Наша девочка - Маша Трауб

Соседом тети Тамары был Роберт. Сейчас они очень хорошо живут: Тамара и Роберту помогает, и его жене Анжеле. И дочку их младшую спасла – она совсем маленькая родилась, на месяц прежде срока. Такая крошечная была, что только тетя Тамара не боялась ее на руки взять. Она и выходила – специальные травы заваривала. У Анжелы молока было мало, а тетя Тамара сделала так, чтобы молока стало много.

До жены у Роберта была другая женщина. Он ее из города привез, не женился, просто так жили. Соседки тогда чуть собственной слюной не захлебнулись – все кости этой женщине перемывали. Как она может с ним жить – без свадьбы, без соблюдения приличий? Роберта никто не осуждал: он мужчина. Раз женщина на такое согласилась, так он что – дурак, отказываться? Все дело было в том, что эта женщина была кореянкой. Уж как она в городе оказалась, чем Роберта привлекла – одному богу известно. Маленькая, тощая, ни попы, ни груди. Узкоглазая. Все женщины на нее смотреть приходили и своих дочерей ею пугали. Мол, будут себя плохо вести, точно такими же станут. Вон, в глаза людям смотреть стыдно, поэтому и глаза такие узкие. Но эта женщина очень уверенно себя чувствовала, в доме вела себя как хозяйка. Все гадали, как скоро Роберт нагуляется, образумится и вернет свою «корейку», откуда взял – в город. Месяц прошел, второй, третий, а она все с ним. Женщины даже имени ее не спрашивали, так и прозвали – «Корейка».

Ну, соседки пытались с ней отношения наладить – все-таки в одном селе живут, друг друга держаться надо. Да и любой женщине помощь нужна, никто не отказывается. Когда в дом болезнь приходит, или ребенок рождается, или горе какое – так кто первый придет на помощь? Женщины. Соседки. Но эта Корейка была злая, ни с кем не хотела общаться. Когда Роберт дома был, она тихая ходила, ласковая, тенью становилась. И покладистая, и услужливая. А как он за порог, так она со всеми соседками начинала ругаться. Дальше калитки не пускала – а где же это видано, чтобы в дом не пустить? И никогда ни мыла не даст, ни сахару не отсыплет. Жадная была до трясучки.

Один раз тете Тамаре срочно мята понадобилась для отвара, а запасы кончились. У Корейки на участке – мяты полно. Тетя Тамара попросила нарвать ей пучок – не для себя просила, для людей, которым отвар был нужен. Так Корейка ей не дала. Сказала, пусть свою выращивает. Тетя Тамара тогда чуть на грядку не села – ей никто никогда не отказывал. Да и жалко, что ли – пучок травы нарвать? Корейка эта и детей не любила, даже ненавидела. Кричала, что они бегают громко и ей мешают. Тут уж все соседки от нее отвернулись – как можно на детей кричать, да еще на маленьких? Ну, бегают они. Так все дети бегают! Как дети могут мешать? Как женщина может такое говорить?

Уж как Роберт ее терпел – никто не понимал. Бывало, к нему мужчины заходили, так Корейка ни разу никому воды в ковшике не подала. Уходила в дом и не выходила. Разве так можно? Но Роберт терпел. Соседки начали судачить, что она его приворожила каким-то корейкиным заговором. И даже ходили к тете Тамаре, просили, чтобы она заговор этот сняла. Но тетя Тамара сказала, что нет тут никакого заговора, а просто мозги Роберту надо на место вернуть. А это она делать не умеет. Пусть сам разбирается. Роберта уже даже жалеть стали. Корейка и готовить толком не умела: пирогов не пекла, мяса не жарила – Роберт худел на глазах. По друзьям ходил – хоть поесть нормально. Куры у Корейки все подохли, как будто мор на них напал. А та даже не горевала – радовалась, что курятник пустой стоит. Соседки судачили, что Корейка сама курей потравила, специально. А еще говорили, что Роберт и рад бы от этой женщины избавиться, только она не уходит. Будто бы он ее и прогонял, и деньги предлагал, а она ни в какую.

И вот, стирала Корейка белье в огороде, а в это время тетя Тамара вышла в свой двор. И эта Корейка стала ей выговаривать, что плохо пахнет от отваров тети Тамары. Мол, жизни никакой нет от этой вонищи. И что она всех отравит этой гадостью, которая вовсе не лечебная на самом деле, и что сама тетя Тамара – обманщица, а не знахарка вовсе. Тетя Тамара слушала-слушала, потом через дыру в заборе пролезла и подошла к Корейке. Что-то она ей прошептала, заклинание какое-то, и в таз, где белье лежало, плюнула.

– И что было потом? – я замерла, забыв про обувь.

– У этой Корейки на руках такая сыпь началась, она вся красной коркой покрылась. И корка эта с каждым днем по телу все больше расползалась. Корейка чем только не мазалась, что только не делала, а короста не проходила, только хуже становилось. И кто ей поможет? С соседками она в плохих отношениях была, и только тетя Тамара знала, как эту сыпь лечить. Дядя Роберт испугался и отвез ее назад, в город. Даже за руку ее взять боялся.

После этого он быстро женился на Анжеле. В этот раз – все как положено сделал: посватался, свадьбу сыграл. И свадьба была хорошая, по всем традициям и обрядам. Анжела очень добрая, из нашего села. Роберт чуть с ума от счастья не сошел – Анжела и готовит вкусно, и дом всегда в порядке держит, с соседками дружит, и забеременела сразу. Тетя Тамара сказала, что сын будет. Так и случилось. Роберт Корейку не вспоминал, будто и не было ее. Мужем стал идеальным, с сыном возится, за Анжелой, как за принцессой, до сих пор ухаживает.

Женщины тоже радовались за Анжелу и за Роберта. Молодожены были очень счастливы. Только все в селе с той поры знают – если тете Тамаре что-то не так скажешь, она посмотрит, заговор прочтет, в таз с бельем плюнет и все – болезнь страшную навести может.

– Тетю Тамару некоторые даже ведьмой считают и боятся. Все, кроме моей мамы, – Наталка говорила с гордостью.

– Я тоже думала, что она ведьма. Только добрая, – призналась я.

– Она не ведьма, – серьезно сказала Наталка, – а колдунья. Иначе как бы она узнала, что тебя спасать надо?

– Правда, – согласилась я. – Она и деньги мамины у этой воровки забрала.

– Вот и я говорю. Колдовать тетя Тамара умеет. Лучше всех. И гипноз цыганский знает. Цыганский гипноз – самый сильный. Цыганки его никому не раскрывают, а тетя Тамара узнала.

– А Виктор Ильич? Он кто? Жених тети Тамары? – спросила я.

– Он давно тетю Тамару любит. Просит ее замуж выйти, свататься приезжает раз в месяц. Такие цветы дарит! Из города специально везет. Только она не соглашается. Говорит, что не может с ним жить. Но все равно его ждет. Когда он долго не приезжает, даже волноваться начинает. Мама говорит, что так бывает – и без любимого не можешь, тоскуешь, и с ним жить нельзя: разные очень. Тетя Тамара говорит, что для нее дело – людям помогать – важнее любви. Но один раз я видела, как она плакала. Тогда Виктор Ильич пропал на три месяца. Мама говорила, что тетя Тамара свою любовь оплакивает.

Я всхлипнула.

– Ты чего? – ахнула Наталка.

– Я в книжках про такую любовь читала, – сказала я. – Когда без человека дышать не можешь, а когда он рядом – задыхаешься.

– Ну да, можно и так сказать. Мама считает, что тетя Тамара должна выйти за Виктора Ильича замуж. А тетя Тамара не хочет. Она очень гордая и независимая. Вот он приезжает, а она его прогоняет. И они опять ругаются. Виктор Ильич тете Тамаре горы золотые обещает, просит, чтобы она к нему в город переехала, а тетя Тамара ни в какую. Говорит, что в квартире ей тесно, она задыхается. И город – тоже не для нее. Шум, гам, все бегут. Трав не нарвешь – негде. Да еще плита вместо печки. А ее отвары должны в печке томиться, иначе не получится. Поставила условие: или он с ней здесь, в нашем селе будет жить, или никак. Виктор Ильич даже, назло тете Тамаре, жениться хотел на другой женщине, только не смог – отказался от невесты. Тетя Тамара к нему тогда приезжала в город, но вернулась. Целый месяц там прожила, больше не выдержала. Ее тут все ждали, звали назад – телефон обрывали, телеграммы даже посылали. Она очень просила, чтобы он с ней поехал, но он к городу привык, у него там работа. А у тети Тамары здесь работа. Виктор Ильич говорит, что нигде так не бывает, чтобы муж к жене переезжал, а тетя Тамара говорит, что нигде не бывает, а у нее будет. Вот так уже лет десять ругаются. Или больше. Я точно не знаю, маленькая была. Мама говорит, что у Виктора Ильича никогда другой женщины не будет, а у тети Тамары – другого мужчины. Они так и будут любить друг друга, но вместе не будут. И оба это понимают.

Мы продолжали мыть обувь.

– А как там Мишка? – спросила я, набрав в грудь побольше воздуха.

– Не знаю, не видела, – пожала плечами Наталка. – Мы сегодня без него пистоны подкладывали. А что?

– Ничего. Просто так спросила.

– А еще тетя Тамара на белых бобах умеет гадать и на кольце, – продолжала рассказывать Наталка. – Никто так не умеет. У нее такие бобы, которые судьбу предсказывают. Она бросает бобы, и они показывают – когда замуж выйдешь, сколько детей будет. А кольцо – она его на нитку привязывает и над водой держит – тоже ей все рассказывает. И про судьбу, и про то, будут ли дети. Тетя Тамара маме Тамика нагадала на кольце. Не веришь? Я тоже не верила, пока своими глазами не увидела, чтоб мне на этом месте провалиться. Мы с мамой ходили. Я сама видела, как кольцо над тарелкой крутилось волчком. Вот вырасту, мне тетя Тамара тоже погадает. Хоть бы она сказала, что я замуж не выйду!