В Шотландском замке - Вера Крыжановская

Выйдя из лодки, Уриель и Мэри пошли по длинной улице с черными строениями.

Многочисленное население — мужчины, женщины и дети — сновали во все стороны, но блуждали, казалось, без всякой цели: все они были голы и тощи, а лица безобразны и искажены страданием, с мутными, глубоко ввалившимися глазами. Черная дымка, испещренная желтыми полосами, окружала их точно ореолом и издавала тошнотворную вонь.

Мучивший Мэри страх вдруг совершенно прошел. Она почувствовала себя смелой и, главное, любопытство ее было крайне возбуждено.

В эту минуту в отдалении показался красный свет.

— Что это такое, брат во сатане? — спросила Мэри, наученная, как ей следовало говорить с новыми товарищами.

— Этот дворец Азрафила.

— Послушайте, брат, — снова сказала Мэри после минутного раздумья. — Каким образом мы, живые — потому что вы ведь тоже не призрак, так как не подвергались смерти телесной — в состоянии вращаться здесь, так сказать, в сфере смерти?

Тонкая усмешка появилась на лице демона.

— А между тем, секрет прост, сестра: надо лишь уметь пользоваться существующими законами и найти ключ, отпирающий двери невидимого мира. Ведь находят же привидения возможность появляться в мире живых людей и вращаться среди них, чему есть бесчисленные доказательства. Почему же трудно обратное? Если бы адские сферы не давали бы столько изумительных наслаждений, не было бы столько желающих попасть сюда. Но вот мы приближаемся к цели.

Они подошли как бы ко рву, наполненному зеленоватой фосфорической массой, а на другой стороне стояло громадное здание, сложенное словно из раскаленного металла. Широкая лестница вела в прихожую с колоннами, а в ее конце открывалась галерея.

Всюду теснились толпы странных обитателей преисподнего мира: видимо, вся мрачная иерархия зла имела здесь своих представителей. Безобразные, омерзительные, с животными выражениями на лицах существа попадались наряду со стройными и изящными, но покрытыми легким пушком, блестящим и мягким, как бархат. Кокетливые, блестящие рожки украшали нередко красивые лица, и только дьявольски злое, похотливое выражение глаз выдавало их. Были тут и молодые красивые женщины, нагло выставлявшие напоказ прекрасные обнаженные тела. Были и старые, неимоверно безобразные ведьмы с ужасавшим взглядом. Посреди этой толпы прыгали и порхали стаи дьяволят, с хорошенькими, но злыми и угрюмыми рожицами, и над головой каждого сверкала разноцветная звездочка: у кого сапфирово-синяя или изумрудно-зеленая, желто-оранжевая, а не то кроваво-красная.

Пробираясь среди этого скопища, расступавшегося перед Мэри и ее спутником, они быстро миновали галерею и оказались в обширной зале, где был накрыт стол. Роскошью сервировки это дьявольское пиршество превосходило земное, а красный, наполнявший комнату свет отражался на драгоценной посуде, фантастическим образом заливая собою гостей и Азрафила, занимавшего за столом главное место на высоком двухместном троне.

При появлении Мэри и Уриеля раздались оглушительные крики:

— Да здравствует Ральда, нареченная невеста! — рычали несвязные голоса.

Когда Мэри подошла, Азрафил встал, ввел ее на свой трон, посадил около себя и протянул ей свою чашу, но когда Мэри увидела, что в ней вместо вина налита парная кровь, то с омерзением отшатнулась. Азрафил расхохотался, неожиданно запрокинул ей голову и влил в рот, несмотря на сопротивление, густую и жгучую жидкость. Этот эпизод был встречен взрывом рукоплесканий, а затем оргия пошла своим чередом и, видимо, достигла апогея. Трудно было бы описать все там происходившее: грянула донельзя разноголосая и хаотическая музыка, если можно назвать музыкой доносившийся звуковой ураган, в котором слышались будто и рев бури, и стоны пытаемых, и вопли ужаса умиравших жертв, и отчаянное рычание избиваемых животных.

Вдруг произошло нечто совершенно неожиданное. Красный свет побледнел, словно погас, и сменился белесоватой мглой, а в это время из-под свода сверкнул широкий серебристый луч. Наступила секунда мертвой тишины, но потом все присутствующие повскакали с мест, дико вопя, как перепуганное стадо шарахнулись в конец залы и скучились там с искаженными от бешенства и страха лицами. Азрафил первый широким скачком очутился в конце комнаты, увлекая за собой Мэри: из поясницы у него взвился огромный хвост, который, точно веревкой, обвил молодую девушку и привязал к могучему демону. Стол пиршества исчез.

А в полосе света обрисовалось удивительное шествие, нисходившее точно с облачной выси, и во главе его был величавый старец в длинном ослепительно белом одеянии и мантии, словно затканной алмазами. На серебристой голове его покоился венец из шести лучей столь ослепительного света, что на него трудно было смотреть, а в руке он держал крест, излучающий снопы света, отливавшие всеми цветами радуги. Около старца стоял высокого роста молодой человек, также в белом, а из черных волос его блестело золотистое пламя, черная бородка обрамляла нижнюю часть его лица. В одной руке он держал лучезарный крест, а в другой — меч, с лезвием, горевшим как огонь.

Позади этих двух представителей высших и чистых сил двигалась масса людей в рыцарском одеянии и коротких серебристых туниках. На груди каждого была вышита увенчанная крестом чаша и каждый также был вооружен крестом и мечом. Вокруг группировались белые, прозрачные фигуры в блестящем облачении, а далее виднелись туманные массы неясно очерченных существ — стихийных духов, подчиненных магам. Нежное, стройное пение, звучавшее невыразимо могучей силой, потрясало стены сатанинского дворца.

Между тем, адский притон представлял страшную картину. Попадав на землю, служители зла катались в судорогах, а из их разинутых ртов текла зеленоватая студенистая слюна. Вдруг Азрафил с видимым усилием выпрямился, завыл, как дикий зверь, и стал пускать в чистого духа огненные стрелы, а его пример ободрил остальных. Стоя на коленях, с искаженными злобой и яростью лицами они подражали своему владыке. Скоро град раскаленных снарядов засвистел в воздухе и обрушился на послов света, которые, тем не менее, двигались, презирая страдания, причиняемые прикосновением заряженных излученный зла. Люди напрасно воображают будто победа над царством зла дается легко даже высшим существам. Нет. Борьба с адом тяжка и трудна, но высокие духи жертвуют собою, чтобы вырвать у демонов души, еще способные к раскаянию, и не отступают перед трудностями боя.

Медленно, но безостановочно, приближалось воинство добра, пение становилось все могучее, и по мере того, как снопы исходившего от них света достигли группы демонов, между сатанистами началось смятение. Несколько мужчин и женщин, голых и отвратительных, отделились от толпы, стараясь ползком добраться до границы полосы света. То были несчастные, в сердце которых еще тлело все-таки сознание их духовной нищеты, и потому их неудержимо влекла к себе гармония добра. Крест в руке старца бросал во все стороны снопы золотистых искр, а благозвучный голос призывал их и ободрял, суля помощь и прощение. В то же время серебристые огоньки посыпались сверху, точно хлопья снега, а как только огонек падал на демона, тот начинал корчиться, воя от боли, и руки его бессильно опускались.[1]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});