уродовали преступника так, чтобы было понятно за что. В нашем случае за оговор, лжесвидетельствование? Это где успел напортачить этот дремучий язычник? А может именно с язычеством и связано это наказание, типа за оскорбление истинного бога?

Теперь не узнаешь. Но я напарником доволен, одному то не сахар чай в лесу жить. А так помощник, и защитник. Силёнок ему не занимать, опять-таки охотник не плохой и слух не хуже, чем у сторожевой собаки.

А вот что мне с этим пацаном делать прикажете?

Плотно позавтракав, я расплатился с хозяином постоялого двора и закинув мешок со скарбом пошёл в сопровождении Шуда на улицу.

А там картина маслом, стоит в воротах наш малец, а там три мужичка немалых габаритов. Вооружены дубинами, на поясах ножи приличного размера. Выглядят хлопцы решительно.

Когда мы приблизились к ним, шаг навстречу сделал крайний справа:

- Чужеземец, ты пошто мальца забрал? Он наш, за него деньги платены.

Оба напарника поддержали товарища одобрительным ворчанием.

Я так понимаю, что это продолжение вчерашнего разбора. Ребята недовольны моим вмешательством, но пока не знают мой статус. Вот сейчас и пробуют прояснить ситуацию.

Мне показалось правильно обострить конфликт, - а ну пошли прочь разбойники, пока живота не лишились.

Двое сделали шаг назад, а это щериться и явно не собирается сдавать позиции. Может это и есть их старший? Тогда почему он не кривой?

Шуда стоит рядом, но не предпринимает попыток прийти мне на выручку, наоборот расслаблен.

Мне кажется, что сейчас действует правило самозащиты, она должна быть соразмерна.

Мой противник поигрывает дубиной, суковатая палка, которой ежели получить по башке, можно мозги растерять. Но, в принципе, она скорее оружие не летального действия. Подумаешь, конечности или рёбра сломают.

Копьё думаю не стоит применять. А вот мой ломик в самый раз.

Я снял его с петли и крутанут разок. Он не заточен и тоже является дробящим оружием. Принцип соразмерности соблюдён.

Мой противник скользнул ко мне, подняв дубину для удара и предательский холодок страха ожёг меня. До этого я не встречался с реальным противником.

Да пошёл он, сука. Чего мне его жалеть. Крутанув ломиком, тоже сделал пару шагов вперёд и сделал длинный выпад.

Не знаю, что он ждал? Что мы будем перекрикиваться, распаляя себя?

Или что я начну махать железякой?Уроки работы с копьём не прошли даром. Я тупым концом попал противнику в пузо.

Четыре с половиной килограмма обозлённого железа, разогнанные мною в состоянии агрессии превратили парня в мешок. Он хекнул и сполз на землю. Думаю, что разрывы внутренних органов не исключены, сочная гематома однозначно и масса незабываемых ощущений на ближайший месяц гарантирована. Но кровь не пущена.

Хозяин постоялого двора стоит в окружении нескольких работников. Руки сложил на пузе и с интересом смотрит на происходящее.

- Всё, кина закончилась.

Слов тот не понял, но приблизительный смысл уловил. Потому что они дружно развернулись и скрылись в доме.

Шуда гордо окинул взглядом стоявшую в сторонке парочку оробевших парней, и мы продолжили путь в сторону нужных нам ворот. Всего их было трое, наши северные.

- Ну, а тебе особое приглашение надо?

Пахомка, стоявший сиротливо у раскидистого дерева сорвался с места и побежал за нами.

Вот знаю за собой этот грешок, меня легко разжалобить. Но не смог я пройти мимо той вчерашней безобразной сцены, а теперь назад отступать уже поздно. Понятно, что хлопца крепко прессанут, а может и прикопают за строптивость, вот и стало жалко. Пацанёнок то не глупый.

К моему облегчению нас не преследовали. Мы вышли за пределы города и потопали к местечку, где припрятали разобранную лодку.

Минут через двадцать я вытащил свёрнутую обшивку и вязанку труб.

Собирать оказалось дольше, к моему удивлению, Пахомка сначала стоял