Трудно Разлюбить (СИ) - "Uma"

— Больше меня о нем тебе никто не скажет, я запретил пускать к нему кого бы то ни было, особенно тебя! — Кирилл заглянул в мои глаза, внушая мне высказанную им мысль. — К твоим я послал Фокса, он отвезет еду, если они захотят, привезет к нам. Места здесь много, сама знаешь…

— Что ты творишь, Кирилл? — мотнула я головой и метнулась к двери. — Совсем берега потерял! Бедняга…

Кирилл пожал плечами и состроил непонятную мне гримасу, то ли он хотел что-то скрыть, то ли наоборот, намеревался сказать что-то такое, чего я пока не знала.

— Ребята начали умирать, Жа. За ночь десять человек. Понимаешь? Кое-кто обвиняет меня в их смерти. За порог этого дома я без охраны или полиции не выйду. Против меня ничего нет, но никто не станет в этом разбираться в горячке. Пока никто не знает, что я здесь. Мы уедем ночью…

Я не слушала его. В моей голове вертелось «ребята начали умирать», лишая слуха и дара речи. Я хватала ртом воздух и дергала за ручку запертую дверь. Нужно было бежать из этого дома, а лучше никогда сюда не возвращаться. Из ступора меня вывел голосок моего племянника Вити, доносившийся из-за двери. Она распахнулась, и в дом вошли Фокс с моей мамой на руках, Алена и Витя. Дети сияли от радости — шофер-робот и большой дом уже очаровали их. Мама с надеждой смотрела на меня и на Кирилла, видимо, думая, что мы вместе. Я схватилась за голову:

— Вы зачем приехали, зачем? Мама, Аленка? Зачем?

— В ближайшее время здесь будет безопасно, — ответил мне Фокс, — я не заметил полиции и журналистов. Детям полезно будет сменить обстановку. Вашей маме я вызвал невролога, он придет в 13:00.

Все были довольны. Маме, хотя она отлупила меня в свое время за секс с мажором, Кирилл всегда нравился. Еще бы, ее дочери-неудачнице в коем веке подфартило с мужиком. Все эти годы мама думала, что мою жизнь изуродовал день, когда Кирилл бросил меня. Она говорила: «- ты вернулась домой мертвая». Умрешь, пожалуй, если красавец-жених оставит тебя на осмеяние прислуге. Алена, та вообще смотрела на Кирилла восторженно. Не удивлюсь, если однажды она залезет к нему в постель, взяв пример со своей тетушки.

Одна я чувствовала себя, как на горячей сковороде. Люди, работавшие в «Новом Олимпе» умирают. Где мне об этом узнать наверняка? Я поднялась наверх, в комнату Кирилла, — я забыла там свой телефон. Растяпа! Сама себя загоняю в клетку. Перешвыряв подушки и одеяла и не найдя телефон, я огляделась, раздумывая, где я могла забыть его.

Вошел Кирилл и прикрыл за собой дверь.

— Жа, хватит скакать, словно загнанная серна, — сказал он, подходя ко мне. — Оставайся, мне нужна женщина, хозяйка в доме и в постели. — Мужчина подошел близко, и я в первый раз не стала гнать его от себя. — Смотри, как все хорошо устроилось… Мы вместе.

Я стояла и ждала его действий, смутно надеясь, что он, такой красивый и богатый, не позарится на мои перезревшие прелести, что он просто хочет помочь мне по старой дружбе. Мои надежды не оправдались, — это стало понятно, когда Кирилл начал тереться щекой об мою щеку, а затем по знакомой мне привычке принялся прикасаться ко мне приоткрытым ртом.

— Ты считаешь, что все хорошо, — шептала я ему на ухо, пока он лапал меня и вдыхал моё тепло. — Тебя возненавидит весь город, вся страна. В твоем небоскребе произошло такое… страшное, и ты говоришь, все хорошо?

— У нас все будет хорошо, если захочешь. Остальное не твоё дело, — прошептал в ответ Кирилл.

В его руках я превратилась в бревно, мне это стоило усилий, потому что инстинктов во мне никто не отменял, и руки Кирилла были натренированы в любовном искусстве. Но я попыталась абстрагироваться, представить, что меня обнимает и целует смердящий труп, вспомнила обожженное лицо Даниила, его глаза. Мне удалось сохранить спокойствие в своем теле…

Наше противостояние прервал фонтанирующий звон стекла. Это разбилось окно, и что-то черное жужжащее залетело в комнату и опустилось на ковер, прямо у наших ног. Мне показалось, что это какое-то громадное насекомое на четырех лапах. На меня напал банальный бабский ужас перед ползающими тварями. Издав обычный для такой ситуации визг, я резко попятилась назад, не открывая глаз от летающего объекта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не бойся, это дрон. Модель допотопная, значит это или журналисты или кто похлеще, — Кирилл прикрыл меня собой. Чего-чего, а прикрывать меня он еще не разучился. Иногда мужчине, чтобы соблазнить женщину, необязательно снимать штаны, достаточно показать свою широкую спину в позиции защиты. — Неужели кто-то знает, что я здесь? Жа, выйди…

— Что случилось? — Я чувствовала, как Кирилл застыл в ожидании чего-то. И мне захотелось разделить это с ним.

— Выйди, я сказал, — процедил сквозь зубы Кирилл. — Давай, Жа, покажи нашим врагам свою великолепную задницу. Пошла вон отсюда! — заорал он.

Я мышью проскользнула в полуоткрытую дверь и стала наблюдать, что случится дальше. Присев перед аппаратом на корточки, Кирилл внимательно к нему присмотрелся, наверное, ища в нем угрозу. Потом он рывком нажал на кнопку и из встроенного в дрон плеера раздался дребезжащий голос:

"Глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет."

— Черт! — выругался Кирилл и, расслабленно встав, пнул дрон ногой. Тот с шумом жестяного ведра перевернулся вверх своими металлическими лапами. — Отправляйтесь в ад, сволочи! Жа, можешь войти, — обратился он ко мне, зная, что я типичная русская женщина, и никогда не оставлю мужика одного в опасности. — Мы не закончили акт примирения…

Вообще я решила бежать, — бежать в город, чтобы узнать, жив ли еще Даниил. Быстро спустившись по белой лестнице, не обращая внимания на детскую болтовню в кухне, я прошла в холл и открыла дверь. На меня пыхнуло сухим августовским воздухом и запахом садовых цветов. До ворот было метров сто, преодолеть их казалось мне делом самым трудным и важным. Я не побежала, пошла быстрым шагом, не оглядываясь. Кирилл уже шел за мной. Его легкие шаги раздавались по старой каменной тропе, ведущей к воротам.

— Ах ты, глупая. Ну иди сюда, — он поймал меня, обхватив за талию. Я трепыхалась снова, как запутавшаяся ночью в его одеяле. — Мне это надоело. Тебе разве нет? Если это прелюдия, то она затянулась. Раньше все было проще…

— Отпусти меня, отпусти. Я не хочу! Тебя не учили, что если женщина говорит «нет», нужно остановиться, — огрызалась я, упираясь, не давая сдвинуть себя с места. — У тебя совсем крышу снесло от твоих игр в гения!

— Игра, да какая уж там игра, милая? — Кирилл тряханул меня за плечи так, что я инстинктивно застыла, словно насекомое, которое почуяло близость врага. — Так-то лучше! А теперь пошли в дом. Там твоя мама, племянники. Не строй из себя обиженную дуру. Я знаю, ты натерпелась, но я тоже не в раю жил… Расскажу как-нибудь. Мне хочется вернуть то время, когда ты любила и заботилась обо мне. Разве я многого хочу?

— Проблема в том, что сейчас я люблю другого мужчину, — ответила я холодно.

— Это не проблема, — Кирилл приобнял меня и смог таки заставить пойти с ним. — Это отчаяние. Такое же, какое пережил я в тот день, когда ты ушла навещать маму и мне позвонил Мишка. Он начал нести дурь о лишении меня наследства, о том, какая ты ветреная и непригодная на роль жены…

— Я хочу знать, жив ли Данил, — упрямилась я, шагая нехотя и часто останавливаясь. — Пожалуйста, отпусти меня…к нему…

Кирилл уговаривал меня, как маленькую девочку, гладил по спине, целовал мои волосы и прижимал к себе:

— Я позабочусь о нем. Не переживай, правда, сделаю все, что смогу, — обещал он. — Данил неплохой спец в своем деле. Мы найдем ему применение…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ту же песнь пела мне мама. Фокс в режиме «сиделки» усадил ее на диване в бывшей комнате Бориса, обложив подушками. Ей казалось, что в таком положении она может обращаться ко мне, как с трибуны, поучающе махая здоровой рукой.

— Послушай меня, такое бывает раз в жизни, а то и не бывает совсем, — говорила мама громким шепотом. — Себя пожалей, детей пожалей! Кирилл мечта, а не мужик. Ну со странностями, да, кто сегодня без них? Может он женится на тебе в этот раз. Если нет, то и так поживете… Ты не пугливая девственница, чего тебе терять… Беднякам нечего терять, Жанна. Этот твой молодой петушок скоро не вспомнит о тебе, потому что это обычное дело. Смотри, вон каких баб молодые любовнички кидают, с тебя же и взять нечего…