Бешеный Пес - Генрих Бёлль

Она вдруг представила себе, что он уехал далеко-далеко. В Америку или в Австралию, и сердце ее сжалось от страха, что так может случиться. Я не могу жить без него, подумала она, это немыслимо. Даже боль, которую он мне всегда причиняет, подлец, делает меня счастливой.

Она подвинула стул и села рядом с кушеткой. Болели ноги, она долго ходила, пытаясь снова занять где-нибудь денег. И снова неудачно. В доме последний кусок масла, последний батон хлеба и последняя щепотка чая, а этот негодяй опять надрался. Хотелось бы знать, что он написал…

Она попыталась тихонько вытащить у него листок бумаги, но он опять заворчал, а она боялась прервать его сон. Больше всего он ненавидел, когда его «выдергивали» из сна. Это напоминало ему войну, он говорил: «Хуже нет, когда тебя выдергивают. Сон — одно из самых драгоценных благ, которые нам даровал Господь».

У них не осталось ни пфеннига, и занять негде. Надо платить за квартиру, за электричество, за то, за это…

Она взглянула на плитку, бурление воды стихло. Чертыхаясь, она сняла кастрюлю. Спираль была темной. Она выдернула штепсельную вилку, подержала ладонь над плиткой, проверяя успела ли остыть, и начала ковыряться в спирали. Обследовала ее не спеша, виток за витком, в поисках разрыва. Продолжая тихо ругаться, она сдерживала слезы, к горлу подступил комок.

С ума можно сойти. Даже если бы у нее были деньги, то купить новый шнур или хотя бы колодку, не говоря уж о новой плитке, не удалось бы. Цены-то ужасающие. Когда-нибудь чокнешься из-за колодки, из-за этой дерьмовой пластмассовой штучки, которая и двадцати пфеннигов не стоила. Вздыхая, она подняла зубцом вилки проволоку спирали — вот он разрыв! — видно было плохо, проволока потемнела, во многих местах стала хрупкой, почти при каждом кипячении прогорала в новом месте. Взяв проволоку за оба конца, она вытянула ее, потом скрутила в спираль и включила ток. Спираль раскалилась, и женщина поставила кастрюлю на плитку.

Это просто издевательство, думала она. Те, кто делает негодные пластмассовые штучки и спирали, и те, кто продает их, виноваты, что тысячи женщин и мужчин мучаются из-за их барахла. Попался бы мне такой подонок, я бы убила его… Вода наконец забурлила.

Господи, хоть бы он проснулся. Лицо его было безумно счастливым, и это ужасно терзало ее. Ни единой частицы себя она не узрела в его лице. Было очень страшно чувствовать себя такой одинокой, сидеть возле его кушетки и не знать, что он написал, напечатают ли это и будет ли в доме получка. Не знать, почему он так счастливо улыбается, не знать, откуда у него деньги на выпивку — получил или занял. Бутылка лежала на полу. Она подняла ее и понюхала: вино, красное…

Вода, кажется, вскипела. Она сняла крышку, отвернулась от струи пара и налила немного кипятку в чайник для заварки. Потом снова поставила кастрюлю на плитку. Воду для чая надо кипятить дольше. Она должна быть как можно горячее. Пусть себе кипит…

Она еще раз подняла бутылку и осторожно поставила рядом с кушеткой. А ведь я люблю этого негодяя, люблю… Вздохнув, она вернулась к столу и сняла крышку, вода кипела. Она налила полный чайник, вытащила вилку из розетки и поставила чайник на еще теплую плитку.

Перевод Н. Бунина

История моста в Берково

История этого моста в свое время широко обсуждалась: ее осыпали проклятьями, оплакивали, некоторые смеялись над ней, а в целом равнодушно отнесли к обычным на войне событиям — одному из многих — и не придали ей особого значения, так что в конце концов этот случай и в самом деле забылся, тем более что он и не имел ни стратегического, ни большого исторического значения.

Тем не менее я считаю себя обязанным рассказать, что же там произошло на самом деле в тот решающий день, и решил описать все события последовательно и как можно точнее, ибо почти уверен, что я — единственный оставшийся в живых из тех, кто принимал в них главное участие. О Шнуре и Шнайдере я просто знаю, что они погибли, а третий участник, противодействовавший нам — лейтенант из штаба 3-го инженерного полка, — тоже, как я полагаю, погиб в последовавшие за этими событиями последние месяцы войны, поскольку все мои старания разыскать его оказались тщетными. Вполне может статься, однако, что он попал в плен, пропал без вести или окончательно опустился, ибо, хотя и был разумным, добросовестным и вообще симпатичным офицером, никто не сможет утверждать, что он не поддался всеобщему духу разрушения и не влачит поныне где-то жалкое и беспросветное существование, порвав всякую связь с прошлым.

Поскольку я решил соблюдать строгую последовательность событий, то вынужден начать с того дня, когда получил приказ из Главного строительного штаба «Юго-Восток» взять на себя руководство строительством, или, вернее, восстановлением, моста в Берково. Случилось это через несколько дней после Рождества, а я в ту пору — не по своей воле — слонялся без дела в Резервном строительном штабе. И был просто счастлив, что наконец-то для меня нашлась работа. Я приступил к ней основательно, для начала затребовав все инструкции по предстоящему строительству.

Выяснилось, что этот мост был взорван тыловой командой русских при отступлении в 1941 году, незадолго до того, как немецкие войска подошли к нему и могли бы предотвратить взрыв. Потом о восстановлении моста никто и не помышлял, поскольку населенный пункт Берково потерял какую-либо значимость как в стратегическом отношении, так и в смысле политики на оккупированных территориях. В частности, еще и потому, что мост этот уже не считался объектом, важным в военно-транспортном отношении, поскольку в ходе боев и захвата территории в двух километрах к юго-востоку от него был построен военный мост через Березину, который потом укрепили и расширили, дабы он мог служить транспортной артерией для снабжения войск. В ту пору Главное строительное управление «Юго-Восток» и соответствующие армейские инстанции сочли более целесообразным использовать материал, необходимый для восстановления моста в Берково, для строительства нового военного моста, тем более что, как я уже сказал, само местечко Берково утратило какое бы то ни было значение. В ходе войны там размещалась лишь одна рота караульного батальона, которому надлежало держать в поле зрения и по возможности подавлять деятельность партизан в тылу наших войск.

Вот, пожалуй, и все о предыстории моста в Берково.

Итак, через несколько дней после Рождества 1943 года я получил письменный приказ восстановить этот мост, для чего мне выделялись рабочая сила и строительные материалы в количестве, какое мне еще предстояло определить, и при первом моем посещении будущей стройплощадки я обнаружил следующее: речка Березина там имеет в ширину примерно 80 метров. В ее русле все еще стояли бетонированные опоры, большей частью не поврежденные, в то время как сам настил моста был полностью разрушен взрывом и вот уже два с половиной года находился в воде.

Поселок Берково состоял из десятка построек, пять из которых были еще обитаемы или пригодны для жилья, остальные же обветшали, либо их деревянные части были разобраны солдатами караульной роты и, вероятно, пошли на топку печей и для приготовления пищи. В то время, когда я проводил необходимые замеры и расчеты, в четырех домах жили солдаты караульной роты, которым выпало нести трудную и довольно-таки безуспешную службу в этой местности. В пятом и последнем жила старая русская женщина с дочерью. Они готовили еду, стирали и убирали помещения для солдат, а кроме того, держали пивную, где можно было купить шнапс, вино и кое-что из съестного, поступавшие из неизвестных источников.

Под самый конец я обнаружил там и небольшое кладбище, на котором были похоронены солдаты, умершие или погибшие за время службы. Однако в те дни команда по эксгумации уже приступила к выкапыванию трупов и перезахоронению их на Кладбище Героев.

С помощью моих ближайших сотрудников Шнура и Шнайдера я меньше чем за три дня закончил необходимые замеры и расчеты. При первом же осмотре будущей строительной площадки я решил использовать сохранившиеся бетонированные опоры и перекрыть их настилом из железных и деревянных частей, не рассчитанным на долговременное использование, но способным в течение примерно трех месяцев выдержать передвижение даже крупных войсковых соединений, в том числе и с тяжелым вооружением. Ибо в Главном строительном штабе «Юго-Восток» мне было сказано, что этот мост понадобится, вероятно, во время общего отступления, поскольку на мосту, расположенном в двух километрах к юго-востоку, скорее всего, возникнут неизбежные пробки.

Конечно, никак не назовешь благодарным задание построить мост, о котором заранее знаешь, что он предназначен для того, чтобы быть взорванным, ибо ни в какой другой профессии, как в нашей — профессии строителя, — не существует в такой же степени стремления к долговечности объекта, в то время как в других специальностях как бы задана возможность мимолетности. Поэтому мы занимались нашими замерами и расчетами без особого воодушевления, хотя, с другой стороны, были рады, что удалось избежать отупляющего безделья в Резервном строительном штабе.