Дорога Рока (СИ) - Павлов Сергей Иванович

Первые аккорды припева были словно приближающийся силуэт на горизонте, обещание грядущего развития:

Сколько бы дорог ты не прошел, Сколько дождей не омывали твоих глаз Пообещай, что мои внуки услышат твой рассказ Как по родной земле ты шел в последний раз.

Пауза. Нота, растягивающая секунду в бесконечность. Не дав эху затихнуть, дробь прокатилась с закрытого хета на обод рабочего и его центр. Струны дрогнули, начался второй куплет.

Чужие земли впереди… Быть может, станешь ты другим. Но я уверен лишь в одном: Что родина твоя, что ты оставишь позади Навсегда в сердце твоем.

Снова пауза, но вместо барабанов ее прервала гитара. Струна запела свою собственную песню – ту, что звучала в душе отца, прощающегося с сыном, возможно, навсегда. Она поднималась и опускалась в закатном небе, плакала с улыбкой, резонировала с солнечными сплетениями.

Вуди поймал себя на том, что глаза его были закрыты. Басист сам не заметил, как растворился в музыке. Он поднял взгляд и увидел два десятка дрожащих подбородков, похожих на косточку от персика. Люди вытирали слезы, прикладывали ладони кто к груди, кто ко рту. Мужики драматично стягивали шапки, женщины клали головы на плечи рядом стоящих. Только дети продолжали тупо пялиться.

Соло завершилось, плавно спустившись к первому аккорду припева:

Сколько бы дорог ты не прошел, Сколько дождей не омывали твоих глаз Пообещай, что мои внуки услышат твой рассказ Как по родной земле ты шел в последний раз. Сколько бы дорог ты не прошел, В каких морях не омывал лицо Прошу лишь об одном: Не забывай свой дом В душе всегда будь рядом со своим отцом.

Основная мелодия сыграла еще один квадрат, замедляясь. Песня “Отец” закончилась всплеском тарелок, что постепенно затих вместе с эхом гитар. В отсутствии музыки стали слышны всхлипы в зале.

Кто-то подошел со стороны входа на кухню и опустил руку на плечо Пера.

– Хорошие вы люди, – прохрипел хозяин крчемницы по имени Нечай – не нави и не черти вовсе…

– Спасибо, – улыбнулся Рома – Да без проблем, мужик, нас тут часто с ними путают…

– Не в одеяниях ваших дело! – выпалил хозяин, вытирая слезу. Его голос становился громче с каждым словом – Обманули меня! Запутали как дитя веретено! Человек черный душой, да языком – змей!

Перо бросил короткий взгляд на Мастера. Пятеро музыкантов сразу поняли, о ком речь.

– А что говорил?

– Мол черти по тракту едут… Остановить их надо, мол… Извести… – нечай обернулся к людям, взгляды которых пересеклись на нем как прицелы взвода солдат – Яду мне дал! Отрави, сказал, Нечай, чертей этих! А не то вся еда в крчемнице твоей погниет тотчас же!

И толпа загудела. Голоса осуждали и проклинали того, кто собирался отравить полюбившихся музыкантов. Вуди посмотрел на своих товарищей, и в глазах каждого увидел то же негодование, что чувствовал сам. У группы Перкунас появился настоящий враг. От избытка эмоций даже закружилась голова.

Нечай топнул ногой так, что дрогнули стены, и все разом замолкли.

– Да не стану я! Грозил мне нечистый тот! Пугал! Да гори оно! Не стану людей добрых травить! И будь что будет!

Голоса разом сменили тон, крича “Правильно!” и “Молодец!”. Но совсем недолго. Тут же из-за столов стали раздаваться крики и гортанные звуки отвращения. Люди повскакивали со своих мест, толкая стоявших рядом. Вуди сощурился, пытаясь разглядеть, что произошло. Это было непросто, видимо, сказывался недосып. Прежде, чем басист смог сфокусировать взгляд, запах дал понять, в чем было дело.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Мать моя женщина! – протянул Перо – И впрямь сгнило все!

– Даже с червями, – заметил Мастер.

– Фигня какая-то, – Пуля звучал нарочито обыденно – обещал, что сгниет все, а черви-то – свежие! Халтура у него, а не магия…

– За то смотри, что с нашей едой случилось, – Мастер махнул рукой в сторону стола, что дожидался их все это время.

С едой музыкантов действительно происходили ужасные метаморфозы. В то время как чужие блюда чернели и покрывались плесенью, их еда обращалась во что-то, к еде совершенно не относящееся. Овощи твердели, покрываясь шипами, волокна мяса отделялись друг от друга, волнами расползаясь по тарелкам, пиво вспенивалось и лилось на стол, сменив цвет на зеленовато-желтый.

Ругань летала по залу как стая бешеных мух. Люди плевались на пол, пытались смыть гнилой вкус водой, но плевались и ей, поняв что та стала болотной. Нечай сидел на краю лавки, обхватив лысину руками. Но его никто не трогал, ни одного бранного слова не прозвучало в адрес хозяина крчемницы. Вместо этого проклинали навей и черного человека, что заставил Нечая пойти на такую сделку. Голоса смазывались, превращались в единое неразличимое эхо. Свечи тускнели.

– Хорошо, что мы не успели сесть за стол, – Пуля нервно усмехнулся – Смотрю на ту шевелящуюся хрень на тарелке, и кажется мне, что мы бы не отделались полосканием желудка!

– А мне… – с трудом проговорил Вуди, и его дрожащий голос заставил остальных посмотреть на него – А мне… Ну типа… Пить захотелось…

Вадик обмяк и обрушился на пол, сбив одну из тарелок по пути. Кружка, из которой он пил между песнями, была пуста. Шипящая жидкость, что недавно была пивом, прожгла дыру в донышке и уже разъедала стол.

Глава 6. Навь

Слава опешил. Из головы мигом вылетели все инструкции по первой помощи. Перо не успел поймать басиста. Упав на колени рядом, он перевернул Вуди на спину, и стал шлепать его по небритым щекам.

– Вадик! Вадик, завязывай!

– Пить он точно после этого завяжет… – выдал Пуля, за что получил косой взгляд трех пар глаз – …молчу!

– На бок, на бок его поверни! – Мастер подскочил к лежащему – Язык может в глотку завалиться…

Это потребовало усилий даже для крепкого Ромы. Коля, не церемонясь, засунул два пальца в рот пострадавшего.

– Попробую вызывать рвотный рефлекс… – объяснил он, и через мгновение у него получилось.

Только наружу вышло явно не то, что Вуди ел. Густая черная жижа не просто вылилась – как будто выползла из него! Сначала Слава принял вздувающиеся сгустки за пузыри, но это явно было что-то другое… как будто стая рыб роилась у поверхности воды, то и дело сверкая блестящими тельцами на воздухе. Через пару секунд бурление прекратилось. С трудом заставив себя отвернуться от черной лужи, он, наконец внял тому, что говорил ему Коля:

– …наша телега! Она снаружи таверны, на нее эта хрень не должна распространяться. Скорее, воду неси!

Промямлив какую-то форму согласия, Слава бросился к выходу, стараясь никого не толкать. Прохладный вечерний воздух подействовал как ушат студеной воды. Оказывается, гитарист сильно разнервничался от происходящего, но выход наружу избавил его от ненужного волнения. Задача простая: принести воды. Бегом огибая корчму, он вспомнил, что телефон остался на зарядке комнате, а без фонаря разглядеть что-либо в сумерках будет трудно. Бежать назад не было времени. Наверняка он сможет найти флягу с водой по памяти…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С разбегу получилось совершить почти идеальный прыжок паркуриста с вытягиванием ног в сторону и перемахнуть через борт телеги. Почти идеальный потому, что колено неприятно стукнулось об одну из бочек. Проклятье Кривды действительно не вышло за пределы корчмы: вся провизия в мешках и бочках осталась свежей, но сейчас пользы от этого не было. Слава начал поиски фляги. Он был готов поклясться, что вода находилась прямо за “водительским сидением”, когда парни в последний раз подходили к телеге, но все, что он нашел – были две оставшиеся фляги ола. Ну не украли же ее?! Кому вообще нужна фляга с водой?! Счет шел на секунды…