Тени не исчезают в полдень - Елизавета Бережная

Тойоту Андрея и…

Что-то внутри оборвалась и полетело в пропасть. Сердце колотилось, как заведённое, в висках пульсировало, проклятые картинки из сна стояли перед глазами, смешивались со светом мигалок скорой помощи.

Алек застыл у двери подъезда, холодная ручка жгла ладонь. Он не мог решиться открыть дверь, боялся того, что увидит. Неизвестность страшнее, но проще. Но долго лгать себе невозможно.

Дверь открылась без помощи Алека, мимо него пробежали люди в медицинской форме. Стук шагов, хлопок и снова тишина. Алек и не сразу заметил, что Андрей теперь стоял рядом. Он смотрел куда-то дальше того, что можно увидеть, сквозь ряды домов, сквозь тёмную гладь неба.

— Извини, что не сказал сразу.

Алек обернулся. Андрей стоял к нему боком, соединив руки в замок за спиной. Алек не мог видеть его лица, но голос его звучал хрипло и надтреснуто.

На фоне тёмного неба в отсветах мигалок вырисовывался лишь тёмный силуэт Андрея. Всё в нем было неправильно спокойно, уверенно. Но Алек понимал: это прикрытие. Андрей не хотел смотреть ему в глаза.

И Алек не выдержал, распахнул дверь, бросился наверх по лестнице, спотыкаясь в темноте о ступеньки. Дверь в квартиру Влада была открыта, внутри собрались люди. Но Алек и не думал останавливаться. Он не видел лиц, только силуэты, тёмные, чужие, безжизненные. Алек протискивался вперёд, не обращая внимание на голоса, на останавливающие его руки и вдруг замер. Ноги приковало к полу. Он увидел.

В эту секунду всё перестало существовать. Мир перевернулся, закружился и разбился на мириады осколков, оставив после себя лишь зияющую пустоту. И боль, будто эти осколки разом впились под кожу. Только ещё хуже.

Смерть никогда не была в глазах Алека так безжалостна. Она закралась в самое сердце, впилась когтями, оставляя рваные раны. Смерть смотрела на Алека с призрачно бледного лица Влада сквозь маску ужаса и боли. Смерть растекалась багровой кровью по ковру. Её шепот звенел тишиной в ушах, глаза застилала пелена, всё медленно расплывалось. И только его лицо оставалось чётким и до ужаса, до дрожи реальным. В горле стоял горький комок. Воздуха судорожно не хватало. Хотелось упасть на колени, кричать, пока не сорвёшь голос, рыдать и смеяться, лишь бы не верить. Но сил просто не было.

Тишина оказалась громче заглушённого постороннего шума. Алек ощущал на себе чужие взгляды, наверняка, сочувствующие, выжидающие. И от этого становилось только противно. Ему не нужна жалость.

Первый шаг самый сложный. Тело отказывалось слушаться. Руки дрожали, колени подгибались. Первый шаг и принятие, шаг навстречу бездне.

Алек опустился на колени, провёл кончиками пальцев по щеке Влада. Его кожа оказалась такой неправильно холодной, в контраст бушующему пламени в груди Алека. Это был поистине адский огонь. Он сжирал всё, выжигал до пепла воспоминаний и отчаяния.

Влад не хотел бы слёз. Он не признавал эмоций. Алек сжал кулаки, закрыл глаза, запрокинул голову, стараясь выровнять тяжёлое дыхание. Каждый глоток воздуха отдавался щемящей болью в груди. Сквозь пелену перед глазами проглядывал огонёк люстры под потолком, бледный, тусклый, как свет лампочки в чёртовом кошмаре.

Всхлип вырвался из груди. Алек подавил рыдания, поднялся на негнущихся ногах, не решаясь опустить взгляд.

— Прости, Влад. Прости, что не успел, — свой голос, будто чужой, низкий, хриплый, дрожащий, как натянутая струна, и такой похожий на голос Андрея по телефону.

— Алек.

Чей-то шепот раздался прямо над ухом. Ладони легли на плечи. Так Влад делал, когда пытался поддержать. Только эти ладони были меньше и нежнее.

— Ника.

Алек сразу узнал её, даже не задумался, как Ника появилась здесь, как поняла. Разве не всё равно теперь?

Послушно, отдавшись сестре, Алек отошёл в сторону. У тела засуетились врачи, потом скрылись за дверью. Серый чемоданчик уже стоял у дивана. А Алек и не заметил. Почему же всё так просто, привычно? Адский круг. Сколько раз Алек вот так стоял на месте преступления… Он всё отдал бы, чтобы снова было, как раньше.

Неправильно. Влад должен стоять рядом с накинутым на плечи пиджаком, печатать очередное сообщение в телефоне, спорить с Максом. Алек ещё слышал его голос. Реальность смешалось с иллюзиями. Так проще было скрыться от кошмаров. Кошмаров, которые слились с реальностью. Но все иллюзии рушились с треском.

Алек вцепился в руку Ники и пустым взглядом следил за отточенными движениями Олега. Это тоже была маска, как у Андрея. Ему хватило сил победить эмоции. Алеку — нет.

Ника молчала, понимала, что слова здесь будут лишними. Алек со всех сил старался справиться с собой ради Влада, ради общего дела. А внутри всё переворачивалось, рушилось, сгорало. И Алек мысленно поклялся не впускать никого на это пепелище, пока не найдёт в себе силы остановить бурю.

Снова хлопнула дверь, и тишина воцарилась в квартире. Алек обернулся. На пороге застыла Камилла, зажав рот ладонью, глядя в одну точку. Слёзы стояли в её глазах, руки дрожали. Алек не мог этого видеть. Чужие эмоции пробивали защитную оболочку.

Наверное, правильнее было остаться. Но Алек не думал о том, что правильно. Он выбежал из квартиры, ступеньки мелькали под ногами. Каким-то чудом Алек спустился вниз.

Андрей стоял в той же позе, словно время совсем исчезло. И Алек не решился вырывать его из мыслей, только остановился рядом, запрокинул голову, запустил пальцы в волосы. Тёмные тучи лениво ползли по небу, тяжёлые, низкие, зловещие. Они закрывали и серп луны, и звёзды. Чёрные ветви деревьев, безжизненные стены домов с чёрными окнами врезались в небо. Мрак, серость, безнадёжность царили кругом. Будто природа понимала, что происходило здесь, на земле, под её пологом, сочувствовала, скорбела, тихо проклинала человеческую жестокость.

— Как это возможно?.. — прошептал Алек. Он спрашивал лишь у молчаливой ночи. Об Андрее он вовсе забыл.

— Не знаю. Что творится… — отозвалось приглушённое эхо. Алек едва узнал в нём Андрея.

— Не смей винить себя, — раздался голос за спиной.

Алек и не заметил, как Олег тоже вышел из квартиры. И он не выдержал гнетущей атмосферы смерти.

— Если кто виноват, так это я.

Голос сорвался. Алек сжал губы, жжение в горле усилилось. Слова не могли выразить всего. Он надеялся, что ещё держалась на лице маска отрешённости. Но в ураган внутри вторглось грызущее чувство вины. Немного, и оно станет частью Алека.

— Я мог предупредить его, мог сказать больше.

— Ну уж нет. Ты был бессилен, как и все мы.

Олег подошёл ближе, положил руки на плечи Алека. И почему все сегодня так делали? Будто знали, что это правда успокаивает…