Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1. - Алексей Хренов

был предназначен для того, чтобы обеспечить себе хотя бы минимальный комфорт вдали от родного аэродрома, и он часто выручал Лёху в его бесконечных «командировках» по Крыму и окрестностям.

Хитро подкупив папиросами и неучтённой бутылкой писарей в штабе, он выменял двухкилометровую карту полуострова одна тысяча девятьсот тринадцатого года издания, которую ловко вписал в своё отчётное имущество во избежание беспредельного отжима.

05 апреля 1936. Столовая аэродрома, посёлок Кача.

С Настенькой дела развивались по весьма странному сценарию.

После очередной ледяной сцены в столовой, Лёха впал в депрессию.

— Вот же сучка, — думал он, выходя из столовой и уже чувствуя, как внутри нарастает раздражение, — поиграла со мной, словно это всё шутка, а я тут голову ломаю, пытаюсь понять, что к чему. Настоящая сучка!

Он замедлил шаг, покачал головой, вспоминая, как её глаза холодно сверкнули, когда он серьёзно попытался объясниться. Это только сильнее разозлило его.

— И чего я так парюсь? — продолжал он злиться сам на себя. — Всё с ней ясно, — зло сплюнул он в сторону, словно пытаясь выплеснуть наружу накопившуюся досаду, и, сунув руки в карманы, пошёл домой, стараясь больше не думать об этом.

Через неделю такого динамо сознание пенсионера из следующего века как следует взбрыкнуло.

— Ты себя не на помойке нашёл, мальчик! Ну-ка займись собой. Хватит вокруг кудрявой попы круги нарезать.

И Лёха, вместо вечернего вояжа к общежитию, уже ставшего притчей во языцех для острословов полка, накрутил портянки, вбил ноги в хромовые сапоги, снял майку и побежал на спортивную площадку. «Кроссовок нема!» — стучала мысль в такт бегущим ногам.

Кросс и час интенсивной тренировки почти полностью выдули из головы ветреную мадемуазель.

На утро девушка не замечала его в столовой, а Лёха спокойно допил компот, поймал брошенный украдкой взгляд и как мог открыто ей улыбнулся..

Апрель 1936. Аэродром Кача.

Стоит отметить, что его воспитание в двадцать первом веке, пропитанное коммерцией и сделками, давало Лёхе совершенно иной взгляд на природу человеческих взаимоотношений. Его не смущали правила «ты мне — я тебе». Он с лёгкостью вписался в систему взаимопомощи и обменов в части, используя свой безотказный У-2 как универсальный транспорт. Самолёт всегда был готов взлететь и помочь решить чьи—то дела.

К концу месяца Лёха мог пилотировать свой У-2, практически не глядя на приборы. Он чувствовал поведение самолёта буквально всем телом и в первую очередь задницей, иногда сидящей на парашюте — по звуку мотора, по вибрации, по запаху топлива и по положению в пространстве. Лёха безошибочно ставил диагноз состоянию своего маленького друга.

Он полюбил этот самолётик, непритязательный и верный. У-2 стал для Лёхи чем—то больше, чем просто средством передвижения — он стал символом его независимости в этой военной рутине.

Через две недели, после того, как Лёха обжился на своём У-2, его нагрузили ещё и вывозными полётами, помогая новичкам делать первые шаги в воздухе.

В момент доставки особо ценного пакета в штаб укрепрайона в Симферополе Лёха умело воспользовался случаем и подписал у начальника штаба приказ о ношении личного оружия. Во время очередной задачи, когда Лёхе поручили отвезти главного финансиста в Севастополь за денежным содержанием, он был обязан получить оружие. В оружейной комнате, получая уставной Наган, Лёха случайно увидел раритетный Браунинг и сразу загорелся идеей заполучить себе такой же.

Он договорился с писарями и ловко вписал себе старый Браунинг 1903 года издания в удостоверение личности вместо стандартного Нагана, который был обязательным для летчиков. Какими-то судьбами несколько таких пистолетов затесались в недра оружейной комнаты. Однако, из-за отсутствия 9-мм патронов они не пользовались популярностью. Тем более что на вооружение поступила первая партия новейших пистолетов ТТ. Их правда пришло всего десяток и они мгновенно разошлись среди полковых небожителей и их приближенных. Старые Браунинги, да ещё без боеприпасов, никому особо не были нужны.

Удачно подгадал момент, когда ему нужно было отвезти зама по вооружению на окружные склады. Лёха, под шумок, завел знакомство с замначальника склада боеприпасов, хитрым украинцем по фамилии Ничипоренко. Разумеется, хитрый план требовал чёткой реализации. Прилетев с ночевкой в Симферополь, Лёха подготовился как положено: раздобыл бутылку "Московской Особой" водки и кастрюльку с домашними котлетками имени его домашней хозяйки.

Ничипоренко, опытный товарищ, не отказался от «дружеской дегустации». Развести старшину на выпить и закусить за чужой счёт оказалось проще простого.

— Фигня всё это ваша водка! — авторитетно заявил раскрасневшийся старшина, пригубив очередную добрую рюмку. — Вот пузырёк уговорили, и ни в одном глазу! Вот давай ка нальем моей горилки! Да, котлетки твоя хозяйка, конечно, хорошие делает, но вот наше сальце, да на черную корочку хлебушка...

Надо сказать, что Лёха в этом состязании был явно на стороне проигравших. Однако, утро, хоть и началось с жестокой головной боли, выдалось удачным: подлечившись рассолом старшины, Лёха уже перешел в категорию уважаемых людей, с кем можно иметь дело.

Долгий и хитрый торг привел к тому, что Лёха сумел обменять метров двадцать парашютного шёлка на пару небольших ящиков с 9-мм патронами для Браунинга. Один ящик он сдал по накладной заму по вооружению, чтобы оправдать полет. Конечно, особого восторга это у начальства не вызвало, но Лёха все же заслужил некоторую благосклонность.

А вот второй ящик он аккуратно спрятал в глубине сарая у своей хозяйки. «Мало ли что», — подумал Лёха. «Случаи разные бывают».

Апрель 1936. Степь где то между Джанкоем и Симферополем.

В ходе одного из таких полётов что-то пошло сильно не так. В этот раз Лёху погнали в Джанкой сдать какой-то пакет на окружные склады. Сначала он долго не мог сдать под роспись пакет, потом долго ждал ответа, а под конец ему пришлось бегать по аэродрому и скандалить, пытаясь дозаправить свой самолётик. Разделение авиации на ВВС РРКА и ВМС вступило в свои права, Красная армия не желала больше делиться своим бензином с флотом.

С трудом и с помощью нехитрой взятки удалось вырвать сто литров топлива распившись за сто двадцать. В итоге взлетел он поздно.

— Фигня, часа за полтора дотелепаюсь, ещё сумерки будут, — легкомысленно махнул рукой Лёха. Ночевать где-нибудь в блохастой гостевой хате