Красное солнце - Екатерина Артемовна Крылова

И я о том же…

– Возможно, из-за этого головная боль и не проходит…

Все это время я старалась не смотреть на него, делая все на ощупь. К нам подошел Кирилл и, присев на край стола, усмехнулся:

– Очередь здесь?! Мне потом, пожалуйста, тоже.

Д. отмахнулся от него, показывая, чтобы он не мешал и шел дальше, но Кирилл и не собирался уходить.

– Что-то вы вчера изрядно надрались!

– Голова просто раскалывается! Я тут подумал, не подсунули ли они нам чего? Это уже не первый раз, когда так хреново после их пойла.

– Возможно… – пожав плечами, отозвался Кирилл.

– Может, просто меру нужно знать? – не удержавшись, съязвила я.

– В свете некоторых событий это риторический вопрос. Кир, ты не находишь, что… Кстати, как вас по отчеству?

– Юрьевна…

– Олеся Юрьевна, сегодня слишком великодушна?

«Ну, начинается!» – подумала я, а Кирилл усмехнулся.

– Вы правы, после вашей вчерашней выходки мне следовало вести себя иначе.

– Так и я о том же, а вы поступаете прямо противоположно.

– Вам больше бы понравилось, устрой я головомойку?

– Не знаю… Но ваша забота пугает гораздо больше.

Кирилл снова усмехнулся и поинтересовался:

– Что за выходка? Я что-то пропустил?

Д. уже намеревался начать говорить, но я его перебила:

– На вашем месте я была бы осторожнее с ответами, особенно когда мои руки находятся у вас на шее.

– Похоже, мышка обхитрила кошку и поймала в ловушку! – произнес Кирилл и рассмеялся.

А я сделала еще несколько поглаживаний и сказала, что все. Кроме того в кармане завибрировал телефон.

– Как? – возразил Д. – А голова?

– Длительный массаж тоже вреден. В конце концов, отправьте кого-нибудь в аптеку за хорошими таблетками, а мне нужно ответить на звонок.

И вышла в коридор: это была Настя…

***

Репетиция продлилась до семи часов вечера: все прошло гладко, без явных заминок – вот бы и завтра так выступить! Совсем не хочется, чтобы столько усилий и стараний пропало даром, ведь работа проделана нешуточная. К середине репетиции Д., похоже, стало лучше, и он отблагодарил меня не дюжей порцией пристальных взглядов…

20.08.2005 г. Вот он – решающий момент – день выступления. Я жутко волновалась и не находила себе места с самого утра. Шум и беготня действовали на нервы, а временами обуревал такой ужас, и, казалось, что я напрочь забыла все, что мне нужно сделать на сцене. Макс с Кириллом постоянно подбадривали меня, а я, единственное чего хотела: сбежать оттуда, куда глаза глядят. Что я вообще здесь делала среди этой кучи совершенно незнакомых людей?

Мы выступали под семнадцатым номером. До выхода на сцену оставались считанные минуты. Я стояла поодаль ото всех и переступала с ноги на ногу, временами смотрела на Д.: он тоже выглядел напряженным и взволнованным. Это меня немного успокаивало. «Если человек с таким огромным опытом выступлений на сцене волнуется, для меня это вполне объяснимая реакция».

Еще раз взглянув на Д., заметила у него кровь на ребре правой ладони. Не раздумывая, подошла к нему и взяла за запястье. Он этого не ожидал и с удивлением посмотрел на меня.

– У вас кровь, – произнесла я и повернула ладонь.

Д. резко глянул на нее.

– Видимо задел о струны гитары…

– Сейчас принесу пластырь.

Вернулась быстро: медлить времени нет.

– Дайте руку, я приклею пластырь.

Д. вытянул ее и положил мне на ладонь; я ощутила тепло, исходившее от нее… Прошли считанные секунды, и пластырь приклеен.

– Вот и все, – отозвалась я и добавила. – Будьте внимательнее.

Д. не сразу отпустил мою руку и, нежно сжав ее, произнес слова благодарности. Я кивнула в ответ и отошла на прежнее место, заметив, что он провожает меня пристальным взглядом, но на размышления времени нет: буквально через пару минут ведущий объявил наш выход.

Первыми на сцену отправились ребята и заняли места за музыкальными инструментами. Когда началось ритмичное барабанное соло, Д. устремился на сцену, мы с девушками последовали за ним. Слава богу, разум вытеснил волнение и страх, и когда Д. начал петь, мы в такт музыки стали совершать движения, доведенные до автоматизма. Первая часть выступления прошла без заминок!..

Второй куплет… Я поднимаюсь по лестнице и, приблизившись к краю ниши, несколько секунд жду прежде, чем спрыгнуть. Свет на сцене приглушают, и одновременно чувствую, как к спине прицепляют страховочный трос… Вот нужный аккорд, и я, стараясь не смотреть вниз, делаю шаг вперед, в неизвестность… Мгновенно трос срывается, и я понимаю, что падаю без страховки! От ужаса изо всех сил зажмуриваю веки…

Говорят, что в такие моменты вся жизнь проносится перед глазами со скоростью света, как в немом кино, кадр за кадром. Смело заявляю, ничего подобного не происходит: ты даже подумать ни о чем не успеваешь, только о необратимости случившегося с четким осознанием того, что вот и все!.. Это конец!..

Резкий толчок, и жуткая острая боль пронзает правую ногу… Но я не упала!.. Кто-то меня поймал!.. Мгновенно открываю глаза и сквозь пелену слез вижу лицо Д. Без сил падаю к нему на грудь и еще больше заливаюсь слезами. Он это чувствует и лишь сильнее прижимает к себе… Последний припев он не допел. Ребята технично перестроились и перешли к заключительному проигрышу, который показался таким долгим, словно длился целую вечность. Но нет! Вот и последняя барабанная дробь, аплодисменты и темнота…

Сразу же на сцене поднялись суета и суматоха: все забегали, стали отключать аппаратуру, убирать декорации. Я попыталась отстраниться от Д. и наступить на ногу, но не смогла: жуткая острая боль прошлась по всему телу. Д. это заметил и, подхватив меня на руки, унес со сцены. Буквально на секунду прикрыла глаза: яркий свет после полумрака сцены слепил, а когда открыла, мы почему-то оказались в маленькой, плохо освещенной комнатке – это была не наша гримерка! Д. опустил меня на какой-то твердый предмет. Помню, я сама прижалась к его груди. В те минуты он показался мне самым близким и родным человеком, будто мы знали друг друга целую вечность. Не знаю, почему мы начали целоваться, почему я уступила его ласкам?..

…Еще один поцелуй и все!.. Д. продолжал меня обнимать, уткнувшись лицом в шею. Я чувствовала его дыхание, сбивчивое и учащенное. Я тоже дышала часто, изо всех сил пыталась прийти в себя, но в голове царил сплошной беспорядок. Меньше всего хотела, чтобы он