Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Андрей Анатольевич Посняков

показал три пальца. – Три! Вели привести их в старое святилище.

– То, что в священной дубраве?

– Да, мой кунигас, туда! Думаю, именно там мы будем нынче славить наших великих богов.

– Я тебя понял, криве, – кивнув, кунигас запрокинул голову и посмотрел в высокое летнее небо. Светло-синее, с белыми, медленно плывущими, облаками. Интересно, как далеко уже успела уйти Рогнеда? Наверное, пока не очень-то далеко, верный Гинтарс еще не успел вернуться. Рогнеда… надо же. Из варяжской семьи… которой уже нет. Варяги, а жили и в Ладоге, в Новгороде, Смоленске, Пскове. Часть их давно уже смешалась с местными славянами, ассимилировалась, однако некоторые рода не смешивались, бережно храня родной язык и традиции.

Почему он, князь, отпустил эту наглую девку? Просто пожалел? Игорь пожалел, не Даумантас, тот бы наоборот – жестоко расправился с пленницей или отдал бы жрецу. Однако это хорошо! Игорь неожиданно для себя улыбнулся, понимая, что именно его сознание все больше и больше влияет на поведение юного нальшанского кунигаса! Раз так, то можно уже и поразмыслить на тему – как вернуться домой. Ведь, если нашлись двери сюда, в эту жуткую эпоху, то, верно, можно отыскать и обратный ход. Вот только как? Может быть, с помощью жрецов? Того же Будивида. Хотя нет, лучше обойтись без него.

– Так мы пойдем готовить жертвенники, княже? – криве подозвал младших жрецов, околачивающихся неподалеку крепких молчаливых парней несколько дебиловатого вида. – Нынче будет славная жертва!

– Будет, – заверил князь.

* * *

На пологом холме невдалеке от реки, под сенью священной дубравы уже собрался нарядно одетый народ. Жрецы в желтых одеждах торжественно встали у жертвенника, поглядывая на юных девственниц-жриц. Три юные девушки с распущенными по плечам волосами, три жрицы, называемые вайдилутес, поддерживали неугасимый огонь пред алтарем из плоского черного камня. Здесь же нынче были вкопаны в землю три столба. Вкопаны совсем недавно, буквально только что, в преддверие и в ожидании праздника. Рядом аккуратной кучей был сложен хворост, а под сенью священного дуба, росшего на самой вершине холма, виднелась целая копна сена.

Собравшиеся весело переговаривались и шутили, поглядывая на широкую, наезженную телегами дорогу, что шла вдоль реки. Все ждали князя. Мальчишки, убежав в лес, забрались на высокие липы, высматривали… Вот наперебой закричали:

– Едут! Едут! Вон они, вон.

Теперь и с холма заметили показавшихся на дороге всадников в дорогих разноцветных плащах.

– Кунигас! Кунигас со свитою.

– Слава богам, скачут уже!

– Ну, наконец-то.

Взобравшись на холм, князь, княгини и свита спешились, поклонились на все четыре стороны, оказывая почтение богам.

Будивид в нетерпении подошел к Даумантасу, спросил насчет жертв.

– Семь белых петухов, – негромко отозвался князь. – Еще три черных поросенка для матери-земли, и…

– И…

– И Лудгес. Конь моего отца.

– Конь отца… – криве ошалело моргнул.

– Конь, – подтвердил кунигас. – Тот самый, белый. Видишь, Будивидас, мне для богов ничего не жалко!

– Да, но… Ладно. Конь так конь. Думаю, боги будут довольны.

– Уверен!

Коня стреножили и крепко привязали к столбам. Жрец Будивид лично перерезал несчастному животному горло, после чего принялся мазать жертвенной кровью лбы всем желающим, прежде всего – князю, княгинюшке и боярам.

Конь захрипел, забился в конвульсиях и быстро затих – кто-то из младших жрецов по знаку Будивида ударил коня рогатиной – в сердце. Вымазав кровью всех, кто подошел, жрецы проворно обложили труп только что убитого коня хворостом и сеном. Три юные девственницы вайдилутес торжественно зажгли от священного огня факелы и подошли к жертвеннику. Налетевший ветер растрепал светлые волосы дев, раздул рванувшееся к небу пламя!

– Прими нашу жертву, великий Дьявас! И ты, Перкунас, прими! – измазанный кровью Будивид истово заметался вокруг костра. За ним принялись прыгать и остальные жрецы, а юные жрицы вовлекли все присутствующих в хоровод. Прямо вокруг костра и ходили. Пели, кто-то бил в барабан, играли на свирелях и флейтах.

Все вроде бы шло хорошо, весело. Славили всех богов, не забыли и богинь, принеся белых петухов им в жертву. Матери же земле достались черные поросята. Водили хороводы, пели песни, радовались, а, вернувшись в селение, пили свежее пиво и брагу.

Правда, уже вечером поползли по всему городищу недобрые слухи. Говори о том, что священные ужи – залтисы – так и не выползли, а это очень плохой знак! Потому и не выползли ужи, что не было нынче славной человеческой жертвы. Не оказали нальшанские жители и их кунигас должного почтения богам! Нет, нет уже того почитания, что раньше, нет!

Слухи такие разносили по селению молодые жрецы и юные жрицы. Будивид-криве не хотел ссориться с князем на людях, но про себя затаил обиду. Как же, ведь кунигас обещал в жертву дев, а что вышло? Заменили людишек на неразумную тварь. Хоть и хорош был конь, поистине княжеский, но… Все же не то это, совсем не то! Человеческая-то кровь богам угоднее, ближе.

Юная княгинюшка, употребив на пиру изрядное количество бражки и пива, немножечко упилась. Так, самую малость. Раскраснелась, развеселилась и прямо в опочивальне принялась петь песни. Про разных проказливых лесных духов, про русалок, леших и домовых:

– Ежеринис, Ежеринис, славный бог озер, Ежеринис, Ежеренис, дев нагих не тронь…

– Ух, какие мы песенки знаем! – шутливо ущипнув жену за бок, рассмеялся князь. – Что, прямо так, в одежде спать и будешь?

Бируте томно облизала губы:

– А я спать и не собираюсь сейчас! И тебе не дам. Ну-ка, помоги мне раздеться.

Игоря не надо было упрашивать дважды. Аккуратно развязав шнурочки, он снял с захмелевшей женушки платье, оставив ее в одной лишь нижней сорочке из тонкого льна. Которую тоже стянул, но чуть позже, предварительно поцеловав Бируте в губы…

Супруги целовались страстно, но не очень долго, сразу же перейдя к действиям, в результате которых оба оказались на ложе… и ложе заскрипело так, что, верно, было слышно по всей округе!

– Ах, славно как, славно, – погладив мужа по груди, прошептала княгиня. – Знаешь, ты стал каким-то другим, Даумантас. Да-да, другим, я чувствую. Ты так меня… я даже не знала, что так можно… Откуда научился, а?

– В книжках умных прочел!

– Ты же читать не умеешь!

– Умею уже. Научился.

– Врешь! – весело сверкнув глазами, Бируте резво соскочила с ложа и кинулась к резному сундуку. – Где-то тут у меня была книжица. Сейчас посмотрим, какой ты грамотей! Если не сумеешь прочитать – выполнишь любое мое желание.

– Я и так любое твое желание выполню.

– Чес-слово?

Игорь вздрогнул! Это выражение – «чес-слово» – это же было Оленькино выражение, любимая присказка или присловье.

– Что ты там молвила, милая?

– Говорю – слово княжье даешь?

– Ну да – слово. А все же, как ты сказала-то?

– Да не помню уже. Отстань! Где же эта книжица-то?

Тонкий стан, изящная спинка, попка округлая, упругая, плотная и… такая знакомая родинка слева от копчика! Склонившаяся над сундуком княжна выглядела так аппетитно, что молодой