Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

Гидрос говорил: «Будь благодарна Христову. Он дает тебе уроки жизни, делает тебя мудрее». Если пираты и были уроком в жизни, то Мурси предпочла бы сачкануть. Лучше бы она осталась глупой и несведущей, но без этих кровоточащих ран на сердце. Да даже если это и был Исход, как предположил Морган. Но положа руку на сердце, куда спокойней было бы оставаться прежней наивной девочкой с верой в сильное плечо наставника рядом, а не вот это вот всё. Права Клара. Не нужно было всех этих модификаций делать без ведома отряда. Хотелось же просто подобрать к каждому ключик, дать то, чего они хотят. А вышло опять боком. Даже насильно Мурси не может заставить полюбить себя обыкновенных людей. Не то, что её матушка.

«Потому что тогда меня полюбят и другие» — быстро накарябала ответ капитан, пока созревшая мысль не улетучилась. А так ли важно, чтобы в жизни тебя кто-то любил? Что вообще Мурси знает о любви? И где грань между одержимостью и чувством?

«Любовь — лихорадка, сжигающая заживо, которую нельзя приручить или удовлетворить её ненасытный аппетит. Она не знает пощады ни к слабым, ни к больным, ни к упавшим. Любовь — самое отвратительное слово, которое когда-либо произносилось. Я не хочу больше любить Христова, в нем нет ничего от того мужчины, что когда-то завораживал меня. Но я так привыкла к этой боли, что она стала для меня действительно комфортной, потому что кроме этого, я ничего не получала. Только пепел знает как гореть дотла! Я реактиваня звезда, расплавившаяся от такой жары. Моя точка сборки сползает с места и кружится по телу.

Любовь к нему как пожар на корабле, нужно бежать к эвакуационной шлюпке. А я всё равно ползаю по раскаленному полу в поисках правды. Неважно, что Христов мне ответит, всё равно не выживу — выход заблокирован, и я глупо остаюсь, что бы продолжать играть с огнем на корабле».

Мурси уставилась на записи. Наконец, она сформировала эти мысли. Наконец, поняла истинное своё отношение к наставнику. Много раз это проговаривали и Лена и психологи, но глубинный смысл всё никак не доходил до капитана. Комфортная боль. Привычное чувство высасывающего силы одиночества. Любовь без страсти — болезнь. Нужно ли ей, чтобы Христов, как например Морган, пытался дотянуться до её тела, задыхался от восторга, смотрел таким странным, будто любующимся, взглядом?

Пожалуй, нет. Любовь к Христову — это такого сорта чувство, которое обходится без мягкой постели и шелестящих простыней. Ничего нежного или сладкого, просто дерущий горло алкоголь, делающий речь бессвязной, а голову затуманенной. Любовь к наставнику — это еще один урок, который сожжёт Мурси раньше, чем она его выучит, и душа будет жаждать этой смерти. *1

«Нет, любить я его больше не хочу! Когда источник пожара будет удален с корабля — тот перестанет гореть».

Уж лучше, когда с Инквизицией будет покончено, отыскать Моргана и самой его зажать в темном уголке и помацать, слушая ворчливое: «Неприемлемо!», беря это в качестве компенсации за ношение кольца. А что? В конце концов, наставник именно его подсунул как «право на удовольствие» — древнюю традицию среди держателей Силы. Жена и муж имеют право привечать у себя в постели смертных для разного рода утех, по-простому — «официальные любовники». Хоть Моргана и выбрал Христов, она не будет сопротивляться. Хочется, конечно, чтобы тебя любили по-настоящему, от сердца, но если не сложилось… Когда ты — безобразный йонгей, клон, дочь греха и запрещенный эксперимент, о какой любви может идти речь? Правильно, о такой же — безобразной, греховной, клонированной от настоящего чувства в виде эксперимента. Пусть будет так.

Мурси горько вздохнула и опять прислушалась. Подозрительно тихо стали вести себя эти двое из яйца, одинаковых с лица. Капитан сделала психосферу и приставила к стене.

— Зырь, за вчерашний вечер успел. Ого! «С этой огромной любовью, я рядом с вами не к месту, всё для неё мало и повсюду ей тесно, — явно что-то читая, прошептал Френк. — Меня не вмещают дома, не впускают пространства, я понимаю и сам — мир мал моей страсти».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— «Эмоции бьют струей из динамо-машины, я мешанина из катара и мужчины. Вечность берет за плечи и этот недуг не лечат, а я не могу вам признаться ни жестом, ни речью» *2, — закончил Иржи. — Обалдеть! Вот это талант. Я бы никогда не подумал, что так можно выражать свои чувства!

Мурси заинтересованно выглянула из-за дверей. Френк тут же спрятал пад и загадочно улыбнулся. Иржи не отставал от своего учителя и принял самый не принужденный вид.

— За кем следите? — заговорщицки подергала бровями Мурси. — За мейнстримным катарским поэтом?

— Только никому ни слова! Это будет новый хит, — согласно махнул головой Френк. — А нам по шее надают, если узнают.

— Оукей, — вздохнула Мурси. Эта влюбленная парочка точно не захочет делить с ней свои развлечения.

Скучно! Даже домашнее задание с опережением уже сделано. Мурси подошла к столику, на котором покоились ноги Френка и, как бы невзначай, потянула руку. Чуть напряглась, концентрируясь на своем паде. Рассчитала примерный вес, сколько нужно психосилы, чтобы поднять его в воздух и донести безопасно до своей руки. Переборщишь — улетит в неизвестном направлении, недожмешь — только шелохнется, привлекая ненужное внимание. Но поздно, Френсис переменил позицию ног и, как будто бы нечаянно, положил на гаджет левую пятку.

— Камооон! — возмутилась Мурси. — Я ща сдохну от уныния! Будешь знать!

— Посмотри торхинарский сериальчик.

— Они все одинаковые! Я с первой серии могу тебе сказать, чем закончится сезон.

— Тогда посмотри какое-нибудь старье, как ты любишь. Ведь там тебя ожидают одни сюрпризы.

Холофон на руке завибрировал. Мурси от неожиданности даже вздрогнула. Уже очень давно, с тех пор как заблокировали рабочий ID, он оставался бесполезным аксессуаром. Наверное, Ленка соскучилась и шлет на личный номер инструкции или очередной психологический тест. Мурси скривилось. Психологи-фуелоги, как их называл Ванно.

Капитан вернулась на кухню и, уже сидя и пырясь в очередной раз в окно, не глядя раскрыла сообщение. Но, только мельком увидев отправителя, тут же жадно припала к экрану:

«Я вернул тебе долг! Мне просто показалось, что полгода еще не прошли. Прости. И сверху набавил за беспокойство. Только пусть в следующий раз придёт Ванно, а не этот псих. Договорились?»

Тутхатутхи, владелец заведения «Кому ЗАЗА»! Мурси удивленно хмыкнула. Дуристика какая-то!

— Что там? — заорал Френсис, моментально уловив изменение в настрое у подопечной.

— Ничего, очередной поклонник, хоть ты мне и не веришь, — отшутилась Мурси и быстро набрала своего давнего напарника по игре — Чбоу, зная, что названный братец уже подключился к её холофону.

— Привет, Мо! — радостно замахал лучший соигрок. — Выбила долг и хочешь отыграться?

— Да, было бы неплохо.

— Только не в клубе «кому ЗАЗА», — расхохотался Чбоу. — Думаю, тебя туда еще долго не впустят.

— Много мой парень шуму наделал? — будто бы в курсе произошедшего спросила Мурси. — Я ему говорила, чтобы поспокойней был, но иногда на него накатывает.

— А то! Трех парней еле спасли, разодраны в клочья. Одному имплантат в горло вставлять пришлось — откусил кадык. Я раньше думал, что хуже тебя никого нет. А ты гляди, нашла под стать. И самое главное, такой, как не при делах. Как жонсольмент, извинился и пошел, не сказав ни слова по делу.

— В смысле? Он даже не оповестил никого для чего пришел?

— Не-а. Заказал коктейль, заговорил с девочкой. Его, конечно, сразу узнали, попросили Роззи не разводить на бабло, а он «будьте вежливы с дамой», да как полез в драку. Одного, второго. Феерично, говорят, смотрелось.

— Ладно, я скажу ему, чтобы в следующий раз тише был. Он у меня парень простой, пригласили размять кулаки — сами напросились.

— Ну, так что играем?

— Да, давай вечерком сегодня у Френка соберемся, думаю, он будет не против.

Мурси окончила звонок и озадаченно уставилась вперед себя. Её там видели с Ванно и Морганом. И без сто грамм понятно, кто устроил шоу. Но что здесь делает катар, как он оказался в клубе, и зачем полез драться? Хотя последнее она могла объяснить, если с разводившей его девчонкой обошлись грубо. В его стиле вступиться. Но первых два вопроса оставались колом в голове.