Хранитель Виртуальности - Владимир Гусев

«Да, заметили! – продолжает Юрчик. – Пытаюсь уйти через ту же стену. Прошел… В коридоре двое, кажется, охранники. Они меня не видят. Сейчас попробую войти в зал с другой стороны,..»

«Возвращайся! Немедленно возвращайся!» – беззвучно командую я. Не нужно, чтобы случайные прохожие слышали эти слова. Ведь среди них могут оказаться и не случайные…

«Ты думаешь…» – возражает Юрчик вместо того, чтобы немедленно ретироваться. Узнать, что именно я думаю, мне не суждено: по моим ушам словно бьют большой подушкой…

Бум-м-м…

Я невольно хватаюсь за уши. Это – реакция вирта на убийство. Случись такое на улице, была бы еще и световая вспышка. Сюда тотчас примчалась бы патрульная машина, и убийца немедленно был бы идентифицирован и в вирте, и в реале. Но на этот раз все произошло за стенами, наверняка бум-м-мопоглощающими (что запрещено Хартией); я услышал звуковой сигнал только благодаря служебному каналу связи, и никакая патрульная машина сюда не примчится.

Убийство копа – преступление более чем серьезное. За это наказывают не только виртуально (чаще всего – отлучением на длительный срок от вирта), но и реально. Шок от виртуальной смерти достаточно болезненный. Это сделано для того, чтобы у виртлян сохранялся инстинкт самосохранения. После введения в Хартию соответствующего пункта количество насильственных смертей в реале почти вернулось к первоначальному, довиртуальному уровню.

Правда, виртуальную смерть пытались запретить – особенно после того как двое стариков действительно умерли, не выдержав виртшока. Но не отменили – от виртуального секca умирают ежегодно тысячи пожилых мужчин, и никто не устраивает по этому поводу панику. А виновных в смерти стариков судили и наказали как за убийство в реале – пожизненное заключение без права выхода в вирт. Это послужило хорошим уроком – насильственные вирт-смерти случаются теперь лишь втрое чаще, чем реальные.

«Экстренное сообщение. Жовтяк вызывает Федотова», – отчетливо артикулируя речь, но совершенно беззвучно сообщаю я.

«Федотов на линии».

«На улице Клубная, в клубе спиритов, только что убили копа, Юру Смирнова. Срочно нужна группа захвата. И окажите Смирнову помощь в реале, его кабинет номер двести восемь».

Последнее можно было не говорить. «Скорая помощь» в Управлении работает четко. В кабинет наверняка уже проник врач, сделал укол обезболивающего… Вначале копы пользовались привилегиями: не испытывали ни боли, когда их убивали, ни даже стресса. Но, во-первых, их возненавидели лютой ненавистью все без исключения виртляне, во-вторых, смертность среди копов в реале так и осталась высокой – и даже имела тенденцию роста! Тогда и нас подстригли под общую гребенку. Копов в виртуале снова стали считать за людей, смертность снизилась. Теперь убитый в вирте коп должен, как все, проходить реабилитацию и раньше чем через два-три дня в вирт не возвращается. И это при том, что заново осваивать виртело ему не приходится – эту привилегию нам сохранили. А рядовой виртлянин… Пока новое тело приобретет, пока зарегистрирует, пока ходить в нем научится… Раньше чем через месяц в вирт он при всем желании не вернется. Поэтому обычный виртлянин и дорожит своим виртелом, своей виртуальной жизнью…

И, соответственно, жизнью реальной. Чего и стремились достичь авторы знаменитого двадцать первого пункта Хартии.

«Группа захвата готовится. Выход в вирт – через четыре минуты, – сообщает Федотов. – С реалом сложнее».

Да, в реале отыскать преступников труднее. Невозможно поднять по тревоге всех полицейских всего мира. А ведь преступник, убивший Юрчика, мог погрузиться в вирт и из квартиры в Новых Черемушках, и из офиса на Бродвее, и из джонки, плывущей в Желтом море. Если даже я смогу распылить убийцу Юрчика в вирте, все равно через два-три часа он оправится от шока, ищи тогда его в реале, а ветра в поле. Допустим, его адрес в реале и установят – а удается это далеко не всегда, – все равно у него будет тысяча уловок, тысяча способов выиграть дело в суде и уйти от ответственности.

«Я пошел в клуб. Без моей команды штурм не начинать, ждите на улице».

«Понял. Ждем на улице. Будь на связи».

«Надеюсь, ты не услышишь „Бум-м-м!“».

«Я тоже надеюсь».

Соблюдать конспирацию, отыскивая свободную кабинку телепорта, мне некогда. Я немедленно надеваю шапку-невидимку (девица в откровенном вечернем платье, флиртовавшая в скверике с накачанным парнем и время от времени поглядывавшая на меня, застывает с открытым ртом), включаю код прохождения сквозь стены и… отключаю полицейские значки. Да, они надежно защищены. Да, пароль меняется каждую неделю. Но тогда как охранники клуба обнаружили Юрчика? Шапка-невидимка защищена еще сильнее, хотя и ее может «снять» опытный хакер.

Надеюсь, охранники засекли все же значки, а не шапку.

Пройдя сквозь наружную стену, я оказываюсь в коридоре. В него, как и сообщил Юрчик, выходят четыре двери. Никаких охранников уже нет – смылись. Труп Юрчика тоже улетучился – чистота в вирте поддерживается неукоснительно, будь иначе, Виртуальность давно уже задохнулась бы в нечистотах потерянных кластеров.

Следующая стена, как говорил Юрчик, – рядом со второй дверью слева. Пройдя ее, я действительно оказываюсь в довольно просторном зале. Стены Каменные, окна узкие и почти не дают света. Но у дальней стены, возле какого-то странного возвышения, несколько человек держат большие черные свечи. И в их мерцающем свете я, бесшумно подойдя чуточку ближе, вижу, как на возвышении мужчина, так и не снявший черного балахона, совокупляется с очень молодой, очень красивой женщиной – почти девочкой.

Ничего удивительного, в вирте почти все очень красивы, почти все – почти девочки.

Эта женщина-девочка в отличие от своего партнера полностью обнажена. Лицо ее искажает гримаса не наслаждения, а боли.

И мне все сразу становится понятным.

Юрчик ошибся. Вернее, его неправильно информировали. Это – не групповой прием виртаина, это – месса вирт-Сатанистов, точнее, ее завершающий этап.

В реале девочка – женщина лет сорока – сорока пяти, предклимактерического возраста. Рискнула поучаствовать в сексуальном приключении – именно на этот крючок вирт-сатанисты ловят своих жертв. Прикинулась девственницей – фемискафы пока еще позволяют восстанавливать виртуальную девственность сколько угодно раз. Полагала, что ей ничего не угрожает – ведь в любой момент она может экстренно выскочить в реал. Но на самом деле это не так. Есть способы удерживать человека в вирте долго, очень долго. Так долго, что в реале он может умереть от нервного истощения, И сатанисты знают, как это можно сделать. Винтерпод не получит от жертвы никакой информации, а противники вирта снова начнут требовать ужесточения контроля над ним.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});