Идеальный вальс - Анна Грейси

Хоуп жаждала быть любимой еще кем-то, кто не был бы ее сестрой-близняшкой. Быть любимой мужчиной, но не двоюродным дедушкой. Быть любимой мужчиной ее мечты.

Себастьян Рейн оказался тем, кто был очень на него похож: смуглый, таинственный, погруженный в свои думы. Он расхаживал по залу с видом уверенного в себе человека, которому не требуется одобрение общества, и смотрел на нее с жадностью – именно так, как делал мужчина из ее сна.

Хоуп разочарованно вздохнула. Он был так близко и в то же время так далеко. Танец с ним не имел ничего общего с танцем из ее сна. Но она знала, что ее мечта была слишком идеальной, чтобы можно было ожидать ее осуществления.

Бедняга, танцевал он ужасно. В тот самый миг, как только он до нее дотронулся, его тело стало несгибаемым и жестким, движения резкими и неуклюжими, было похоже, что он пытается удержать дикого зверя, а не девушку, вести в танце нежную, хрупкую... телегу.

Но по какой-то странной причине именно это заставило ее хотеть заключить его в объятия.

Большую часть танца он следил за своим дыханием и считал шаги. Но когда на них налетел лорд Стретфилд, мистер Рейн не позволил ему коснуться ее. Не долго думая, он обвил руками ее талию и, развернув, закрыл своим телом, защищая от удара. Одной рукой он удержал пьяного графа от падения, поставив того на ноги, сделал ему выговор за танцы в пьяном виде, не заботясь о мнении самого графа, и все оставшееся время танца оберегал Хоуп своими руками, словно она была живой драгоценностью.

Защищая Хоуп, мистер Рейн перестал испытывать чувство неловкости, и его сила и мощь словно обволакивали ее, создавая непробиваемый щит.

У Хоуп перехватило дыхание, и на несколько минут она совершенно забыла, где находится.

Она никогда не встречала такого человека как он, состоящего из сплошных противоречий. Внешняя выдержка и внутренняя застенчивость. Физическая сила и мягкость. Она никак не могла понять, почему же чувствовала к нему такое сильное влечение; возможно, из-за того, как он держал ее, нежно и в то же время неуклюже.

Конечно, это не было его сильной стороной. К тому же он не имел никаких навыков поддерживать светскую беседу. Им не было произнесено ни одного любезного, приятного комплимента. И он выглядел сердитым, спрашивая у нее, кем из близнецов она является. Мистер Рейн был задумчив и напряжен, словно все его внимание было сосредоточено не на ней.

И все же она не чувствовала, что ее игнорируют или пренебрегают ею. Вместо этого она чувствовала... едва ли не удивительные нежность и заботу. Конечно, это глупость – на самом деле, это был всего лишь танец. И не очень хороший к тому же.

Ах, как было досадно, что он не является мужчиной ее мечты. Поскольку он ей все же нравился. Но вальс, который они станцевали, никак нельзя было назвать идеальным.

Хоуп снова вздохнула и натянула на себя одеяло. Ей необходимо хоть немного поспать.

Она захихикала, вдруг вспомнив, как миссис Дженнер назвала его сладкоречивым соблазнителем. Себастьян Рейн был настолько колючим и сдержанным, что мог бы преподать урок чертополоху! Ей приходилось буквально силой вытягивать из него слова.

Внизу в холле часы пробили три.

На балу Мистер Рейн проявил интерес только к Хоуп и леди Элинор. Контраст между ними был столь разителен, что это создавало загадку. Почему леди Элинор?

Неприятная мысль поразила ее. Леди Элинор была кем-то вроде предводителя обезьян: богатой, неуклюжей старой девой, лишенной семьи, которая смогла бы защитить ее от охотника за приданным.

Хоуп повернулась в кровати и обняла свое одеяло, еще плотнее укутавшись в него. Нет, он не был таким, как его описала миссис Дженнер. Не был и все тут.

Он хотел Хоуп; она знала это, она чувствовала. За два прошедших сезона блистающие в свете сестры Мерридью научились отличать юношеское увлечение от желания зрелого мужчины. Они с Фейт знали, как наиболее деликатно отклонить предложение прежде, чем все зайдет слишком далеко. Но в данном случае ее опыта явно не хватало. Его неодолимый, неукротимый голод, его еле сдерживаемая страсть – то, с чем раньше ей никогда не приходилось сталкиваться. То, что эхом отзывалось где-то невероятно глубоко в ней самой.

От этих мыслей чувственная дрожь пробежала по всему ее телу.

Ни один юноша или мужчина, которых она знала, не вызывали в ней такую бурю чувств. Лишь один долгий пристальный взгляд Себастьяна Рейна...

Ей бы хотелось, чтобы он не был таким большим и сильным. Он был еще выше и еще сильнее, чем дедушка. А это означало, что он мог причинить ей боль куда большую...

Он был именно таким, каким, как ей казалось, не может быть мужчина ее мечты, но она никогда столь быстро и остро не реагировала на мужчину.

Может ли мистер Рейн причинить ей боль? Вот вопрос. Хоуп вспомнила неодолимую силу его мускулов и затрепетала. И тут же вспомнила ту легкость, с которой он оградил ее от падения пьяного лорда Стретфилда. Он защитил ее так нежно. Сдерживая свою неимоверную силу.

«И судя по внешности, его жизнь была полна бурных событий, – утверждала миссис Дженнер».

Жизнь Хоуп тоже была полна бурных событий. Она повернулась и взбила подушки, чтобы лечь поудобнее. Хватит уже думать об этом.

Неужели это он? В самом деле он? Вертелось у нее в голове. О таких вещах не стоит думать среди ночи, сердясь, приказала она себе. Утро вечера мудренее.

Глава 4

Однако если молодой леди суждено стать героиней, она ею станет, даже, несмотря на то, что так оплошали сорок живущих по соседству семейств. Что-нибудь случится, и герой окажется на ее пути.

Джейн Остин. «Нортенгерское аббатство», глава 1, АСТ; Москва; 2005 (пер. Иммануэль Маршак)

Наконец наступило утро. Хотя еще даже не рассвело, и всего несколько самых отчаянных лондонских птиц начали свое предрассветное щебетание. Хоуп же полностью проснулась, чувствуя себя настолько активной, словно готова вот-вот выскочить из собственной кожи. Вся – то ли натянутая тетива, то ли скрученная пружина.

Она взглянула на свою близняшку, спящую на соседней кровати. Когда Фейт испытывала нечто подобное, ей удавалось найти облегчение в музыке. Но на Хоуп это не действовало. Она нуждалась в чем-то более активном.

Она соскользнула с кровати и посмотрела в окно. Прохладно и сухо. Идеально. Она тихонько вытащила из гардероба свой старый, коричневый костюм для верховой езды, ботинки, шляпку, кнут и вышла на цыпочках в соседнюю комнату, чтобы одеться.

Держа ботинки в руках, Хоуп выскользнула в коридор и побежала наверх, под самую крышу, в ту часть дома, где обитала прислуга. Она мягко постучала в одну из дверей. После второго удара изнутри раздался низкий стон.