Подземелье - Тим Каррэн

Они ждали молча, не шевелясь, и молясь, чтобы оно просто ушло. Когда Маки постучал в ответ ножом, Юргенс схватил его за руку и зло посмотрел. Все замерли, никто не издал ни звука. Они ждали, окаменев, как деревья вокруг.

Вдруг звук повторился: ЧИК, ЧИК, ЧИК.

Бойда трясло. Холодный, жирный пот заливал лицо. Он почувствовал, что к горлу подступил стон глубокого отчаяния, но не дал ему вырваться. Не посмел.

Что бы там ни было, оно, казалось, теряло терпение. ЧИК, ЧИК, ЧИК, — щелкало оно. ЧИКА, ЧИКА, ЧИКА-ЧИК. Не дождавшись ответа, оно начало барабанить по стволам, словно деревянной палкой. Бам, бам, бам. ТУМ-ТУМ-ТУМ.

— Осерчала, видимо, — надломленным голосом произнес Маки.

— Да ты спятил, — сказал ему Юргенс.

Но тут стук повторился. Он был отчаянным до безумия, этот стук по окаменелым деревьям. Отчаянно требующим ответа, хоть какого-то.

Когда он затих, эхом потонув в пустоте, Юргенс вытер пот с лица носовым платком.

— Она не любит, когда ее игнорируют, — сказал ему Бойд.

16

Брид почувствовал, как Макнэир схватил его за руку. — Тихо, — сказал он.

— Что такое?

— Тихо.

Брид прислушался. Секунд пять не было ничего, потом какое-то странное, далекое гудение раздалось и затихло. Оно больше походило на жужжание летней саранчи.

— Это что за чертовщина?

— Тихо, — повторил Макнэир.

Брид осторожно положил кусок породы, который держал в руках. На рот у него была повязана косынка, потому что при раскопках щебня в воздух поднималось большое количество пыли. В свете лампы ее клубы походили на ползущий туман. Лицо Макнэира было бледным, влажные глаза широко раскрыты. Нижняя губа дрожала.

Теперь послышался другой шум.

Что-то кружило вокруг них, перемещаясь по камням со звуком, похожим на цоканье кошачьих когтей по линолеуму. Тик, тик, тик, тика-тика-тик. Вдруг звуки смолкли, словно то, что издавало их, осознало, что его услышали.

— Что это за запах, — сказал Брид, опуская с лица косынку.

Но Макнэир шикнул на него. Что бы то ни было, это был густой, сухой запах древности, похожий на горячий, мертвый смрад заброшенных чердаков и старых сундуков. Они оба стояли, прислушиваясь. Брид почувствовал, как выступивший на лбу пот начал стекать по щекам. Он облизнул губы. Он не знал точно, кто их гость, но ощущал его близость, нутром чуял его присутствие. Ждал, что он в любой момент прыгнет на них — рычащее, мохнатое существо с желтыми, скрежещущими зубами.

Но этого не случилось.

Оно выжидало.

Ждали и они.

Он почувствовал, как Макнэир усилил нажим ему на руку, и понял почему. Послышался другой звук, может они уже слышали его, но не обратили внимания — глухой свист втягиваемого в трубу воздуха.

Звук дыхания.

Очень медленно и осторожно Макнэир сдвинулся с места. Он взял с каменного выступа свой фонарь с длинной ручкой. Направил его в сторону звука. В луче света илом висела пыль. Он поводил им по грудам камней и бледно-зеленым сталагмитам, торчащим, словно клыки из пола пещеры. Вокруг прыгали и скользили тени.

Но там не было ничего.

Вообще ничего.

— Юргенс? Маки? — позвал Макнэир. В его голосе слышался густой, удушающий страх. — Если это вы, отзовитесь, ради бога…

Брид застыл на месте. Его трясло. Он слушал то дыхание, которое сплелось с необъятной, абсолютной тишиной окружающих их катакомб в единый, нерушимый узор. Мертвый воздух словно кричал ему в уши. По телу бегали мурашки, во рту пересохло, сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Именно в тот момент он услышал.

Они оба услышали.

Чье-то высокое пение, скрипучее и нестройное, повторяющийся истерический звук, похожий на траурную песнь обезумевшей от горя матери над могилами своих детей. Он приобрел какую-то неземную, пронзительную интонацию, потом сменился гудением кузнечиков на летнем поле, становился все громче и громче — затем вдруг резко оборвался, эхом разнесшись по подземным глубинам.

Брид с трудом удержался на ногах. Его бросало то в жар, то в холод, ноги стали ватными. Раскаленные добела пальцы абсолютного, первобытного ужаса проскользнули ему в грудь… И вдруг, что бы там ни было, оно двинулось в их сторону. Тик, тик, тика, тика, тика, тика. Так звучали бы шаги тарантула, преследующего жертву, если бы человеческое ухо было достаточно чувствительным, чтобы их различать.

Брид и Макнэир не шевелились.

Стояли как вкопанные, дрожа и обливаясь потом, пока оно надвигалось на них. Рука Макнэира, держащая фонарь, ходила ходуном, отчего луч скакал вверх-вниз, создавая почти стробоскопический эффект. Чтобы держать фонарь ровно, ему пришлось взять его обеими руками, но это помогло лишь отчасти. Луч света прорезал тьму, и стоящий в воздухе сухой, жуткий смрад стал едким и тошнотворным.

Брид что-то увидел… какую-то жуткую фигуру в клубах кружащейся пыли. Он не был уверен, что из этого он действительно видел, а что дорисовало его воображение. Размером она было примерно с человека. Неясная, сгорбленная фигура, мутное видение, подернутое пылью. Она ползла к ним на десятке длинных, тонких ног. Он увидел тянущиеся к ним лапы, продолговатую голову, покрытую извивающимися усиками и похожую на какое-то жуткое змеиное гнездо… и уродливую морду, из которой росли пучки стручковидных глаз.

С яростным воем она прыгнула вперед.

Сперва она схватила Макнэира.

Рассекла его от паха до горла. Когда Брид вытер с глаз кровь, он увидел в свете лампы, как она склонилась над трупом Макнэира, плавающим в дымящейся красной луже. Упиваясь, с аппетитным чавканьем, она лакала кровь.

Потом подняла голову.

Брид увидел, как открылись три сморщенных красных рта и завизжали ему в лицо с абсолютной, стихийной яростью.

И тогда он тоже закричал.

17

Они услышали это.

Все то же скорбное, пронзительное пение, эхом разносящееся по пещере. Фонари тот час были в руках, лучи света заметались в поисках источника жуткого звука. Но там не было ничего кроме испещренных отверстиями стволов и сотен окаменелых деревьев, возвышающихся вокруг, словно минерализованные колонны какого-то первобытного амфитеатра. Лучи света отбрасывали повсюду длинные, тонкие тени. И больше ничего.

Вообще ничего.

— Там ничего нет, — словно в полубреду произнес Маки. — Ни черта! Она где-то там, но ее там нет!

По-своему он был прав, и Бойд знал, почему. Твари, издававшей звук, не было поблизости. Она была сейчас рядом с Бридом и Макнэиром. Как доказательство этого, они услышали первый крик. Высокий, дрожащий, и прерывистый. И было по-настоящему сложно сказать, кто из них издал его. Только звучал он, как крик абсолютной боли, и был он каким-то животным и пронзительным, полным предсмертной муки. А потом он смолк, сменившись влажным чавканьем, эхом разнесшимся по пещере.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});