Пиксельный - Александр Александрович Интелл

на отсутствие бумажных полотенец, а он удивленно таращится, толи заметив проявившийся синяк, толи считая подобное замечание ненормальным. Потом я прошу счет, расплачиваюсь и немедля направляюсь в сторону «BWes».

Flux

В клубе три vip-комнаты, – или vip-зоны, я не разбираюсь в этих терминах – центральный зал с диванами по краям периметра, бар в конце и ужасная музыка повсюду.

Интерьер выполнен, надо признать, старательно, и вызывает ассоциации со звездными кораблями из старых голливудских фильмов и дискотек восьмидесятых. Странная дизайнерская смесь, как и все, что связано с клубами и ночной жизнью. Но здесь уютно.

Народу немного. Я берусь думать, что город сегодня вымер, за исключением вечных очередей у банкоматов или картонных коробок с трусами. Похолодание. Холод пробрался и сюда, в уютное клубное помещение, не обремененное вообще никакими заботами из реального мира.

Тем не менее, здесь имеется: девушки, пачек пять, кавалеры к девушкам прилагаются, – вон они, сидят, выпивают и прицениваются, в уме кошельки свои перебирают. Также есть и малолетки, пришедшие потусоваться, но не прочь подсняться.

Провинциальная обстановочка, ничего особенного.

Шагаю к бару заказывать виски. По дороге замечаю, как расположились все эти тусовщики, клубильщики, ночнушники и ночнушки.

В випах скорее всего никого – дорого. В основном они бронируются для всяких вороватых чуваков, которые примерили дорогие костюмы и теперь смело именуют себя бизнесменами. Такие заглядывают нечасто, работают. Приходиться випам пустовать, трудясь лишь на престижность заведения.

В центре тусуется основная масса – за счет кого содержится заведение, кто делает кассу.

На диванах, подальше от всех, засели малолетки. Они усиленно о чем-то шушукаются и представляются мне персонажами из мультиков. Эдакие мини-шпионы, на ненужном задании.

Чуть ближе разместилась компания поддатых мужиков лет сорока. Думаю, зря они напились, ведь сегодня повезло: рядом сидят довольно симпатичные проститутки, возомнившие себя порядочными давалками. На каждого по одной.

У стойки бара я потягиваю виски, пытаясь втыкать, что здесь вообще происходит.

Компания сорокалетних поддатых мужиков и порядочных давалок сильно ржет, подобно табуну лошадей. В сущности, действительно лошади, лишь в человеческом обличии, я охотно представляю, как они трансформируются в истинный облик: лица размягчаются, вытягиваясь и приобретая огромные ноздри распластанного носа; рыльца обрастают коротким, но плотным покровом каштановых волос; зубы увеличиваются, а удлиненные уши лезут на затылок, подрагивая, будто мух отгоняя. Voila! И звук соответствует картинке! Эй, администрация! Лошади в клубе!

Заказываю еще виски. Хочется напиться, ослепнуть, лишь бы не видеть этого дерьма. И чего я сюда вообще приперся?

Вся эта скукота так угнетает, что хочется просто в клозет. Реально, даже если бы приперся не один, испытывал бы не меньшую скуку. Вот почему я предпочитаю играть.

По дороге к туалету на меня странно глазеют малолетки. Я замечаю среди них много эмо. Ухты! Эти придурки ходят в клубы? Я-то думал, они из своих помоек не высовываются совсем. Интересно, а венорезальщики не боятся, что их тут обидят и им захочется покончить с собой? Может, крашеные олени за этим и пришли – источником скорби и плача? От омерзительных эмо-вопросов в клозет хочется только сильнее.

Город, окруженный холмами, под светом утреннего солнца так прекрасен. Под светом раннего, только показавшегося светила, когда лазурь еще виднеется: она так редко навещает небо, что, кажется, цепляется за всякий момент своего появления.

Солнце не палящее, но дружелюбное: мягко и приветливо окутывает живые существа, населяющие этот мир.

Вблизи города лишь низкая сухая трава стелется да громадная пустота молчит – степь, где нет леса и не видно птиц, не встретят тут пением начало славного дня.

Подобного не скажешь о городских жителях, с раннего утра полно зевак. До ближайшего города примерно час езды верхом, а кроме купцов практически никто из жителей туда не отправляется. Своих лошадей местные не держат – дорого. Если понадобятся, возьмешь в городских конюшнях под залог.

В окрестностях делать нечего, многие остаются за стенами.

Сам город – это центральная каменная башня, величественная и славная, с пристройками у основания. Башня, словно нездешняя, примостилась каким-то образом в глухой степи, будто искусственно воткнули неведомые силы, и она поросла домиками с жителями.

Город имеет северные и южные ворота. У северных ворот расположилась конюшня. Западнее от башни, если смотреть по направлению к северным воротам, находятся дома горожан. Они занимают почти всю западную часть города, если не считать гостиницы и местной забегаловки. В домах живут преимущественно купцы.

Между входом в центральную башню и южными воротами, расположилась центральная площадь и по совместительству рынок. Удобно, если ты путешественник, заблудший странник, монах-отшельник, или еще кто: при входе в город одновременно оказываешься на центральной площади и рынке. Если на лошади, пустят через северные ворота – отправят прямиком в конюшни: передвигаться на лошадях в городе запрещено.

Вдобавок, центральная башня служит отличным ориентиром для первого знакомства с городом. Так что если заблудишься, по ней местные жители легко объяснят дорогу.

Восточнее от башни и ближе к северным воротам находится кузница. Ниже от кузницы, все по той же восточной стороне, расположены резиденция мэра и дома знатных горожан. Почти все торгуют и делом занимаются на дому. Товар дороже, чем на рынке, но качественнее.

Довершают панораму высокие кирпичные стены, огораживающие город неровным кольцом, которое увенчано небольшими башенками в четырех местах по периметру.

Этот город граничит с землями орков. Его построили после первой войны на захваченной территории по приказу самого короля: город имеет прямое стратегическое значение. Кроме него, поблизости есть (как раз тот самый, что в часе езды на лошади) небольшой городок и прилегающие к нему частные дворы, снабжающие продуктами половину региона.

Перед северными воротами вдали показывается телега, дозорный стражник дает сигнал обоим постовым. Телега приближается все ближе, так, что дозорный уже в силах распознать знакомого извозчика.

– Ооо-ткры-вааай! – протяжным, военным голосищем командует дозорный.

Привычными движениями постовые отодвигают засов и открывают две толстенные деревянные двери, внутрь въезжает скрипучая телега с бессильной лошадью. Постовой, что справа, подходит к извозчику и запрашивает бумаги.

– Все верно, спасибо, – докладывает стражник, отдавая бумаги, спешит к воротам.

– Ну, слезай, – сухо говорит пожилой извозчик и поворачивается к пассажиру.

– Благодарю, всего доброго, – молодой человек в доспехах выбирается из телеги и грациозно кланяется, добродушно улыбаясь.

Жест многое говорит о манерах юноши. Легко заметить ответную улыбку на лице извозчика. Тот в почтенном возрасте, точно разбирает: воспитанный перед ним человек али невежа.

После взаимного обмена любезностями, молодец с уверенной походкой, будто бывал здесь и раньше, шагает по направлению к центральной башне. Идет к парадному входу огромной пристройки.

Подступив, на входе молодец встречает пару стражей. Они одеты в полные латы, начищенные до блеска, отчего искрятся на солнце как хрусталь, переливаясь золотыми лучами.

Юноша решил – столь замечательные доспехи выдают исключительно по долгу почтенной службы именно