Неизвестное наше тело. О полезных паразитах, оригами из ДНК и суете вокруг гомеопатии... - Рафаил Нудельман

Любопытно, что у самих птиц рецептор «альфа 2–3» находится в основном на клетках кишечника — и не случайно грипп у птиц чаще всего протекает как кишечное заболевание. И это, кстати (или некстати?) сразу напоминает нам о вирусе свиного гриппа, с которого мы начали эту заметку, — а что с ним? Каковы его особенности? И почему он тоже проникает в клетки нашего дыхательного тракта?

Вирус свиного гриппа был впервые выделен еще в 1930 году. Позже было показано, что он одинаков во всех случаях свиного гриппа по всему земному шару. Он повсюду вызывает заболевание, симптомы которого очень похожи на человеческий грипп: чихание, выделения из носа, «лающий» кашель, повышенная температура, вялость и пониженный аппетит (кстати, у собак и лошадей симптомы гриппа такие же, хотя «коды» их вирусов несколько иные, тогда как так называемый «кошачий грипп» вообще не связан с вирусом гриппа). Тогда же, в 1930 году, было обнаружено, что люди, часто контактирующие со свиньями, иногда заражаются вирусом свиного группа. И наоборот — больные люди могут заразить свиней вирусом человеческого гриппа (человеческий H1N1 или H2N3).

Однако такие случаи оставались локальными вплоть до 2009 года, когда в Мексике появилась новая разновидность вируса свиного гриппа. Хотя кодом этого вируса был уже известный человеку H1N1, но его РНК, как показали исследования, содержала один сегмент, пришедший от РНК вируса человека, два сегмента — пришедших от РНК птичьего вируса и целых пять — от РНК собственно свиного вируса H1N1 (человеческий и свиной H1N1 имеют небольшие различия в белковой части молекулы Н). Это был типичный продукт того обмена сегментами РНК, о котором мы уже говорили: три РНК оказались одновременно в одной и той же клетке и по-новому пересортировали свои сегменты. И это наверняка произошло внутри клетки дыхательного тракта свиньи, ибо, как показало дальнейшее изучение, такая клетка может иметь как рецептор «альфа 2–6», так и рецептор «альфа 2–3», то есть в них могут проникать и человеческие, и птичьи вирусы (у птиц почти нет клеток с рецепторами «альфа 2–6», так что в их клетках такой «виральный секс», или по-научному «антигенный сдвиг», произойти не мог).

Вот так мексиканская свинья случайно оказалась тем «плавильным котлом», в котором путем пересортировки трех вирусных РНК сформировался новый вирус, вызвавший затем пандемию 2009 года. Для нас он просто «вирус свиного гриппа», а его точное научное название: «Новый H1N1 вирус класса А свиного гриппа». Благодаря наличию в его РНК сразу трех видов генетических сегментов он способен соединяться и с рецепторами «альфа 2–6», и с рецепторами «альфа 2–3», что делает вызываемый им грипп много опаснее, чем человеческий или птичий грипп по отдельности.

Схватка титанов

«Синдром хронической усталости» и без того спорное понятие, а в недавнее время он к тому же стал предметом титанического сражения двух научных групп, одна из которых — со ссылкой на многомесячные исследования — упорно утверждает, что обнаружила причину этой болезни, а другая — со ссылкой на многомесячные исследования — столь же упорно утверждает, что ничего подобного обнаружить не удалось. Решать научные споры мы, разумеется, не беремся, но попытаться понять, в чем они состоят, наверняка полезно и даже интересно, потому что на хроническую усталость не жалуется разве что очень ленивый человек, хотя и он иногда, плетясь за модой, тоже жалуется.

Прежде всего синдром хронической усталости (будем впредь именовать его сокращенно СХУ) — это не просто усталость, а целая совокупность признаков, среди которых усталость занимает видное, но далеко не самое почетное место. В том букете признаков, который врачи определяют как СХУ, цветут еще боль во всех мышцах и суставах, расстройства памяти и мышления, хроническое, зачастую тяжелое умственное и физическое истощение, а также, как пишут справочники, «другие характерные признаки, которые внезапно появляются у прежде умственно и физически здорового человека». Нужно еще при этом, чтобы все эти признаки устойчиво держались на протяжении многих месяцев без всякой видимой причины (впрочем, иногда — после вирусной инфекции). А если еще к этому прибавляются жалобы пациента на мышечную слабость, депрессию, головокружения при переходах из сидячего положения в стоячее, проблемы с сердцем или с дыханием или «другие характерные признаки…» — врач тут же безошибочно определяет, что перед ним не зловредный симулянт, а человек, реально страдающий СХУ.

Если читатель заметил несколько насмешливый тон приведенного выше описания, то он заметил правильно. Трудно всерьез отнестись к болезни, о которой нет согласия даже в медицинских справочниках. Например, по номенклатуре Фукуды 1988 года для диагностирования СХУ достаточно было одновременного присутствия от шести до восьми из перечисленных выше признаков; по той же номенклатуре 1994 года достаточно четырех и более; канадская «Рабочая номенклатура» 2003 года удовлетворяется двумя, но лишь в том случае, если это признаки иммунологического или эндокринного характера, а так называемый «Оксфордский критерий» согласен даже на один, но чтобы он имел характер ментального истощения, и тогда состояние больного квалифицируется как форма психического расстройства. Даже название этой поразительной болезни — и то оспаривается. Многие пациенты, их адвокаты и даже медицинские эксперты заявляют, что в словах «хроническая усталость» содержится скрытый намек на тривиальную усталость и они не передают всей серьезности состояния больного, а тем самым ставят под сомнение, что он вообще чем бы то ни было болен (не случайно американские комики прозвали эту болезнь «яппи-гриппом»). Однако, несмотря на спорность, казалось бы, всего, что связано с СХУ, включая, как мы видим, само его название, этой болезнью страдают сегодня четыре на каждую тысячу жителей США и Великобритании — преимущественно после 40–50 лет, а не в детстве, почему-то преимущественно женщины, а не мужчины, а также почему-то преимущественно черные, а не белые — и полностью выздоравливают всего 5–10 процентов.

Как бы то ни было, СХУ при всей туманности ее определения болезнь вполне серьезная. Она чаще всего обрушивается на людей внезапно (первые случаи ее появления произошли в двух крупных американских больницах и затронули такое большое число врачей и медсестер, что сомневаться в реальности болезни было невозможно); она не выявляется никакими клиническими исследованиями, потому что для нее нет специфических тестов (и, кстати, нет никаких специфических лекарств, кроме психо- и физиотерапии); она довольно скоро переходит в острую фазу, и тогда почти в 80 процентах случаев больные вынуждены частично или даже полностью уйти с работы, — и при всем этом не известно, чем эта болезнь вызывается. Единственное утешение для больных (кроме обезболивающих) состоит в том, что, судя по данным продолжавшегося четырнадцать лет и опубликованного в 2006 году исследования, их страдания не смертельны. Однако спорный характер болезни, тот факт, что сами врачи, как показали опросы, на четверть не признают ее реальность, а в половине случаев сомневаются в собственном диагнозе, — все это, конечно, влияет на состояние больного, на степень его доверия к врачу и к методам лечения, а также на оценки страховых компаний.

Возможно, все было бы проще и оптимистичней, если бы была точно известна причина болезни и ее природа. Но и в этом вопросе бушуют давние споры. Главный из них идет между теми, кто считает СХУ следствием каких-то скрытых органических причин (например, иммунологических, эндокринных, метаболических или сердечно-сосудистых нарушений) либо же заболеванием нервной системы (в последнем случае его часто отождествляют с миалгическим, или мышечным, энцефаломиелитом, он же ME), и теми, кто видит в СХУ либо форму психологического расстройства (таковой эту болезнь признала и Всемирная организация здравоохранения), либо разновидность психической болезни (например, неврастении, как полагает ведущий британский эксперт в этой области Вессли), а то и просто психосоциальное явление типа массовой истерии, усиленно подогреваемой также средствами массовой информации (как это утверждает Элен Шоуалтер в своей недавней (2007) книге «Истории: истерические эпидемии и массовая культура»).

Спор этот такой затяжной, что некоторые остряки даже называют его «израильско-палестинским конфликтом современной медицины», предсказывая ему такой же нескорый конец. Особый накал все эти споры приобретают еще и потому, что в дело, увы, замешаны деньги, ибо страховым компаниям крайне выгодно, чтобы болезнь считалась психологической, потому что тогда выплаты больным идут по низшей ставке. В результате некоторые эксперты проталкивают «психологическое определение» по вполне корыстным причинам. Так, когда в Великобритании правительственный Департамент труда и пенсий определил СХУ как психологическое заболевание, созванная в результате жалоб в 2006 году специальная комиссия, изучив историю этого решения, тотчас обнаружила, что многие медицинские эксперты департамента одновременно состояли консультантами страховых компаний.