О звере и фейри - Келси Киклайтер

и о магии ничего не знаешь.

Я кидаю декоративную подушку ей в лицо.

– Спасибо, – язвлю я. Она лишь смеется.

Элли перестала смотреть на меня как на незнакомку, но время от времени я ловлю ее взгляды украдкой. Хотела бы я знать, какой она видит меня. Я все еще Фэй для нее? Или что-то другое, не нормальная я?

Я все еще сторонюсь зеркал. Это нельзя назвать здоровым образом жизни, но мне не хочется смотреть. Пока не хочется. Но не на все. Мои волосы остались прежними, кожа почти такая же, если бы не легкое мерцание, которое проявляется в темноте. Иногда я все же замечаю свое отражение. Мельком видела свои новые, заостренные уши, острые скулы. Блестящие глаза.

Грэн снова шаркает, возвращаясь, и зовет меня обратно на тренировку. Я вздыхаю. Ни минуты покоя.

* * *

Грэн вынимает из шкафчика две кружки, и я устало вздыхаю. Если она решила заварить чай, значит, нас ждут занятия до поздней ночи. Элли отправилась спать несколько часов назад, что на нее не похоже, но думаю, она просто устала слушать ворчание Грэн.

Но, вместо того чтобы включить чайник, Грэн нагибается и шуршит в полке рядом с раковиной, пока не достает стеклянную бутылочку с янтарной жидкостью.

– Грэн! – я вскрикиваю, хихикнув. Мы с Элли знали, что в доме припрятан виски, но я никогда не видела, чтобы она доставала его из тайника. Она вздыхает и добавляет немного в мою кружку и еще чуть-чуть в свою. Я настороженно смотрю на нее. Я пробовала алкоголь и раньше, но никогда в присутствии женщины, которая меня растила, и я не понимаю, как себя вести. Прикинуться, будто пью впервые?

Она небрежно отмахивается рукой.

– Давай. В детстве мы пили эту дрянь во время приема пищи.

– Когда это было? – интересуюсь я, замечая лазейку и пользуясь ею.

Она взбалтывает жидкость в своей кружке, а затем неторопливо, сосредоточенно делает глоток.

– Очень давно, – признается она. Я задерживаю дыхание в ожидании продолжения, но она помалкивает.

Я не спеша отпиваю из кружки, напиток обжигает, и у меня перехватывает дыхание. Дешевые пивные напитки Делии не сравнятся с этой штукой. Я решаюсь снова вернуться к разговору.

– Нимфа, – произношу я, мой голос хрипит, когда я вспоминаю, какой смертоносной и прекрасной она была. – Она сказала, что у тебя есть сестра?

Грэн долго и молча рассматривает меня, затем, кажется, принимает какое-то решение. Она подливает себе еще на пару пальцев. Поерзав, тяжело вздыхает.

– Сия была тихой девочкой. Делала то, что велели родители, никогда не выражала своего мнения, с готовностью покорялась их планам на ее жизнь. Но я не была похожа на нее.

Она смотрит на стену, на мгновение ее глаза остекленели.

– Я искала Народец. Добрых соседей, как мы их тогда называли. Я хотела получить от жизни больше, чем соломенная хижина, где вместе с нами зимовали свиньи; муж, который не любил, но и не ненавидел меня; а моя ценность измерялась тем, сколько сыновей я могла ему родить. Я не желала такой жизни. – Договорив, она с грохотом ставит кружку на стол.

Я замираю, прежде чем успеваю надеть маску спокойствия и непринужденности. Что-то во мне побуждает спросить:

– Ты хотела, чтобы тебя похитили?

Она в защитном жесте поджимает губы.

– Тогда жизнь была другой, девочка. – Она снова потягивает виски. – Но Народец – хитрые создания. Их находят, только когда они этого хотят, и обычно попадаются на пути тем, кто не жаждет встречи с ними. – Она опустошает до конца свою чашку. – Удача никогда не была на моей стороне. Пока Сия не пошла со мной однажды ночью, переживая за меня. И тогда они пришли. За ней.

В словах Грэн сквозит горечь, и я поднимаю на нее взгляд.

– Сия хотела найти свое место в мире смертных. Но они полюбили ее. Вопреки всему. Они всегда хотят заполучить тех, кто меньше всего стремится попасть к ним. Сильнее своего предназначения Сия любила только меня. Она заключила сделку, что останется с ними, если они возьмут и меня. – Она до крови раздирает свои кутикулы. Я не уверена, отдает ли она себе в этом отчет, осознает ли, что продолжает говорить. Ее рот кривится, в морщинах прячется какая-то эмоция, куда более мрачная, чем печаль.

Она внезапно смеется, но этот смех – не из самых приятных.

– Народец вознаградил ее вечной молодостью за принесенную жертву. – Она перестает издеваться над своими пальцами и проводит ладонью по лицу. – Она была напугана. Сия знала, что никогда не сможет вернуться домой, никогда не вернется на свой жизненный путь, – говорит она, растягивая последнее слово. – Я говорила, что она не просто моя сестра? – Она качает головой. – Мы с Сией близнецы. В царстве фейри время течет иначе, и прошло очень много времени, прежде чем различия между нами стали заметны. Я отдавала им все, что у меня было, но они всегда любили ее больше. До Эммалин, – говорит она, с нежностью произнося имя моей матери, вспоминая ее. И кажется, немного самодовольно. – Они полюбили твою мать сильнее, чем когда-либо любили Сию. Я последовала за Эммой, когда ее пообещали королю Неблагого Двора, даже если это означало, что мы больше с сестрой не увидимся. – Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она больше никогда не видела свою сестру.

– Ты надеялась, что кто-то остановит твое старение?

Она пожимает плечами.

– Я бы солгала, сказав, что эта мысль не приходила мне в голову. Но, если быть честной, я хотела оказаться как можно дальше от Сии. Трудно изо дня в день видеть собственное лицо и мириться с живым напоминанием о прошедшей молодости.

Я вижу перед собой совсем новую Грэн. Это некрасивая и неприятная информация. Но это правда, благодаря которой я лучше понимаю Грэн. Напряжение между нами после ночи в Подземелье немного ослабевает.

Она вздыхает.

– Фэй, мы ни на йоту не придвинулись в умении колдовать.

Я сжимаю свои руки. Пальцы кажутся мне все менее и менее необычными. Я начинаю привыкать к ним. Но по-прежнему хочу их спрятать.

– Я обещаю, что буду стараться. – Она кивает, но я настаиваю на своем: – Если бы ты только сказала мне, что именно я должна почувствовать…

Она обрывает меня, ее речь звучит устало и мягко, но твердо в своей настойчивости.

– Я не знаю, Фэй. Народец не разглашает секреты своей магии. Я даже не уверена, что твой отец рассказывал об этом твоей матери. – Она щиплет себя за переносицу – привычка, которую я переняла у нее, когда что-то или кто-то мне досаждает. – Я должна была спросить у твоей матери, как тебя зовут.

Ее слова заставляют меня встрепенуться.

– Что?

Она машет рукой в воздухе.

– Твое имя. Твое Истинное Имя. Оно могло бы помочь.

Для Народца имена