Командировка - Вадим Денисов

Сбоку на каменной кладке подземелья мелькнула надпись на пристрелянной дюбелями прямоугольной табличке со стрелочкой: «Генераторная № 2». Ага, помню! Вот тут мужики пролом сделали… Темная арка в боковой стене — вокруг нее все и завертелось. Сейчас уже не страшная, окультуренная. Тесновато, конечно. Правда, грузы этим путем не транспортируют, для этого у арсенальцев грузовой лифт имеется.

Все тянулась и тянулась старинная темно-красная кирпичная кладка ровных стен, хорошая тут глубина… Вот и первый зал! Освещен отлично. Потолок с шестью куполами, по три в ряд, Сотников говорит, что в Грановитой палате Кремля такой же. Две мощные каменные колонны, поддерживают тяжелый свод. Где-то тут мы с Гоблином конкретно напугали мирных производственников, они нам чуть морду не набили! А че, нормальный солдатский юмор, встряхнули обывателя, настроение создали!

Ныне большое прямоугольное помещение площадью восемнадцать на двадцать пять метров обжито, здесь вовсю работают люди Грубера. Правда, конкретно сейчас все работники остановились, с изумлением разглядывая втянувшуюся в подземный цех представительную делегацию. От вытянутого вдоль правой стены лотка-резервуара волжская водица по трубам уходит куда-то дальше. На стенах — пучки кабелей в скобах.

Впереди раздался окрик часового и последующий за ним отклик капитана.

Во втором зале никого не было. Четыре станка замерли на бетонных фундаментах, ожидая возвращения временно изгнанных по соображениям госсекретности хозяев. Кругом верстаки, стенды, трансформаторы и преобразователи, трубы подвода воды, много стеллажей как вдоль стен, так и между станками. Висят телефонные аппараты внутренней и внешней связи. Стеклом огорожено помещение лабораторий.

— Видишь, что творится? — шепнул мне Ганс, включая основной рубильник. — А Дугин каждую планерку мне про план говорит.

Когда-то мы нашли здесь восемнадцать гладкоствольных орудий былых времен. И целый курган ядер к ним. Эти пушки в музей не попали, все стоят по дальним поселкам и фортам, службу несут.

Боковая дверь, ведущая в восходящий ствол, была закрыта на висячий замок, грузовой лифт остановлен. Третий, последний зал, чуть поменьше второго, тоже был пуст. Жутковато смотреть на замершее в вынужденном простое оборудование. Ничего себе в «Арсенале» производство развернули! Солидно.

— Сюда подходите! — издалека крикнул Сотников.

Мы с Гобом прошли — и сразу увидели новую дверь, которой раньше не было. Закрыта новенькой стальной плитой, краска совсем свежая. Возле двери несут службу часовые второго поста, сейчас они в стороне. Тут же и Феоктистов, на время снявший караул.

— Открывайте, чего тянете.

— Есть, Алексей Александрович. — Капитан принял у часовых массивный ключ, вытащил свой и быстро открыл два массивных замка.

Да, процедуры почти как у ракетчиков.

— Парни, заходите первыми, ваше оборудование, — предложил Главный.

Мы медлить не стали, протиснувшись внутрь освещенного помещения практически одновременно. Следом зашли Сотников с Демченко, чуть позже — Дугин с Грубером.

Круглая стартовая панель… Новье! Этот материал поцарапать нельзя, все знают, и все равно я почувствовал — изделие свежее.

— Монитор совсем маленький, — пробормотал Сомов, внимательно разглядывая крошечный планшет, вмоноличенный в низкую тумбу. Никакого стула рядом, тут работать не придется — набрал да и погнали.

— Впечатляет? — спросил Серега.

— До костей! — подтвердил я, присаживаясь. — Ну, здравствуй, дорогая. Ты уж нас не подведи под монастырь, отвези бережно и по адресу.

Мишка тоже присел рядом. Не сговариваясь, протянули руки к панели и тут же отдернули, смущенно переглянувшись, — вот лажа, опытные сталкеры, а готовы сунуть пальчик в розетку, как дети несмышленые! Сбоку прозвучали короткие смешки и снисходительный голос Сотникова:

— Трогайте, трогайте, не бойтесь! Пока код не введете, никто никуда не поедет.

Мы положили руки на панель, твердая поверхность чуть вздрогнула в отклике, и в этот момент мне показалось, что круг еле заметно замерцал зовущим зеленым светом.

Путь открыт, пора ехать. Лиха беда начало — глядишь, Смотрящие еще не раз дадут смотаться… Если сами захотим лезть в гипотетическое пекло. Разведывать надо. Три дня подготовки, не больше — и вперед.

На Большое Сталкерское Дело.

Глава 4

НАЧАЛО

ОНА ВЫСАДКИ. ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Кратковременное отключение сознания все же было. Даже не отключение, а резкий бросок в темноту, провал на один миг, антивспышка. Настолько короткая, что напряженные мышцы ног не успели обрадоваться вольнице — колени не подогнулись. Не подогнулись, но задрожали. А ведь ждали этого, настраивались! В глазах от центра к периферии быстро расходилась чуть зернистая серая муть. Моргнул раз, другой — чисто, вижу.

— Норма внутря, — произнес рядом хриплый голос.

— Ага, — ответил я, доставая счетчик Гейгера. — Таймеры.

Живы. Стоим. Приехали. Наручные часы по команде начали обратный отсчет.

Тихо. Прохладно. Влажно. Свет есть, но его мало. Мы замерли на черном круге панели переноса, словно две статуи. Неподвижные, таков был уговор, торопиться не надо — все сенсоры организма работают, как бешеные, собирая первые данные для настройки внутренней системы жизнеобеспечения.

Так, ребята, это не сарай, это дом.

Заброшенный дом с разобранной внутрянкой. Нежилой — похоже, здесь размещалось заведение или учреждение. На стенах — остатки паскудного вида современной облицовки, под которой проглядывает куда как более старая фактура кладки стен. Строение, скорее всего, двухэтажное — половина перекрытий отсутствует. Может, дом и повыше будет, с этой точки не понять. Печь целая, даже не печь, а огромный камин, правда, позже перестроенный, осовремененный. Небольшое здание в плане представляет собой крест. Два входа. Обкаркасили помещение не так уж и давно.

— Россия, — констатировал Гоблин.

Не факт. Хотя чуйка говорит то же самое. Я не архитектор и не ценитель старины, далеко не краевед и не музейный работник — откуда мне знать особые приметы родного кирпичного зодчества? И все равно отчего-то сразу чувствуешь родное.

Запах сыроватый, чуть затхлый, не больше. Так пахнет плесень в старых подвалах. Гнили не чувствую, трупного смрада тоже. При разложении живой плоти происходит выделение гнилостных газов, в состав которых входят меркаптан, метан, аммиак и углекислый газ. Специфический запах разложения объясняется присутствием именно меркаптана.

Есть дымные нотки пожара. Точнее, пожарища, свежий дым пахнет совсем иначе.

Страшно? Страшно, ребята. Кстати, а что нам дядька Гейгер говорит? Посмотрел. Радиационный фон обычный, господи, как же это хорошо! Вариант «Сразу скачем назад», похоже, отпадает.

— Гоб, не щелкает.

— Принял, командир. Ух, отлить бы… Поджало что-то. Спрыгиваем?

— Ну да, ты же перед стартом не мог сходить!

— Неожиданно поджало, Костя, сам удивляюсь! Ну че?

Это точно первый этаж? Почти точно, ходов вниз не видно. Если так, то окна первого этажа заколочены, почти все. Дневной свет проникает через оконные проемы второго этажа, в которых вовсе нет рам. Виден кусочек мира — несколько блеклая зелень высоких деревьев и серое земное небо, точнее, серый фон: ни высоты облачности нельзя определить, ни типа облаков. Хорошо, если тут будут облака, обычные, мрачные, дождевые. Плохо — если серый фон, размытый в высоте, абстрактный, призрачный. Совсем плохо, если красноватый. Именно так, несколько мутно, выразился профессор в одном из напутствий. А их мы наслушались за три последних дня бесконечных нервотрепок… Мама не горюй!

Рядом с круглой панелью на большом фрагменте земляного пола, обнажившегося после воровской разборки деревянного настила, составлены штабелем большие деревянные ящики, на вид пустые. Кто-то тару собрал да не вывез. В России такие ящики бесхозными не валяются: несколько штук набрал — и можно построить стену сарая. Имеющихся хватит не на стену, а на целую сарайку. Рядом лежат еще какие-то дрова. Вдоль одной из стен стоит какое-то сломанное оборудование, похоже, торговое… Парочка офисных столов и в то же время несколько барных стульев. Ресторан тут был, что ли?

Интересно: припорошенный пылью и растительным мусором трехметровый черный монолит на полу, установленный Смотрящими совсем недавно, среди этой разрухи смотрится вполне органично, словно фундамент какого-то оборудования.

— Тихо сходим, медленно. Давай опустошайся быстрей, и садимся, слушаем.

Медики так велели, строго-настрого. Неизвестно, как отреагирует организм на перенос. Потому надо дождаться возможной реакции, осторожно, без азарта. Если она будет, конечно, реакция эта. Заструилось в стороне! Ничегосик себе насосик! Он что, сутки по малой нужде не ходил? Вот трахома, так ведь и меня, оказывается, подпирает, что за фокусы, я-то точно все предусмотрел, процедуру перед стартом выполнил! Вот она, реакция номер один: ураганный всплеск обмена веществ, организм напрягался не на шутку. Наконец мы сели, спиной к спине, видим все пространство. Лицо горит, сука… А ведь прохладно вокруг, даже холодно! Снял с руки японские часы с метеостанцией: альтиметр, термометр, барограф пишет суточный график давления, каждые два часа — отметка. Положил часы на деревяшку: пусть датчик остынет, схватит правду.