Популярная история моды - Елена Грицак

Глава Академии кимоно Содо, господин Норио Яманака, рекомендует иностранцам, решившим надеть японское платье, вначале «обрести красоту собственной души и характера». Если кимоно будет отчуждено от повседневной жизни, можно утратить нечто ценное, что необходимо для его надевания. Вместе с манерами у человека в кимоно формируется иное восприятие жизни и природы. Японцу не нужно объяснять, что надевание и ношение кимоно требуют особых знаний, выработанных веками и подчиняющихся определенным правилам. Естественная поза, прямая осанка, слегка втянутый подбородок, расслабленные плечи необходимы при надевании. С трудом облачившись в сложный наряд, человек должен избегать резких движений, при ходьбе не размахивать руками, чтобы ненароком не обнажить руки выше кистей и особенно ноги. Мелькание нижних конечностей между распахнувшимися полами считается неприличным, и каждый уважающий себя японец старается этого избежать.

Первые признаки шелководства и ткачества появились в Японии вместе с культурой Yayoi-shiki (300–200 годы до н. э.). Если верить китайской хронике «Вэй чжи», то японцы той эпохи носили длинную рубашку кину с поясом и рукавами, подвязанными у локтей и запястий. Нижняя часть мужского тела закрывалась просторными штанами хакама, подвязанными под коленями. Женские кину дополнялись распашными юбками мо. Простолюдины шили наряды из конопляного полотна, а родовая аристократия позволяла себе шелковое платье.

Установление торговых связей с Китаем, а также проникновение в страну буддизма вызвало интерес к удобной китайской одежде. В начале VIII века ее разделили на три категории – церемониальную, придворную, рабочую – и приказали носить государственным чиновникам. Женщины того времени надевали короткую накидку и юбку с длинным, волочащимся по полу подолом. Изображенный современником правитель Сётоку Тайси предстает перед зрителем в типичном наряде китайского придворного: мешковатая куртка с высокими разрезами и стоячим воротником.

Горожанка в зимнем кимоно

Переместив столицу в Киото, японцы постепенно забыли чужеземную моду, выработав самобытные формы костюма. Наряды придворных начинались с широких штанов хакама, в праздничные дни скрывавшихся под длинным одеянием сокутай с широкими рукавами осодэ. По будням обитатели императорского дворца сменяли сокутай на короткую накидку носи. Во время турниров или охоты мешавшиеся рукава подвязывали, пока не была изобретена более удобная куртка каригину. Первоначально она предназначалась для верховой езды, но затем прочно вошла в повседневный гардероб японских военачальников.

Представительницы низших сословий носили простые одежды, состоящие из хлопчатобумажных штанов и коротких накидок тэнаси без рукавов. Длинное платье приходилось подтягивать поясом, дабы подол не спускался ниже середины икр, иначе дорогостоящий костюм мог быть испорчен грязью городских улиц. Мужской и женской обувью служили деревянные сандалии гэта. Открытые башмаки иллюзорно защищали от пыли белоснежные носки, в которых ходили не только в частном доме, но и во всяком помещении.

Со временем менялись формы накидок, появлялся и исчезал интерес к декору, но японская одежда оставалась функциональной. Вместо шелка практично использовались дешевые ткани или кожа. «Женщина непременно должна рассмотреть одежду другой женщины, какой бы неизящной и безвкусной она ни была», – говорили знатные дамы, стараясь воплотить в одном костюме все существовавшие стили. Состоятельные японки периода Нара (710–784 годы) предпочитали многослойность, надевая одно на другое так, чтобы виднелись краешки всех слоев. С этой целью нижний наряд шился на один размер больше. Полный комплект назывался «дзюнихитоэ» («двенадцать слоев»), хотя часто надевалось до 20 платьев. Основным моментом такого облачения считался подбор цветовой гаммы: все выглядывающие кромки должны были сочетаться или контрастировать друг с другом, создавая общий тон.

Просвещенная эпоха Хэйан (784-1184 годы) «породила нежный экзотический цветок» в образе аристократки, заботившейся о своей красоте, нарядах, но не чуждой более интеллектуальных занятий, например сочинения романов. Пока жители средневековой Европы с трудом одолевали азбуку, японские женщины серьезно увлекались литературой. Написание книг являлось едва ли не обязанностью каждой придворной дамы. Не углубляясь в художественные достоинства салонных романов, из них можно почерпнуть ценную информацию относительно нравов, порядков и одежды того времени.

По обычаю, замужняя женщина почти не выходила из дома, проводя время на ложе или передвигаясь по комнате на коленях. Лицо хэйанской аристократки полагалось видеть только домашним, но ее почерк был доступен любому желающему, потому как женщины вели обширную корреспонденцию. Переписка любовного содержания вполне допускалась и даже поощрялась. Самые ревностные поклонники старались увидеть предмет обожания и тайно проникали в дом, рискуя поплатиться своей головой и репутацией дамы. Многие выбирали менее опасный способ созерцания. Силуэт томной красавицы изредка появлялся на фоне освещенного окна, а полноценное изображение представлялось на гравюрах.

Аристократка эпохи Хэйан

Стремясь к идеалу, женщина тщательно гримировала лицо, распускала длинные волосы, взлохмачивая их на висках. Ее тоненькая фигурка утопала в многочисленных платьях, измятых от постоянного лежания в постели. Каноны привлекательности требовали черных зубов (их красили лаком); искусственных бровей, наведенных тушью высоко на лбу; истощенных рук, печального лица и непременно слезинки, аккуратно стекающей по отбеленной щеке.

В хэйанской литературе описанию костюма отводится места не меньше, чем отражению характера героя. Впрочем, считается, что человек не может существовать отдельно от своего платья. Автор «Непрошеной повести», предположительно придворная дама XIV века по имени Нидзё, писала о женщинах, служивших во дворце Томикодзи: «Они появлялись в зале для дежурных, соперничая друг с другом блеском нарядов. Одна из них (сама Нидзё) надела алое нижнее платье на лиловом исподе, сверху длинное, темно-красное косодэ и еще одно светло-зеленое, а поверх всего накинула парадное красное каригину и короткую накидку с рукавами. Косодэ удивляло узором, изображавшим ветви цветущей сливы над изгородью в китайском стиле».

В эпоху Камакура (1184–1333 годы) традиционный покрой одежды претерпел резкие перемены. С приходом к власти самураев вычурный стиль аристократов сменился военным обмундированием. Каригину и хакама остались для самураев; чиновники предпочли сокутай; женщины добавляли к хакама и кимоно косодэ с короткими зауженными рукавами.

Косодэ возникло как нижнее белье, надеваемое поверх длинного утикакэ. О тяжелом утикакэ вспоминали с приходом холодов. В жару его сбрасывали с плеч и закрепляли на поясе с помощью рукавов. Таким образом зрительно расширялась нижняя часть тела. С течением времени косодэ стало праздничным платьем, подходившим для женщин всех сословий. Старинная манера носить косодэ вместе с утикакэ сохранилась до наших дней в женском свадебном костюме.

Начиная с 1600 года, то есть с наступлением эпохи Токугава (Эдо), самураи отказались от каригину, а устаревшую куртку заменили кимоно. Свободные штаны хакама были удобны в комплекте с безрукавкой камисимо, которая отличалась наличием жестких крылышек. Японцы полагали, что такие надплечья создавали впечатление воинственности.

В период позднего Эдо (начало XIX века) в стране прекратились кровавые междоусобицы, и самураи перешли на мирный костюм: свободная накидка хаори длиной до бедра прекрасно сочеталась с долгополой хакама. Спину, рукава и переднюю часть «хаори» украшали родовой символикой. К середине столетия так одевались все обеспеченные граждане Страны восходящего солнца. Экономическое благополучие повлекло за собой расцвет ремесел. Появились новые технологии окрашивания тканей – такие, как юдзэн и сибори, позволившие превратить шелковые и хлопчатобумажные косодэ в произведения высокого искусства.

Интерьер японского жилища отличался изяществом и практичностью. В зимние холода легкий бумажный дом нагревался от жаровни хи-бати, выполненной в виде круглого или прямоугольного ящика из фаянса или бронзы. Тлеющие угли из ценного вишневого дерева позволяли сохранять тепло в течение 5–6 часов. Обязательной принадлежностью каждого японского дома являлась неширокая ниша токонома, где ставили фарфоровые вазы с живыми цветами. Комнату наполнял тонкий аромат хризантем или благовонных курений. Радовал глаз потолок из полированной криптомерии (вечнозеленое хвойное дерево) с прожилками, а также пилястры, украшенные отшлифованной корой.

Ветки криптомерии часто использовались в икэбане, которую иначе называли музыкой цветов. Искусство составления композиций из живых или засушенных растений было призвано подчеркнуть красоту и совершенство природы, привнести гармонию в любое помещение и повлиять на расположение духа.