Регент. Право сильного (СИ) - Кос Анни

Глава 15

Летняя духота наконец ушла, и регент с облегчением вдыхал прохладный утренний воздух. Проклятые Золотые Земли! Он всмотрелся в вершины, на которых лежал такой недосягаемый и манящий снег. Смотрел до рези в глазах в слепящую чистоту, вдыхал колючий запах мороза и свежести. Когда последний раз Ульф касался ладонями этого белого покрова, ступал по хрупкой сияющей глади? Казалось, все это было в какой-то другой жизни и с кем-то иным.

Однако дела не ждали, и, кинув последний взгляд на горы вдалеке, Ульф Ньорд направился туда, где находиться ему не хотелось совершенно.

В подземелье дворца, где прежде располагалась тайная служба империи, царило затхлое спокойствие. Ни жара, ни холод не попадали сюда, отличить день от ночи не удалось бы даже самому внимательному наблюдателю. Тут пахло пылью и — совсем немного — плесенью. Страхом. Отчаянием. Смертью.

Лампа в руке регента бросала на серые однотонные стены и низкий потолок яркие желтые блики, вырывала из темноты дверные проемы, повороты и разветвления коридоров. Сейчас камеры были пусты, повсюду царила тишина, не нарушал ее ни единый стон, хрип или тяжелое дыхание.

Ульф Ньорд не был наивен. Еще ни одно государство не обходилось без таких вот подвалов, закрытых комнат, стен, равнодушно проглотивших немало криков, видевших смерть чаще, чем люди видят смену времен года. И все же находиться тут было тяжело. Одно дело — казнить преступника, чья вина доказана. Другое — вырывать признания, зачастую ложные, но такие удобные, силой.

Ульфу, прошедшему долгий путь от рядового воина, дезертира и осужденного, до регента империи, не понаслышке было известно, как, порой, даются показания. Как мало благородного и красивого кроется за яркими знаменами, как легко прикрывать высокопарными словами человеческую жестокость.

Однако северянина в подземелье привело не праздное любопытство. Немногочисленная стража, оставленная на дежурных постах, проводила регента ленивыми взглядами: охранять было некого, гулять по этим коридорам никто в здравом уме бы не стал, а доискиваться причин, по которым глава империи явился вниз, рядовым воинам было не интересно.

Память услужливо подсказала направление, а внимательный взгляд выхватил нужные детали даже в полумраке. До узкой деревянной дверцы Ульф Ньорд добрался достаточно скоро, мимоходом отметив, что описание в так удачно найденном документе оказалось удивительно точным. Легкое нажатие на ручку — дверь взвизгнула протяжным сухим скрипом, но поддалась. Из темноты в лицо Ульфу дохнула земляная сырость и влага, терпкий запах прелой листвы и едва уловимый — свежего воздуха.

— Так-так, — регент в задумчивости провел пальцами по стене туннеля, нащупывая там пустую нишу. — Любопытно, многие знают о том, насколько легко выйти из этого подземелья?

Ульф отступил назад, плотно прикрыл дверь, подставил к ней пустой деревянный ларь, а затем вышел из кладовой. Регент не собирался проверять, куда ведет этот ход. Схема подземелий была составлена изумительно аккуратно, каждый выход из лабиринта был пронумерован и подписан: узкая балка, рыбачий причал, таверна “Ржавая подкова”, переулок плотников… Люди тайной службы императора могли пользоваться десятком лазеек, чтобы незаметно покинуть дворец или войти в него. Удобная и крайне опасная особенность, учитывая, что отыскать тех, кому известно о проходах, было совершенно невозможно.

“Если есть выходы из подвалов, то лишние двери могут быть и в других местах”, — эта мысль уколола неясной тревогой, засела в сознании и осталась там, ожидая более подходящего часа. А пока регент твердо решил проверить, нет ли еще интересных записей в документах погибшего главы тайной службы.

***

Ликит вернулся из города только к вечеру и тут же направился в покои регента. Ульф был у себя, ждал прихода оруженосца.

— Милорд.

— Входи, — Ульф сам открыл дверь и чуть посторонился, пропуская юношу внутрь.

Створки за его спиной закрылись бесшумно, отсекая все лишние звуки. Ликит вынул из внутреннего кармана тонкой куртки небольшой серый конверт и протянул своему лорду. Ульф коротко указал на кресло:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сядь пока, — он вскрыл послание, внимательно пробежал глазами, чуть нахмурился, на лице его отчетливо проступила тревога. — Вот даже как, — протянул он, скомкав лист бумаги.

Подошел к жаровне, в которой курились ароматные смолы, аккуратно снял резную металлическую подставку и бросил лист прямо на красные угли. Пламя радостно проглотило подачку, на мгновение вспыхнув оранжевым. Ульф спокойно поставил на место ажурную решетку и обернулся к оруженосцу.

— Все прошло спокойно?

— Да, совершенно.

— Кто-то за тобой следил?

— Нет, я в этом уверен.

— Хорошо. Об этой торговой лавке можешь забыть. В следующий раз я назначу новое место для обмена.

— Как прикажете, — юноша кивнул очень серьезно. — Могу я спросить?

— Спрашивай, но ответить не обещаю.

— Почему он, — Ликит замялся, подбирая нужное слово, — тот, кто написал письмо, не явится к вам открыто? Разве вы в ссоре, или что-то случилось?

— Нет, — Ульф отрицательно качнул головой. — Пока не случилось. Просто не хочу, чтобы о нем вспомнили раньше времени. А еще лучше, чтобы не вспомнили вообще.

Юноша кивнул крайне серьезно и больше не задал ни одного вопроса, но регент не спешил его отпускать. Наоборот: наполнил два бокала вином, протянул один оруженосцу, сел в кресло напротив.

— Странный город, не находишь? И традиции тоже слишком непривычны, — Ликит, уже хорошо изучивший повадки своего лорда, отвечать не стал. Знал, что регент не ждет реплик. — Меня утомляют эти долгие разговоры, бесконечный поток заверений в своей преданности, дружбе и любви. Ритуалы вежливости, отнимающие больше времени, чем сама суть беседы. И не угадать, говорят ли тебе правду или лгут с милой улыбкой. Знаешь, про имперцев иногда рассказывают, что у них три сердца. Одно для окружающих, его можно открыть даже врагу, ведь оно ненастоящее. Второе — для друзей и семьи, вот тут, — Ульф приложил руку к груди, — оно честнее и надежнее, его видят близкие люди. А есть еще третье, истинное, сокровенное. Но никто, кроме хозяина, не знает, что в нем сокрыто.

Регент замолчал и отпил вина, выжидательно глядя на собеседника. Юноша честно перебрал в памяти все недавние события, пытаясь сообразить, к чему был начат этот разговор.

— Я не понимаю, — сдался он в конце концов.

— Ликит, лгут не только политики. И не всегда отдают себе отчет в том, что говорят неправду.

— Все равно не понимаю.

— Сурия, — Ульф отметил, как мальчишка вздрогнул, едва не пролив на одежду темно-рубиновую жидкость. Регент мысленно поздравил себя с точной догадкой. — Она хорошая девочка: по-своему добрая, красавица, каких мало, идеально подготовлена к своей роли. Но она воспитана в окружении, совершенно не похожем ни на Недоре, ни тем более на Великую степь. Что ею движет на самом деле, и кто влияет на ее решения?

— Сурия не лгунья, — вспыхнул Ликит.

— Нет, конечно, пока — нет. Но будь с ней аккуратен.

— Если вы считаете ее опасной, то почему приблизили к себе, а не отправили прочь сразу же?

— Не хочу спугнуть более крупного хищника, да и девочка пока ни в чем не виновата. Просто не забывай, что в серьезной игре люди редко остаются такими, какими казались в начале, — он дождался, когда оруженосец кивнет, и добавил: — На сегодня все. Можешь идти отдыхать.

— Благодарю, милорд.

Юноша встал, вернул на столик нетронутый бокал, низко поклонился и тихо пошел к двери.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ликит, — окликнул его Ульф, прежде чем парень покинул комнату. — Ты молодец. Спасибо тебе.

— Для меня честь быть вам полезным.

Глава 16

Утро накануне дня Махриган началось с суеты и веселого смеха. На праздник собирались все обитатели гарема, включая служанок и евнухов. Редкое развлечение, невиданная честь, которой прежде удостаивались только избранные, а потому заветного дня ждали с нетерпением.