Время Рыцарей - Светлана Алимова

прежде чем он кого-то убьет.

— Нет. Никакой охоты.

— Повелитель!

— Нет, я сказал! Опиши мне Принца.

— Он… он был в белых доспехах и…

Рейвен застыл. Затем выругался.

— Я не запомнил! Эти проклятые доспехи ослепили меня! Я понял только, что он чужак: напал на Ворона и не понимал, что происходит!

Льюис нервно фыркнул.

— Отлично. Как же мы будем его искать?

— Я помню, где он.

— Думаешь, он так и стоит там, ожидая твоего возвращения?

Рейвен принялся драть себя за косу.

— Я найду его! Нил наверняка спрячет его у себя или у своего друга-наемника! В городе ему от нас не скрыться.

Вернулся Сольвейн.

— Все Вороны здесь, кроме Шарлотты и Кристины. И Агаты.

Льюис вздрогнул. Он совсем забыл о несчастной девушке.

— Собираемся и летим за ней. Сейчас же.

— Повелитель, ты спятил! Тебе нельзя выходить!

— Сейчас темно, и Принц меня не заметит. А на девушку донесут соседи, как на Сольвейна когда-то. Хватит, я больше не позволю моим подданным гибнуть.

Вспомнился Джон Солт, убитый «Врагами Воронов». Попустительство Льюиса погубило его. Это не должно было повториться.

Рейвен вскочил на ноги.

— Не смей! Я не отпущу тебя!

— Кто тебя спрашивать будет? Прикажу — и отойдешь в сторону!

Сольвейн закатил глаза и мрачно предложил:

— Мы можем лететь за Агатой в компании Рейвена и пяти Воронов-бойцов. Если что, они отвлекут Прекрасного Принца. Но обратно пойдем пешком, так как летать Агата не умеет. Нас примут за поздних прохожих.

Льюис кивнул.

— Согласен. Рейвен, собери бойцов, мы летим к дому Милнов. Потом разыщите Прекрасного Принца, но не приближайтесь к нему. Просто выясните все, что сможете: кто он, где живет, чего хочет. Будем следить за ним.

Рейвен, заскрипел зубами, но спорить больше не стал.

— Я клянусь перевернуть город и найти новую Белую Мразь.

Льюис прикрыл глаза.

— Будем надеяться, что это прозвище останется за Принцем Ричардом.

Время Воронов закончилось.

Отныне охота откроется уже на него самого.

Глава 8. Ночной визит

Агата была опустошена. Ее мучили голод и резь в животе, но от любой еды тошнило. Боль уходила только, когда мама ее обнимала. Но после этого ей самой становилось плохо. Отец смотрел на Агату с ужасом, а когда она подходила к нему, сильно напрягался, будто бы она могла ему что-то сделать.

— Господи, ну за что? — плакала мама. — Мы же никогда не помогали Нилу Янгу и не хулили Великого Ворона! За что он нас наказал?

— Может, это предупреждение? — отвел глаза отец.

— О чем? Зачем нас предупреждать, мы — никто!

— Не нам. Жаку. Он где-то оступился, и Великий Ворон показал, что ждет Сюзанну, если он не будет сговорчивым.

— Не может быть! Нашу дочь не могли проклясть из-за этого!

Агата молчала. Она точно знала, что причина в другом. Великому Ворону незачем было мараться об нее. То, что он мог проклинать своих врагов, не значило, что все Вороны ими были. Большинство получало свое проклятие заслуженно.

Мама и папа не знали, что их дочь — чудовище.

Она желала зла подруге, ненавидела ее и получила по заслугам. Все дурное, чем она хотела испачкать Сюзанну, прилипло к ней самой. Агата — плохой человек, поэтому и проклята. Все кончено. Теперь ей не поступить на службу, никогда не встретиться с Сольвейном и даже из дома нельзя выйти. Ее волосы почернели, и сама она подурнела, становясь той, кем всегда была: завистливой, злобной дурнушкой.

Родители постоянно пытались что-то придумать, обсуждали, как объяснить ее исчезновение соседям. Сейчас Агата «болела», но вечно так продолжаться не могло. Окна всегда были плотно зашторены, но это тоже привлекало внимание. И наместник уже спрашивал о ней.

Во время одного из таких обсуждений они все сидели на кухне. Вечер был душный, и отец открыл окно. Плотная занавеска внезапно зашевелилась и отодвинулась в сторону.

Под их окном стоял человек.

— Добрый вечер. Простите за беспокойство, но дело не терпит отлагательств. Здравствуй, Агата. Я — Сольвейн. Помнишь меня?

Он был еще прекраснее, чем раньше: ослиная шкура больше не скрывала его идеального лица. Длинные черные волосы лежали волосок к волоску и были собраны в простую прическу. Светлая кожа будто бы немного светилась в темноте, а руки были ухоженными и изящными.

Неземное создание. И он нашел ее сам!

— Да! — Агата бросилась к окну. — Конечно, помню! Прости, что я не пришла на встречу.

— Не страшно, — Сольвейн грустно взглянул на нее. — Я потерял свой кулон. Он у тебя, так ведь?

Агата стянула его с шеи и протянула ему. Со стыдом заметила, что кулон в чем-то испачкан, но Сольвейн, к счастью, не обратил на это внимания.

— Молодой человек, вы кто такой? — отец нахмурился. — Уже слишком поздно для визитов. Агата болеет, она не будет с вами разговаривать.

Агата помертвела. Сольвейн еще не заметил ее черные волосы, но теперь-то точно поймет! Она — уродина!

— Я — Сольвейн Винтер. Ворон. Поэт. И слуга Великого Ворона.

— Что он велел нам передать? — хрипло спросил отец.

— Он пришел за Агатой. Сейчас он стоит на вашем пороге.

В кухне стало тихо-тихо. Мама побледнела и схватила отца за руку. Тот сжал ее.

Агата застыла от ужаса.

Ее проклятье сбывалось в точном соответствии ее же словам: она проклята, и за ней пришел Великий Ворон. Ее запрут и будут жрать, пока не постареет, как она желала того Сюзанне!

Нет, минуточку, она же теперь Воронесса. Ее не могут съесть, она сама теперь должна питаться людьми. Но тогда зачем Великий Ворон пришел к ней домой?

Сольвейн кашлянул.

— Лучше вам открыть дверь и впустить его. Он не в духе и долго ждать не будет.

— Господи! — всхлипнула мама, и Агата словно очнулась ото сна.

Нельзя было тянуть, иначе гнев Великого Ворона обрушится на них всех. Это она виновата, а не мама с папой. Агата собрала в кулак всю свою волю и направилась к двери.

— Я открою.

Первым, что она увидела, был жуткий белый птичий череп. Пустые черные глазницы заставили Агату ощутить себя мышью, которая вот-вот окажется в чужих когтях. Свита за спиной Великого Ворона не прибавляла спокойствия: все они были вооружены и выглядели угрожающе.

— Доброй ночи. Я могу войти? — голос у хозяина города оказался неожиданно мягким и спокойным.

Агата сглотнула и почтительно поклонилась.

— Прошу вас.

Зачем-то вспомнились уроки этикета. Они учили, как вести себя с достоинством в любых ситуациях, при этом никого не оскорбив и не ударив в грязь лицом. Главу