Дезертир (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   Егор сорвался с места и перехватил Матвея возле разломанных в незапамятные времена, погребённых под грудой листвы качелей.

   - По-моему вышло неплохо, а, братец? - добродушно сказал он, и в ответ Егор, размахнувшись, ударил его прямо в нос.

   Кулак взорвался болью - казалось, в каждую костяшку ввинтили по саморезу. Следовало смотреть правде в глаза, Егор никогда и ни с кем не дрался, даже когда в ход шли самые обидные насмешки, самые болезненные тычки, старался опустить голову и забиться в какой-нибудь угол. Но нынешняя ситуация не оставляла выбора... он должен был так поступить. Матвей удержался на ногах, однако отступил на шаг и даже слегка присел, будто в удивлении. Его приплюснутый шнобель, напоминающий о далёких кавказских корнях, стремительно краснел, широкое лицо приняло обиженное, в чём-то даже детское выражение.

   - Ты мелкая неблагодарная шваль, - грустно сказал он. - Я ведь для тебя старался.

   - Старался? Ты сломал девочке жизнь.

   - Я думал, что наглядно тебе всё показал. Она уже сломанная. Всё, на что она пригодна - попользоваться и выбросить на помойку, как я и поступил.

   Егор икнул от обиды, из ноздрей вырвались две струи пахнущего серой дыма. Со всех сторон свистели и кричали, солнце блеснуло в окне на втором этаже школы: кто-то из учителей выглянул посмотреть, что за шум. Он сделал шаг, всего шаг, который, казалось, разогнал его почти до шестидесяти километров в час и на скорости впечатал в кулак Матвея. Подросток рухнул, как подрубленный, бывший приятель нависал над ним, словно колосс, ноги которого, против ожидания, оказались железобетонными.

   - И в самом деле, - сказал Матвей, - ты только что открыл мне глаза. Вы два сапога пара. Девочка-пустышка и обиженный на весь мир мальчишка.

   - Зачем же ты со мной дружил? - с трудом ворочая языком, спросил Егор.

   - Не знаю, - пожал плечами Матвей. Казалось, он вот-вот протянет руку, и всё может стать как прежде. Но он не протянул, а если бы и протянул, Егор не стал бы за неё хвататься. - Действительно, не знаю. Как возникает дружба в наши с тобой годы? Почти всегда на пустом месте. Дом без фундамента... ничего удивительного, если его свалит землетрясение, или сильный порыв ветра, или даже проезжающий мимо грузовик.

   Он повернулся и ушёл, а Егор всё лежал, чувствуя, как по щеке стекает кипящая едкая слюна, упивался этим чувством. Зрители начали расходиться, из окна школы что-то одурело верещала Антонина Васильевна, преподаватель географии.

   Потом он встал, огляделся, стряхнул с коленей мусор и побрёл домой.

   11.

   Егор снова начал ходить в школу. Учебный год тёк, как ни в чём не бывало. Этой реке было всё равно, что в ней мыли испачканные в крови руки, что рыба всплывает кверху брюхом, а недавний ураган сбросил в свинцового цвета воды несколько столетних древесных стволов, равным образом символизирующих дружбу, уверенность в себе и самооценку. С учительских трибун всё чаще звучали настойчивые призывы подумать о будущем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

   Егора занимали другие мысли. Почему Настя перестала посещать занятия. Изо дня в день он садился на заднюю парту, всегда пустовавшую, и ждал, вертя в пальцах карандаши и боясь моргнуть, чтобы не пропустить искру заблудившегося в её волосах лунного света, желанного, как золотой слиток. Но серость будней ничего не нарушало. Егор будто предчувствовал, что ему уготована другая дорога, дальняя дорога, у которой, возможно, никогда не будет конца. В первый день подружка Насти сказала учителю, что девушка болеет. На второй и третий она отвечала уже не так уверенно. Начали ходить слухи... разные.

   - По врачам её таскают, - говорила на перемене Маша Селивёрстова. Егор остановился неподалёку, чтобы послушать. - А те только руками разводят, говорят, что уникальный случай. А потом делают осмотр и говорят, мол, не от чего лечить. Всё же видно - прямо через кожу.

   Она замолчала, увидев, что Егор слушает. Тогда он подошёл и спросил:

   - Как она держится? Ты часто с ней общаешься? Не нужна ли ей помощь?

   - Если и нужна, то не от тебя, - сказала Маша, засмеявшись. Её никто не поддержал: с некоторых пор за Егором закрепилась репутация не то больного какой-то неизлечимой болезнью, не то просто безумца, словом - изгоя, возникшая, как считал сам Егор, практически на пустом месте. И даже Олле и другие школьные забияки старались обходить его стороной в своих жестоких забавах.

   Причиной была в первую очередь метка кометы, которая всё явственнее отражалась на внешности Егора: чёрной окантовкой вокруг ноздрей, дурным запахом изо рта и почти непрерывным звуком кипящей жидкости, явственно слышным во время контрольных и самостоятельных работ, и бравшим начало в животе Егора. Но сам он отмечал и другие перемены, тревожные звоночки где-то глубоко внутри, которые шептали ему: "Почему ты всё время так беспокоишься? Ты что, пуп земли?"

   "Нет, - отвечал он сам себе, - совсем наоборот..."

   "Тогда, может, ты человек, который упал в ловчую яму и сейчас умирает, истекая кровью, пронзённый десятком кольев? Может, ты человек, которого забыли на другой планете в огромном оранжевом кратере, полном песка? Зачем ты себя жалеешь?"

   Первое время Егору снилось, что он теряет себя, выпадает из чего-то большого и уютного и, раскинув руки, падает в огромный океан. Потом эти сны прошли, и сердце будто бы немного отпустило. Даже бабушка отметила, что он стал лучше есть и реагировать на её шуточки.

   На самом деле причины для волнений всё ещё были. Она. Егор даже разузнал адрес и предпринял вылазку.

   - Настёна никого не хочет видеть, - сказал отец девушки, крупный, потеющий мужчина, который вышел на крыльцо в домашних штанах и майке на лямках.

   - Скажите, насколько всё плохо?

   Мужчина сдвинул брови.

   - Ты сюда посмеяться, что ли, пришёл? Мою дочь в последнее время преследуют всякие... шутники.