Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возможно, что Кампредон подпал под обаяние чар, которыми обладала Елизавета, но все же заметим, что он не был простодушным и наивным человеком. Кампредон известен как опытный, хладнокровный дипломат; один из мемуаристов приводит такой пример: во время очередного пира у царя все гости перепились и только маленький Кампредон, как сокол, зорко за всеми наблюдал. Он отличался умом и проницательностью. В 1722 году Кампредон писал, например, что, если Петру будет отпущено лет десять жизни, Россию ждут грандиозные перемены, так как после возвращения из-за границы, где царь пробыл довольно долго, он действует по-другому и в реформировании России добьется выдающихся успехов, «ибо ежедневный опыт доказывает, что твердостию и смелостию из этого народа можно сделать все, что угодно» (РИО, 49, с.58). И это было очень верное наблюдение. С 1718 года Петр Великий начал новый цикл грандиозных реформ во многих сферах жизни русского общества.
Но все же, несмотря на авторитетность посланника в Петербурге, в Версале с осторожностью относились к его рекомендациям: французский двор опасался, что реализованный брачный прожект Петра усилит российское влияние в Европе, что для Франции считалось нежелательным - в то время многие западноевропейские государства были встревожены чересчур смелым вмешательством России в германские дела во время Северной войны 1700-1721 годов (РИО, 49, с.XXVI).
Петр же, столкнувшись с сопротивлением Версаля, не отчаивался. Он хорошо знал, что в политике никогда не говорят «никогда», вел интенсивные и тайные переговоры с Кампредоном и, как писал последний 5 февраля 1723 года, как-то раз даже удалил всех приближенных и беседовал о русско-французских делах с Кампредоном с глазу на глаз. Переводчиком же им служила императрица Екатерина Алексеевна, которая, как и Кампредон, бывший ранее послом в Стокгольме, знала шведский язык. Судя по многим фактам, император хотел использовать будущий брак Елизаветы в затеянной им крупной политической игре, в которую предполагалось втянуть Францию и Польшу. В финале ее принц Шартрский Луи-Филипп, сын регента Франции Филиппа Орлеанского, оказывался с польской короной на голове, а рядом с ним на троне восседала королева Польши Елизавета (РИО, 49, с.L-LIX).
А в это же время в Петербурге уже три года маялся еще один искатель руки цесаревны - голштинский герцог Карл-Фридрих, который по приглашению Петра приехал в 1721 году в Россию и ходил в женихах, причем ни он, ни его окружение точно не знали, которую из дочерей Петра за него выдадут - Анну или Елизавету? Между тем голштинцы требовали, чтобы этот вопрос им разъяснили как можно быстрее - Голштиния, мечтавшая вернуть свою провинцию Шлезвиг, отнятую у герцога Данией еще в 1704 году, очень нуждалась в поддержке России. Такая поддержка проще всего достигалась с помощью брака молодого герцога с одной из дочерей царя. Но Петр, который, с одной стороны, боялся продешевить, а с другой - не хотел расставаться с одной из любимых дочек, тянул с окончательным решением и лишь незадолго до смерти решился, наконец, выдать за голштинского герцога старшую дочь Анну.
В поведении императора в то время можно усмотреть явное противоречие. Как часто бывало в политике тех времен, дети, особенно дочери, при всей любви к ним царственных родителей, служили разменной монетой в большой политической игре. Но при этом они оставались родными, любимыми существами, окруженными в семье лаской и заботой. По всему видно, что атмосфера в семье Петра и Екатерины была замечательная, теплая и уютная. Как сообщал в 1722 году Кампредон, «обе царевны принимаются плакать, как только с ними заговаривают о замужестве, а принуждать их не хотят» (РИО, 49, с.90). Такое возможно, когда в семье царят любовь и мир, и детям не хочется покидать любимых родителей.
Впрочем, были и «домашние» брачные проекты. Хитроумный вице-канцлер Андрей Иванович Остерман предлагал выдать Елизавету за сына покойного царевича Алексея Петровича, великого князя Петра Алексеевича, который родился в 1715 году и был на шесть лет младше Елизаветы. Остерман, как и другие сановники, опасался, что после смерти Петра Великого, здоровье которого было уже подорвано опасной и тяжелой жизнью, могут возникнуть династические трения между первой и второй семьями царя. Напомню, что царевич Алексей был рожден от брака Петра с Евдокией Лопухиной, так что его сын Петр приходился Елизавете по отцу родным племянником. Однако такое близкое родство не смущало прожектеров - они ссылались на Португалию и Австрию, где католическая церковь разрешала подобные браки родственников. А кто мог бы в России возразить главе церкви - императору? Отчаянных противников такого кровосмешения среди высшего русского духовенства быть не могло (РИО, 49, с.130).
К началу 1725 года переговоры с французами результата не дали - Версаль отговаривался молодостью короля Людовика XV и чего-то выжидал. Впрочем, предложение из России расценивалось все же весьма высоко. В специальном списке-таблице семнадцати возможных невест короля, который был составлен Министерством иностранных дел Франции и содержал перечисление всех достоинств и недостатков возможного брака короля с каждой кандидаткой, имя Елизаветы стояло под № 2 - сразу после испанской инфанты, от которой (за молодостью лет) уже решили отказаться. Даже внучка английского короля стояла ниже русской цесаревны (Россия, с.278). Но когда в конце января 1725 года Петр Великий умер, с мнением его преемницы, императрицы Екатерины I, в Версале никто не стал считаться - короля женили на дочери польского экс-короля Станислава I Лещинского Марии и тем самым поставили точку в русско-французских брачных переговорах. Так и не суждено было Елизавете стать женой Людовика XV, получившего прозвище «Возлюбленный». Не стала она и бабушкой последнего Бурбона, находившегося у власти, - Людовика XVI. Впрочем, ее судьба еще долгие годы после смерти отца, а вскоре и матери оставалась неясной.
Умирая в мае 1727 года, мать Елизаветы - императрица Екатерина I завещала дочери выйти замуж за Карла-Августа - младшего брата мужа Анны Петровны голштинского герцога Карла-Фридриха. Карл-Август был молодой, симпатичный юноша, который уже к тому времени приехал в Россию, был при дворе и весьма понравился Елизавете. Но, к несчастью, летом 1727 года Карл-Август неожиданно заболел и умер. Впоследствии, в 1744 году, императрица Елизавета Петровна расплакалась, когда увидела мать будущей Екатерины II Иоанну-Елизавету - так была удивительно похожа она, младшая сестра Карла-Августа, на своего брата - давным-давно умершего, но незабытого жениха цесаревны Елизаветы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Елизавета Петровна. Наследница петровских времен - Константин Писаренко - Биографии и Мемуары
- Камчатские экспедиции - Витус Беринг - Биографии и Мемуары
- Камчатские экспедиции - Витус Беринг - Биографии и Мемуары
- Граф Савва Владиславич-Рагузинский. Серб-дипломат при дворе Петра Великого и Екатерины I - Йован Дучич - Биографии и Мемуары
- Фридрих Ницше в зеркале его творчества - Лу Андреас-Саломе - Биографии и Мемуары
- Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины - Басинский Павел - Биографии и Мемуары
- Лев Толстой и его жена. История одной любви - Тихон Полнер - Биографии и Мемуары
- Личная жизнь Петра Великого - Елена Майорова - Биографии и Мемуары
- Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин - Биографии и Мемуары / Классическая проза / Русская классическая проза
- О Муроме. Воспоминания. Семейная хроника купцов Вощининых - Надежда Петровна Киселева- Вощинина - Биографии и Мемуары