Уголовный шкаф - Николай Леонов

– Да, мы составим подробный отчет, а пока, так сказать, в устной форме. Технология изготовления отдельных элементов изделия, условно называемого нами «бусы», относится к середине и второй половине восемнадцатого века. Место изготовления назвать уже труднее, потому что к концу восемнадцатого века технология, изобретенная в Италии, стала доступна мастерам остальной Европы и России. Но не так широко. То же касается и серебряных полых шариков. Они, если следовать описанию в каталоге, являются частью другого ожерелья. По серебряному сплаву, по составу припоя мы все же склонны утверждать, что изделие итальянское.

– Мне бы хотелось идентифицировать его с коллекцией Брыкаловой, – напомнил Гуров.

– Да, конечно, – кивнул историк. – Мы сравнили имеющиеся описания коллекции Брыкаловой с вашими образцами. Совпадают детали. Совпадают особенности ювелирной техники итальянских мастеров восемнадцатого века. В основном можно считать, что мы согласны предположить, что вы нашли коллекцию Брыкаловой.

– Предположить? – Гуров улыбнулся снисходительной улыбкой.

– Лев Иванович, – развел историк руками. – Вы не принесли нам ни одного целого произведения ювелирного искусства, а лишь обломки. И что касается обломков, мы вам полностью подтвердили. А вот когда вы принесете хотя бы одно целое украшение, тогда мы вам скажем совершенно точно. Мы вас уверяем, что стоимость этой коллекции, если вы именно ее нашли, колоссальная. Это историко-художественная ценность, и она должна быть возвращена государству. И ни в коем случае не уйти за границу, в частные коллекции.

– Ну, об этом мы позаботимся, – пообещал Гуров, ссыпая вещественные доказательства в пакетик. – Благодарю всех! Очень рад, что все было проделано быстро и на высоком научном уровне. Теперь нам будет проще работать, потому что у нас есть описание коллекции, и мы не пропустим нужных украшений мимо себя. Еще раз спасибо от имени МВД.

Павла Андреевича Курочкина Гуров знал по фотографии и описанию. Поэтому, когда научный сотрудник вошел в свой кабинет, сыщик сразу понял, кто перед ним.

– Простите. – Курочкин уставился на мужчину, который развалился в единственном кресле его кабинета. – Вы к кому?

– К вам, Павел Андреевич, к вам, – глядя Курочкину в глаза, медленно произнес Гуров и с видимым сожалением поднялся из кресла. – Поговорить бы надо. Знаете, я так устал за сегодня. Весь день на ногах. Может, присядем? Сидя как-то удобнее говорить, слушать и понимать друг друга. Правда ведь?

Гуров специально говорил много и туманно. Он наблюдал за реакцией научного сотрудника, он видел, что тот встревожен появлением незнакомца в своем кабинете. Курочкин в явном замешательстве и не знает, как реагировать. Ну, мысленно торопил его сыщик, давай, выдай себя вопросом!

Справляясь на вахте о том, где найти Павла Андреевича Курочкина, Гуров не строил никаких особых планов допроса или чего-то в этом роде. Он шел просто расспросить о том, откуда и когда попал в хранилище музея шкаф, который потом через комиссионку купила Виола. И в пустом кабинете он остался ждать научного сотрудника лишь потому, чтобы не бегать по коридорам и подвалам.

А потом Гуров увидел этот взгляд. Обнаружив в своем кабинете солидного мужчину, в хорошем костюме, со свободными манерами, да еще вальяжно устроившегося в кресле, Курочкин вздрогнул и забегал глазами. Что он там напридумывал себе, увидев Гурова, было неизвестно. Но он испугался. Это было очевидно для наблюдательного человека. Гуров заинтересовался.

– Что вы хотели? – наконец спросил строгим казенным голосом Курочкин, подходя к своему столу, но не опускаясь в кресло.

Гуров подошел, медленно вытащил из кармана удостоверение и развернул его перед лицом научного сотрудника.

– Как-то вы плохо выглядите, Павел Андреевич, – сказал сыщик. – Не выспались? Бывает. И слова мои вот запамятовали. Я же сразу сказал, что поговорить с вами хотел. Так мы сядем?

Курочкин спохватился и стал суетливо усаживаться в рабочем кресле, хмурясь и все время напряженно и бесцельно переставляя все на своем столе.

– Так я вас слушаю, товарищ… простите, я не запомнил…

– Полковник, – с удовольствием напомнил сыщик, – полковник Гуров. Из Главного управления уголовного розыска МВД России. Если вам несложно, то называйте меня Лев Иванович.

Курочкин машинально кивнул и принял непринужденную позу хозяина кабинета.

– Так вот, Павел Андреевич. У вас часто распродаются старинные вещи из фондов музея?

– Ну, как вам с казать. Такое бывает, естественно. Поступления в фонды музея происходят почти непрерывно. Хоть какая-то мелкая монета, хоть книга, документ, имеющий историческую ценность. И конечно, зачастую приходится принимать решение, поскольку помещения не резиновые. Но это касается только экспонатов, имеющих невысокую историческую или художественную ценность. Например, когда появляется два или более одинаковых экспонатов, то неизбежно…

– А как вы реализуете свои экспонаты? – изучая переносицу собеседника, поинтересовался Гуров.

– Через… – Курочкин замялся, – через ювелирные магазины, через аукционы, иногда проводим конкурс… но это для организаций.

– Комиссионные магазины, – поддакнул Гуров.

– Комиссионные, – согласился научный сотрудник и вдруг уставился на гостя. – Подождите, через какие комиссионные магазины?

– Ну, если мебель продаете, картины, – подсказал Гуров.

– А-а… ну тогда да. Тогда и через комиссионные. А что вас конкретно интересует? Вы же не просто из полиции, вы из самого министерства. Что-то случилось?

– Да, шкафчик один интересует, который недавно продали из ваших фондов через салон-магазин «Раритет». Вот этот. – Гуров раскрыл свою папку и вытащил из бокового кармашка несколько фотографий злополучного шкафа Виолы, снятого в различных ракурсах.

– А-а. – Курочкин в странном волнении потрогал пальцами свой лоб, потер их, явно не отдавая себе отчета, что лоб у него стал влажным. Он просто смотрел на фотографии и молчал, о чем-то лихорадочно думая. – Да, конечно… Это наш шкаф. Вон, видите у него сбоку, на одной из стенок в верхней части, темные пятна. Он был испорчен у нас в подвале, когда случилась протечка горячей воды. Аналогичная мебель у нас в запасниках имелась, большого ущерба мы для историко-культурного наследия не понесли бы, и руководством было принято решение реализовать шкаф. К тому же стоимость реставрации превысила бы стоимость самого шкафа.

– Ну понятно, – кивнул Гуров, всячески демонстрируя лицом, что ответ его полностью удовлетворил.

Курочкин смотрел на гостя и ждал, что тот задаст еще какие-то вопросы, но гость смотрел на него с доброжелательной улыбкой и молчал. Курочкин не выдержал первым и спросил:

– А собственно, почему вас все это интересует? Что-то украли?

– Ну, украли или нет, я пока вам сказать не могу, – пожал плечами Гуров. – Сам не знаю. Вы мне вот лучше скажите, Павел Андреевич, откуда вы этот шкаф получили. И как давно.

– Ну, – даже как-то обрадовался Курочкин, – этого я вам точно сказать не могу. Я тогда здесь еще не работал. Когда я пришел полтора года назад, он уже стоял здесь у нас. Да и решение о его реализации, когда обнаружилось, что он испорчен, принималось без меня. Я тогда был в командировке в Санкт-Петербурге, на конференции. Я вообще не в курсе.

– Да, да, да, – покивал Гуров головой и решительно встал на ноги. – Ну, не буду вас больше отвлекать, Павел Андреевич! Чего я, в самом деле. Всего вам доброго!

Сыщик вежливо улыбнулся и вышел в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. А ведь этот человек что-то знает про шкаф, думал Гуров, идя к выходу неторопливо, погруженный в свои мысли. Да, проверить легко, где он был в то время, когда шкаф приобретался, когда его продавали. Нет пока возможности проверить, знал ли Курочкин о тайнике. Но он же заволновался, это было хорошо видно.

Гуров прибавил шагу и решительно свернул в административную часть музея. В приемной на него из‑за груды папок подняла голову довольно миловидная девушка, но уж с очень строгим взглядом. Гуров сразу заулыбался задорной мальчишеской улыбкой и принялся весь буквально излучать добродушие и приветливость.

– Здравствуйте, милая, – проворковал сыщик. – Подскажите, пожалуйста, гостю, кого из руководства я могу сейчас увидеть. Мне просто до зарезу нужен ваши директор или кто-то из его заместителей. Очень обяжете и очень выручите!

– Я вам не милая, – поджала губы девушка и тут же покраснела. – И вы должны понимать, что люди могут быть заняты. И что нужно согласовывать визиты.

– Я бы согласовал, обязательно согласовал, – пообещал Гуров и вздохнул от того, что сейчас придется вот этой миленькой девушке показывать страшное удостоверение, где мрачнеют слова «полковник», «уголовного розыска». Очень не к месту в этом царстве науки, романтики изучения былых веков и симпатичных девушек такие слова и такие удостоверения. Но Гуров вспомнил тело на полу мебельного цеха в луже крови и стал серьезным.