26 мифов о России. Ложь и тайны страны - Владимир Рыжков

И по сути, когда говорят «Путин», большинство тех, кто разбирается в политике, имеет в виду все-таки не личность, а «коллективного Путина», определенную властно-денежную олигархию. И в некотором роде Путин из исторических личностей больше всего похож на князя Владимира, который тоже был удачливым политиком и который тоже давал своим приближенным, своей дружине, очень многое, за что его любили и считали «Красным Солнышком». Вопрос в том, насколько надолго эта модель установилась. Есть такой термин, как «Путинский консенсус элит» – он действительно существовал лет десять, но сейчас начинает появляться некоторое напряжение. Потому что, во-первых, ресурсов не так уж много, и делить их так, чтобы всем хватало, стало трудно. То есть Путин щедр, он не жадничает, выполняет свои обязательства и щедро делит ресурсы между людьми, которых он считает серьезными игроками, оставляя при себе главный ресурс – власть. Но проблема в том, что кроме элиты есть еще сто сорок миллионов населения, недовольство которых установившимся порядком вещей растет.

«А перед нами у Путина обязательств нет?»

(Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы»).

И постепенно народ меняет свое отношение к власти и начинает от нее тоже чего-то ждать. Поэтому будущее «консенсуса элит» не такое уж безоблачное. Даже в самой элите одни люди считают, что надо бы завернуть гайки, утереть критикам «кровавые сопли», и все будет в порядке, а другие люди считают, что с населением надо все-таки хоть немного, но делиться. И в ближайшие несколько лет придется как-то выбрать между этими двумя вариантами развития страны.

«Путина и Медведева сковырнет контр-элита – это те люди, и их много, которые очень бы хотели стать новой элитой, но не могут – все места заняты».

Из комментариев слушателей радио «Эхо Москвы».

Любая элита, конечно, не навеки, за места в этой элите существует конкуренция. Но сама элита обычно считает, что она навеки, как собственно сейчас в России и происходит, особенно с учетом того, что контр-элита пока очень слаба и не просматривается как значительная сила.

Нынешнюю российскую систему можно сравнить с ультрасовременным, очень комфортабельным самолетом, у которого заканчивается горючее, – только вчера об этом его пассажиры не знали, а сегодня они начинают это понимать и в результате, конечно, будут вымещать злобу на пилоте, хотя он сделал для них только хорошее. В этом смысле разрушается не столько консенсус элит, сколько кардинально меняется отношение элит к происходящему в стране в силу того, что они приходят к выводу о неэффективности существующей системы, которую они сами же и создавали. Но поскольку человеку трудно взять ответственность на самого себя, обвинять во всем наверняка станут лидера.

Самое худшее в существующей системе то, что это система тотальной коррупции. И в ней происходят определенные процессы, которые ведут к разрушению самой системы, – в частности безудержный рост коррупционного тарифа, пресловутый «откат». Скажем, десять лет назад он составлял 10%, сегодня он может составлять 50–60% – в этих условиях никакая осмысленная экономическая деятельность становится невозможной. Получать прибыль можно, только резко снижая качество – например, набирая людей без образования и знания русского языка на строительство элитного жилья и невероятно завышая цены, а также избегая исполнения любых социальных обязательств перед обществом – например, высадки зеленых насаждений, наличие которых очень помогло бы нам в борьбе со смогом в Москве. В результате эта среда становится непригодной для жизни, даже просто в силу объективного характера этой модели власти и экономики. И вот эта непригодность российской экономической, социальной, политической среды для жизни сегодня начинает смутно ощущаться не только народом, но и элитами. Элиты пока не могут сформулировать, что происходит, но они уже понимают, что что-то не так, а виноваты у них будут, конечно, Путин с Медведевым – потому что никто не хочет обвинить в этом себя.

Но разумные люди все-таки понимают, что особого толка от их устранения не будет. Когда в ночь на 13 марта 1801 года в Михайловском замке убили императора Павла Первого, все знали зачем это и что изменится в стране: снова отменят телесные наказания для дворян, упразднят прусские требования к порядку, а самое главное – откажутся от союза с Наполеоном и от континентальной блокады, которая наносила огромной ущерб целому ряду представителей тогдашней российской элиты, а вместо этого будет создан союз с Англией. Сегодня от замены Медведева на Путина, или Путина на Медведева, или их обоих на кого-то еще само по себе не изменится ничего. Поэтому для элиты нет смысла их предавать и заменять – чтобы что-то изменить, нужно кардинально менять саму систему. Конечно, в истории бывали случаи, когда люди одной и той же системы, находясь у власти, сами эту систему меняли – например Никита Хрущев. Но в ныне действующей властной обойме такого человека не видно.

Предательство в узком круге правителей – это скорее правило или скорее исключение?

• Скорее правило – 70%

• Скорее исключение – 30%

(По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob»).

«Человеческие амбиции и зависть ведут к принятию эгоистических решений».

«Довольно частые примеры истории указывают, что это скорее правило».

«В политике все основывается на принципе целесообразности, а нормы морали являются лишь надстройкой».

«С волками жить, по-волчьи выть».

«Я всегда стараюсь думать о людях хорошо».

«Команда должна быть сплоченной, иначе обеспечен провал».

Из комментариев к опросу о предательстве в узком круге правителя на сайте «SuperJob».

Владимир Путин несколько лет назад сказал, что, конечно, он глубоко уважает Бориса и Глеба как православный человек, но в политической деятельности такие стандарты неприемлемы. Тем самым он уже обозначил, что сам на их месте не отдал бы себя в руки Святополку Окаянному или Ярославу. Но в нашей современной ситуации устранение одной-двух фигур, даже самых высокопоставленных, ничего и не решит. На место любого видного государственного деятеля придет человек из той же команды и с той же идеологией, который будет не кардинально реформировать систему, а лишь пытаться ее перестраивать, то есть судорожно латать дыры. Поэтому мелкие и средние личные предательства, конечно, возможны, но они сами по себе не приведут к революции и не приведут к чаемым определенной частью российского общества переменам политической и экономической системы. Для этого нужны более глубокие и принципиальные процессы.

Но с другой стороны, если бросить небольшой ретроспективный взгляд на нашу историю, то можно увидеть, что почти все реформаторы, или люди, что-то менявшие в нашей истории, выходили из недр предыдущей власти, а не приходили со стороны. Поменять всю элиту разом так же нереально, как «все собрать и поделить». На самом деле гораздо реальнее было бы, если бы эта элита, осознав тупиковость нынешнего пути, а на то она и элита, чтобы чуть раньше других это осознать, сама поменяла вектор развития. В уже существующей элите достаточно много вполне ответственных и квалифицированных людей, которые могли бы выбрать такой эволюционный путь.

Если вновь вернуться к делам тысячелетней давности, то замечательным примером таких решений может стать история с князем Владимиром, когда он пошел воевать в Камскую Булгарию. У него в союзниках были новгородцы, которыми руководил Добрыня Новгородский, впоследствии ставший прототипом Добрыни Никитича в русских былинах. И когда они одержали победу над камскими булгарами, Добрыня, как пишет летописец, «осмотрев пленников, глубокомысленно отметил, что они носят сапоги, и сказал Владимиру: они не захотят быть нашими данниками, пойдем лучше искать лапотников». То есть мудрый Добрыня, который был из города с демократическими традициями самоуправления, понимал, что людей, которые носят сапоги, гораздо труднее сделать безответными послушными данниками, чем лапотников. Владимир послушал Добрыню, и они пошли искать лапотников.

Современная проблема российской элиты в том, что лапотников все меньше. У людей появляются «сапоги», и они начинают чувствовать себя по-другому. Если у человека есть своя квартира, машина, он платит налоги, то и психология подданного у него вскоре меняется на психологию налогоплательщика и гражданина: коль скоро я этой власти плачу свои денежки, то хочу, чтобы эта власть меня защищала и уважала мои права и интересы. И если она не справляется, у налогоплательщиков, то есть у тех, кто эту власть держит на своих плечах, появляются серьезные претензии. И тогда во власти нужны люди типа Добрыни, которые поймут, что надо выстраивать отношения с народом как-то по-другому.