Они не мы - Григорий Грошев

помогает себе щёткой. И смотрит на Алекса.

- Вот смотрите, - произносит Игорь, не отрываясь от своего дела. – Вот Вы – главный редактор. Так?

- Да, - отрицать очевидное было бессмысленно.

- Ага, - продолжает Игорь. – Вам положено 3 литра питьевой воды на сутки. Так?

- Ну конечно, - соглашается Алекс. – У меня умственный труд. Надобно, чтобы мозг хорошо работал.

- Именно, - кивает уборщик. – А вот репортерам… Сколько там? Обычному – два литра. А старшему – два с половиной. Так?

- Да, - снова отвечает Главред. Этот разговор уже начал его утомлять. – А чем Вы, собственно, недовольны? Нормами обеспечения тружеников?

- Ничем, - произносит Игорь. К счастью, он уже заканчивает свою работу и собирается уходить.

Критически осмотрев кабинет, уборщик щёткой смахивает ещё несколько пылинок, а потом – втягивает их клинером. Берёт пакет с мусором. Он уже успел рассортировать его согласно своей инструкции.

- А почему, главный редактор… - наконец, произносит Игорь, обернувшись. – Уборщику только полтора литра положено? Разве мы мало работаем?

- Не знаю, - врёт Главред. - Хорошего дня.

- Спасибо, - отвечает он со вздохом.

Дверь закрывается. Почему они такие? С самого утра – и уже настроение испортят. Не успевает Главред занять своё кресло, как раздался звонок эфир-фона. Его трель разрезает воздух, и Алекс невольно дёршается. Главред отвык от звонков. Обычно ему пишут на почту. Эфир-фон – это дань прошлому, традиции, весь мир давным-давно пользуется сообщениями. На линии Цензор, то есть, куратор.

- Приветствую, - говорит Алекс. Он волнуется. Обычно звонки не сулят ничего хорошего.

- Александр Р-101, времени у нас как всегда! – куратор эмоционален, как и обычно. Хотя по эфир-фону и не видно, но его щёки на мясистом лице дрожат, словно гладь воды. – У меня хорошие новости.

- Слушаю.

Новости куратора не могут быть хорошими. Это давно известный факт, аксиома, верность которой не оспоришь. Раз он звонит, значит, подчинённых ждут какие-то проблемы, напряжение – умственное или физическое. Грязная работа. Или бесполезный труд. Или…

- Ты едешь за Сферу! – радостно кричит тучный мужчина, и Алекс слышит, как толстяк задыхается. – Будешь сам репортировать. Как в старые, добрые времена. Помнишь их ещё или нет?

Цензор, наверно, подносит пухлую ручку к лицу. Стирает со своего жирного лба пот. Почему Главреду так противно? Александр делает вид, что не заметил отсылки к истории. Ехать за Сферу ему не просто не хочется. Сама мысль об этом кажется преступной. Это страшное, гиблое место. Ещё хуже, чем тут, под Куполом.

- Есть, - говорит Алекс после секундного замешательства. – Какой срок? И кто исполнит обязанности?

- Извини, это не я придумал! – вместо ответов, оправдывается куратор. – Сам знаешь, кто даёт указания.

Должно быть, снова прикрывает губы ручкой. Александр делает глубокий выдох и берёт эфир-фон другой рукой. Куратор говорит слишком много, и так было всегда. В его словах так трудно найти какое-то рациональное зерно, что-то действительно полезное.

- На сколько дней я еду? – Главред теряет терпение. Ему хочется хлопнуть кулаком по столу, прикрикнуть. Но делать этого нельзя, ведь Цензор – чрезвычайно обидчивый персонаж, спорить с которым – себе дороже.

- На неделю! – куратор берёт стакан прозрачнейшей воды – полный! – и отпивает глоток. – Если не передумают, сам понимаешь!

- Есть, - отвечает Главред.

- Конец связи!

Монитор гаснет. Алекс нервно постукивает пальцами по столу. Он вспоминает мир за Сферой 20 лет назад. Армия – святая обязанность гражданина, до сих пор снится ему. Эти кошмары уничтожают. А реальность может оказаться стократ хуже. Ему хочется сплюнуть на чистый пол, разгромить стол или стул. Но он сдерживается – и берется за работу.

«Теперь я знаю, что демократия и свобода – пустые слова, ведь именно из-за них умер мир. Значит, единственно приемлемая форма правления – Воля. Чужая Воля сильного, смелого и безупречного человека. Как разносторонни мы, и каждый тянет маску на своё лицо. Так не выживет никто, ведь в таких условиях дышать нужно по очереди. А кто будет следить за её соблюдением? Правильно, человек, которого правильнее всего назвать Хозяином.

В Законах он зовётся Правителем, Главой, иногда – Владыкой, он отвечает за нас, и мы не должны подводить его. Он управляет миром, который выпал на его нелёгкую долю, и справляется с этим бременем с честью. Подчас он строг, может быть даже зол, когда воплощение его решений в жизнь притормаживается.

Но он никогда не спит и не играет в карты, ему просто некогда. Не будет преувеличением сказать, что всё, что мы имеем сейчас, - целиком его заслуга. Сфера, которую успели выстроить древние, была приватизирована первым оккупационным режимом, и горожане вынуждены были оплачивать даже солнечный свет.

В случае отказа от уплаты гражданина могли посадить в тюрьму (аналог каторги, однако же в тюрьме условия были несравнимо хуже). Главы первого оккупационного режима употребляли в пищу маленьких детей, сжигали кислород просто так, ради развлечения, а также занимались прочими ужасающими глупостями.

В более детальном изложении эта история выгравирована на фасаде всех правительственных зданий, но вновь, изложенная сухим научным языком, теряет свою привлекательность. Так или иначе, сто лет назад (или немного больше), Глава в одиночку совершил переворот, вернув людям солнечный свет, а детям – надежду на жизнь.

Природа неким волевым усилием даровала ему бессмертие, хоть об этом и не принято говорить. Или он просто проклял природу, полностью отделившись от неё, но результат вновь один и тот же. Назвать Главу обычным человеком у меня не повернётся язык, и ни у кого под Сферой не повернётся. Судите сами.

Мой дед, крайне