Молчание. Ужас тишины - Александр Булахов

Полина Шарапова открыла от ужаса рот, а потом упала без сознания на траву. Сергей Ветров схватил с земли палку и со всего размаху ударил по другу, предположив, что тот попал под действие электрического тока. Палка разлетелась в щепки, а у несчастного, которого притянул к себе забор, почернели руки, и он вспыхнул, как тряпка, намоченная бензином, от одной зажжённой спички.

8

Круглова быстро оценила сложившуюся ситуацию. Уложив парня на спину, она прислушалась к его дыханию и проверила пульс. Он отключался у неё на глазах, дышал прерывисто, каждый вдох ему давался с трудом. Желтая пена капала с его губ. Елена Степановна посмотрела на его зрачки и присвистнула:

– Инга, зрачки расширенные, это указывает на резкое ухудшение кровоснабжения мозга. Нужен нашатырь… Боже мой, он уже не дышит!

Круглова ударила несколько раз ладонью по щекам бедного юноши – никакого результата.

– И пульса я не чувствую, – крикнула Весюткина, сноровисто стянула куртку с пострадавшего и разорвала рубашку у него на груди.

Инга Вацлавовна раскрыла рот парню, вытерла рукавом своей куртки жёлтую слизь, скопившуюся у него во рту и на губах, и запрокинула его голову назад. Ни платка, ни марли под рукой у неё не было, и она вопросительно посмотрела на Круглову:

– Есть платок? – спросила она и положила на затылок юноше одну руку, а второй надавила на лоб, в результате чего подбородок парня оказался на одной линии с шеей.

– Некогда искать, Инга. Смотри, какой красивый мальчишка, так и просит, что б его поцеловали.

Переборов брезгливость, Инга Вацлавовна закрыла нос пострадавшему и с силой вдохнула воздух в его рот. Её напарница положила край ладони на низ грудины, сверху положила вторую руку и стала надавливать на грудную клетку пострадавшего. Надавливала Елена Степановна быстрыми толчками, продвигая нижнюю часть грудины на три-четыре сантиметра в сторону позвоночника. Надавив на грудину шесть раз, она дождалась, когда Инга Вацлавовна сделает парню очередной вдох воздуха изо рта в рот, и подколола подругу:

– Я же говорила, что тебе понравится.

Весюткина чуть не взвизгнула от возмущения. На губах и во рту сразу же почувствовался привкус рвотных масс, жёлтой пены, чеснока и каких-то крошек.

Круглова повторила надавливания, и парень ожил. Он вновь задышал, цвет лица его изменился с бледного на розовый, зрачки сузились. Елена Степановна улыбнулась ничего не понимающему парню:

– Ну что, красавец, раз сбежал с того света, обратно мы тебя не отпустим.

Она подмигнула ему и резко выпрямилась, услышав звонкий голос главврача больницы:

– Минуточку внимания!

Елена Степановна повернулась и на ступеньках у главного входа в здание больницы увидела Ивана Сергеевича Хмельницкого с рупором в правой руке. В этот же момент, раздалось неприятное, громкое «вя-я», и Круглова усмехнулась, догадавшись, куда подевалась Инга Вацлавовна…

– Минуточку внимания! – повторил Хмельницкий, и ему в ответ раздалось ещё одно «вя-я».

Инга Вацлавовна не заставила себя долго ждать. Вся бледная, вытирая потёкшую тушь под глазами, она вышла из-за угла больницы и гордо, как ни в чём не бывало, засеменила на высоких каблуках в сторону Кругловой и пострадавшего юноши. Елена Степановна в очередной раз отметила, какая Инга Вацлавовна худая и хрупкая. Подуй ветер чуть посильней, и лови её вместе с этим ветром!

Весюткина, ощутив на себе взгляды людей, несмело осмотрелась по сторонам и удивилась такому большому скоплению людей во дворе больницы. В глазах одних читалось недоумение, растерянность. У других – негодование, злость. А у третьих – страх, ужас и шок.

Людские эмоции перемешались на маленьком кусочке пространства. Разные по характеру люди ощутили на себе нехорошее, щекочущее нервы, волнение, вызванное непонятным фактором. Среди них пошёл шёпот о том, что случившееся – дело рук террористов.

Когда большинство людей из толпы повернулись лицом к Хмельницкому, тот поднёс рупор ко и рту продолжил свою речь:

– Внимание! Прошу всех отойти от забора! Я уже позвонил в МЧС. К нам едут спасатели. До их прибытия прошу всех удалиться как можно дальше от забора и проявить терпение. Предлагаю вам вернуться в больницу. На первом этаже должно хватить скамеек для всех. Я распорядился, чтобы вынесли из кабинетов все свободные стулья. Давайте с пониманием отнесёмся к создавшейся ситуации.

Весюткина всегда отличалась от других умением мгновенно анализировать происходящее и поэтому сразу же зашептала на ухо Кругловой:

– Как-то он быстро про всё узнал, рупор нашёл и даже насчет стульев сообразил…

– Профессия у него такая.

– Нет, ты ошибаешься. Это у него дар от бога. Он у нас ясновидящий, – с сарказмом заявила Весюткина. – Я надеюсь, никто не видел, как меня тошнило за углом?

– Ага. И не слышал тоже, – ухмыльнулась в ответ Елена Степановна.

9

Пока Хмельницкий беседовал с людьми во дворе больницы, Фёдор Иванович хорошенько перекусил, а потом спросил у своих малолетних соседей, сгрудившихся у окна:

– Молодёжь, что там за крики во дворе?

– Да на улице людей толпа собралась. И какой-то дядька что-то в рупор кричит, – поведал ему Груша, который сидел на подоконнике, но слов главврача больницы разобрать никак не мог. Наглухо закрытые окна сводили его старания к нулю.

– И что он кричит?

– Ничего не слышно, Федор Иваныч, – ответил Груша. – Хотите, сбегаю на улицу, послушаю?

– Не надо, Виталик, – отмахнулся старик. – Зачем нам чужие проблемы. Это я так, от скуки спросил.

– Действительно, скукотища, – пробормотал Василий и отложил книжку на тумбочку. – Фёдор Иваныч, а та история, ну, которую вы тогда рассказывали… Что там дальше было, а?

Старик заулыбался, прищурив глаз:

– Что, интересно?

– Конечно! – взвыли хором Василий и Пузырь.

– Сколько можно нас томить? – добавил от себя Василий. – По вашим байкам, дедушка, надо фильмы ужасов ставить. Успех стопроцентный. Я вам гарантирую.

– Я польщён, мой друг, твоими словами, – произнёс Фёдор Иванович. – Но не будем отвлекаться от главного. Ну ладно, доскажу, так уж и быть.

Груша тихо вздохнул, достал из кармана рубашки МР3 плеер с наушниками, вставил наушники в уши и продолжил смотреть в окно, как ни в чём не бывало.

Фёдор Иванович бросил взгляд в сторону Груши и хмыкнул. Пузырь и Василий уставились на старика. Им и в самом деле было интересно послушать. Фёдор Иванович подмигнул Василию, мотнул головой в сторону Груши и улыбнулся. Василий улыбнулся в ответ.

– Закройте глаза, ребятушки, – приказал старик. – И представьте, как летит по коридору облачко… Да не простое – светится оно и переливается, и оно уже больше, чем было в начале нашей истории. Облачко заворачивает за угол и продолжает лететь по приёмной морга. Представили?

Пузырь и Василий молча кивнули.

– Итак, это облачко завернуло за угол и оказалось в приёмной морга. А там на трёх скамейках сидели грустные люди. Облачко подлетело к пожилой супружеской паре, сидевшей на первой скамейке, и заскользило: сначала по рукам женщины, потом по рукам мужчины. Они восторженно вскрикнули. «Смотрите, какая прелесть!», – произнес пожилой мужчина. – «Интересно, что это такое»?

Фёдор Иванович посмотрел на Грушу и замолчал. Виталик повернул голову и взглянул на Фёдора Ивановича, затем закрыл глаза и углубился в свою музыку.

– Эй, дедуля, вы чего замолчали? – возмутился Пузырь. – Продолжайте, пожалуйста…

Фёдор Иванович почесал затылок и улыбнулся Пузырю.

– Облачко опустилось на руки мужчины, сидевшего на другой скамейке, и стало красиво и завораживающе переливаться. Затем оно взлетело и село на руки девушки. Она залюбовалась им. В тот же миг два парня-студента, которые сидели на третьей скамейке, с ужасом увидели, как начала рассыпаться супружеская пара на первой скамейке. И тогда один из студентов закричал…

Фёдор Иванович вновь посмотрел на Грушу.

– Матерь божья, что это творится?! – внезапно вскричал он.

Груша свалился с подоконника, как ошпаренный, и распластался на полу. Увидев это, Василий и Пузырь громко засмеялись. Виталик кинул на них злой взгляд, поднялся и вышел из палаты, хлопнув дверью.

Фёдор Иванович улыбнулся Пузырю и Василию.

– Поверьте мне, мои юные слушатели, зрелище было действительно не для слабонервных: на первой скамейке люди сидели уже без голов, а из их рукавов и брючин сыпался песок вперемешку с пылью. То же самое начало происходить с людьми на второй скамейке. Удивление на их лицах сменилось пустотой: исчезли брови, ресницы, глаза, рот, губы – всё это превратилось в пыль.

Конец ознакомительного фрагмента.