Обвиняется терроризм - Владимир Устинов

Только при наличии в обществе консенсуса относительно важности разведывательных функций отдельно от правоприменительных функций для борьбы с терроризмом возможно предусмотреть, чтобы правительство изучало размеры, интенсивность и эффективность методов по борьбе с угрозой, не привлекая к этому службы осуществления уголовного преследования. Так, например, считает юрист К. Дж. Робертсон, и его мысли в юридических кругах расцениваются как передовые.

Перед жестокой опасностью, которую несет с собой терроризм, существует ряд крайних правовых мер. Их может использовать государство для защиты себя и своих граждан. По замечанию Пола Уилкинсона, «обсуждая специальные полномочия, любой либерал будет говорить о них с сильным отвращением и неохотой. Известный афоризм Эктона можно отнести и к специальным полномочиям: «Все власти порочны, и специальная власть — особенно порочна…» Слишком много случаев приходит на ум амбициозных политиков во всем мире, кто использовал такие меры для своих собственных целей или кто желал поступить так. Во многом из-за этих злоупотреблений и реальной опасности периодического возникновения диктаторства либералы правы, настаивая на том, что специальные полномочия могут использоваться лишь в случаях, если есть фундаментальная угроза политической или экономической системе». Но такую угрозу при желании можно найти всегда.

Достаточно вспомнить приводимое Нейл Левинстон высказывание гватемальского бизнесмена о том, что «ты больше не либерален после того, как тебя попытались убить террористы». Не случайно после похищения и убийства Альдо Моро, несмотря на негодующие протесты либералов, 76,9 % из проголосовавших на итальянском референдуме 2 июня 1978 года высказались в поддержку закона от 1975 года, который давал полиции неограниченные полномочия по применению огнестрельного оружия. В результате возможности итальянской полиции по борьбе с терроризмом были еще более расширены. Итальянское правительство даже рассматривало вероятность восстановления смертной казни (что так и не было сделано) за некоторые преступления террористической направленности. Это было бы актом в качестве дополнительной контртеррористической меры.

Шок от терроризма в Мюнхене побудил немцев к оказанию воздействия на своих законодателей в целях ревизии конституции для расширения полномочий федерального центра в борьбе с терроризмом, а также другими преступлениями, включающими международный аспект.

Сентябрьские события в Нью-Йорке привели к тому, что подавляющее большинство населения США поддержало намерения президента и парламента ввести значительные ограничения гражданских свобод.

Хотя, конечно, возможно, такие дополнительные полномочия и неприятны, но их использование — наименьшее зло по сравнению с тотальным коллапсом демократии, который может случиться в противном случае. Чрезвычайные меры должны быть конкретно сформулированы и законодательно закреплены, опубликованы так широко, как только возможно, и исполнялись бы беспристрастно и пунктуально гражданами и государством.

Возникает и проблема взаимоотношений между правоприменительными агентствами и службами безопасности. Существуют три ключевых вопроса: взаимоотношения между полицейскими институтами и службой безопасности; степень, до которой уголовное преследование и суд решают основные задачи службы безопасности, и, наконец, допустимость доказательств, полученных тайными методами.

Так, в США у ЦРУ нет правоприменительных функций, а также функций по обеспечению внутренней безопасности. Центральное разведуправление обеспечивает сбор разведывательной информации в отношении внешних угроз. В то же время ФБР выполняет функции уголовного преследования, но и ведет сбор разведданных. Иное дело в Великобритании, где служба безопасности — не правоприменительное ведомство, в чем заключается ее преимущество, поскольку она предназначена всецело для сбора разведывательной информации.

Методы, которые используются разведкой для сбора информации, не обязательно могут быть правомерно применены в случае борьбы с преступностью. Большинство гражданских свобод возникли как защита против способности государства причинять вред отдельному лицу посредством ли выемки предметов, заключения под стражу или лишения привилегий. Когда наказание не подразумевается или не служит основной целью, человек меньше нуждается в защите, и службы безопасности находятся под меньшими ограничениями. В этом случае основную защитную роль выполняет суд, расценивающий доказательства, полученные с нарушением закона, как недопустимые.

Гораздо эффективнее для расследования, осуждения и наказания террористов оказались специальные полномочия на арест без предварительного ордера с пролонгацией периода, на который подозреваемый мог задерживаться для допроса (например, в Великобритании, США, Франции), и расширение полицейских полномочий на обыск (в Германии, Италии, Франции, США и др.). Германия, как и ряд других европейских стран (например, Бельгия, Дания, Италия и Нидерланды), ввела ограничения в отношении адвокатов защиты, злоупотребляющих своими правами.

Для стимулирования сотрудничества с органами следствия и судом разрабатывались специальные поощрительные меры. Среди них — снижение сроков наказания (Франция, Италия) или полное освобождение от уголовного преследования (система «стукачества» в Северной Ирландии, которая вызвала неоднозначную оценку как специалистов, так и населения). В целях борьбы с терроризмом вводились и специальные материальные нормы. В частности, в Германии ревизии подвергся уголовный кодекс, в результате чего были установлены различные штрафы и максимальный срок тюремного заключения в 32 года за ложное сообщение о закладке мин, публикацию инструкций по производству бомб и террористической тактике, уголовные санкции для авторов статей, очевидно поддерживающих серьезные преступления, и ораторов, выступающих от имени террористов и других лиц, совершивших серьезное насилие. Хотя социал-демократы и свободные демократы заявили, что новые законодательные меры ограничивают конституционно гарантированные свободы, консервативные христианские демократы заняли решительную позицию, утверждая, что модифицированный кодекс все еще недостаточно жесток.

Наличие эшелонированной системы террора как метода организации и тактики террористов предполагает высокую степень секретности действий как всей организации, так и отдельных ее членов, четкую специализацию внутри группы при одновременном условии, что действия каждого обеспечивают ее существование как единого организма.

Живучесть и сила наиболее известных террористических групп состоит в том, что знаменателем, базисом контроля и самоконтроля в них служит вознаграждение (материальное, моральное, идейное), принуждение (вплоть до морального и физического уничтожения), легитимация (признание за руководителями группы террористической операции «узаконенных» бесконтрольных прав на отдачу распоряжений, приказов и т. п.), экспертиза (воздействие на подчиненных знаниями, опытом, авторитетом) и референтность (способность влиять примером — идентифицировать личности).

Квалификация в качестве преступных не только действий отдельного лица, но и всей организации позволяет более эффективно бороться с терроризмом, как с национальным, так и с международным. Такое определение мешает попыткам террористических организаций получить публичную легитимность и значительно сокращает поддержку в обществе, в разных слоях населения.

Поэтому задача властей не только получить согласие общества на применение жесткой стратегии в правовом регулировании борьбы с терроризмом, но и продемонстрировать реальными результатами эффективность применения на практике такой стратегии, а также обеспечить общество реальными механизмами защиты в отношении любого отклонения властей от установленных правил.

С террористами можно разговаривать лишь с жестких позиций закона, и иного языка они не понимают.

Вред, связанный с любой уступкой или сделкой, которая может предоставить террористам некоторые ощутимые преимущества, состоит в том, что террористы создадут прецедент и установят модель для подражания для других преступных групп.

В большинстве же государств стратегия борьбы с терроризмом заключается в сочетании политических и социальных методов устранения собственно причин насильственного конфликта, со снятием напряжения в определенных слоях населения. При этом правительство использует применение силы против террористов, в том числе за пределами собственных границ, поскольку считает: сильное и эффективное государство не должно оставить безнаказанным (физически или в смысле уголовно-правовых санкций) ни один случай террористического насилия над своими гражданами и ни одну попытку — внутреннюю или внешнюю — нарушения собственного суверенитета. Проблема силового ответа связана для государства с рядом серьезных проблем. Прежде всего, это адекватность применяемых государством силовых ресурсов и возникающая в связи с этим опасность для гражданского населения.