Гипнос - Альберт Олегович Бржозовский

сказала:

⁃ Да ладно?

⁃ Мы виделись вчера в кафе. Ты хотела попросить меня о помощи.

⁃ В кафе… Так, погоди-ка… Слушай, я не уверена, что видела вчера в кафе Рэя Чарльза.

⁃ Да мать же твою, Ронда…

⁃ А вот слышать могла. Georgia on my mind… — тоскливо и чисто напела она.

⁃ Ты вчера сказала мне, что не хочешь спокойно спать. Что за помощь тебе нужна в таком случае?

⁃ Я скину тебе адрес. Приезжай.

⁃ Когда?

⁃ Ближайшие пару часов я буду здесь.

И я вызвал такси. Мной двигало любопытство и предвкушение, поэтому я не стал задавать предварительных вопросов. Мне хотелось жаждать и ждать событий, ответов, чувствовать, как от нетерпения сводит челюсть. Я был заряжен успехом операции «Браво», сломом мисс Элис, небольшими, но стоящими куда больше, чем просто деньги, деньгами, холодком испаряющегося с кожи дыхания моей напарницы.

Жизнь кипела внутри меня.

Водитель разрешил мне курить в салоне. Я приоткрыл тонированное окно, и дым поплыл прочь. Снег перестал, но весь город был белым и хрустким, колким и свежим, полным новых горизонтов и вдохновений. Я верил даже в то, что, если смог изменить мир для себя, то смогу изменить его и для других. Я мог влиять на людей изнутри — уничтожать причины их страхов, дарить упокоение и отдых от мучений. Мне не нужно было ни в чем убеждать общество, не нужно было становиться значимой медийной личностью, не нужно было искать соратников и зарабатывать репутацию. Нужно было просто надевать маску.

По адресу, присланному мне Рондой, находился жилой дом. Но номера квартиры я не получил. Ронда позвонила почти сразу после того, как я вышел из машины. Она сказала, что спустится за мной. У меня было два предположения: либо она чокнутая, либо скрывается и очень хорошо отыгрывает чокнутую.

Обычно, если человек своим поведением ставит окружающих в неудобное положение — он либо действительно идиот, либо не хочет, чтобы кто-либо узнал, кем он является на самом деле.

Обычно люди из второй категории могут десять лет скрываться в чужом неведении, а потом переехать в новый дом, построенный своими руками. И обычно есть очень узкий круг людей, который знает правду о первом. Я хотел войти в этот круг и знать правду о Ронде ещё до того, как она вскроет карты. Это помогло бы мне нащупать вектор общения и отношения к тому, ради чего она позвала меня. Я хотел этого так же, как сфотографировать статую мисс Элис о’Райли — несбыточно. Ронда вышла из подъезда, обхватив плечи руками. Ее волосы волнились на ветру, глаза слезились, от неё пахло домашним теплом — кондиционером для одежды, цветочной отдушкой и блинчиками. Мы поднялись на ее этаж и вошли в на удивление опрятную квартиру.

⁃ Хочешь есть? — Спросила Ронда.

Я хотел. Ронда провела меня в ванную, показала чистое полотенце и ушла на кухню. Я слышал, как она ставила тарелки на стол, пока мыл руки и смотрел на себя в зеркало — другого себя. Раскрывшегося и целеустремлённого, а не просто ждущего.

⁃ Ты живешь одна? — Спросил я, когда сел за стол.

⁃ Да. Трудно найти того, кто разделяет твои интересы. А в ином случае — зачем жить с кем-то?

Она не была похожа на ту Ронду, которую я видел в кафе — растерянную и вспыльчивую. Когда я думал об этом, она смотрела на меня так, как будто слушала.

⁃ На публике я чувствую себя неудобно. В компании одного человека гораздо проще.

Она не только слушала, но и отвечала на то, что я говорил сам себе.

⁃ Потому я и попросила тебя о помощи. Я не знаю, кому ещё можно доверить такое. Когда находящийся рядом человек думает о чём-то — а это происходит всегда — я вижу это, как голограмму.

⁃ Ты читаешь мысли?

⁃ Ну… не… не то. Я вижу образы, в которые эти мысли складываются. То есть, если, ну если ты вспоминаешь то, какой я была в кафе, я вижу, какой я была в кафе. Поэтому представь, какая каша творится у меня перед глазами, когда вокруг много людей. Если ты будешь просто заниматься вычислениями в уме, я не увижу этого. А вот если тебя будет преследовать страх попасть в автокатастрофу — я буду видеть автокатастрофу.

Передо мной стояли свежие блинчики, ветчина, сыр, грибы, обжаренные с луком, малиновый джем и сметана.

⁃ Ешь. Не стесняйся. Хочешь кофе?

Я мог не отвечать на ее вопрос, но я ответил. Ронда приготовила кофе, положила ложку сахара и подогрела молоко в микроволновке прежде, чем налить его в чашку. Так же, как делал я.

⁃ Я подумала вот о чем: если я могу видеть чужие мысли… Может быть, я могу и внушать их. Ну то есть, может быть, пока ты будешь здесь, я попробую поместить какой-нибудь образ в твою голову?

⁃ Для кого ты приготовила все это?

⁃ Для тебя. Мне же надо было как-то тебя задобрить. А сытый человек — счастливый человек. А счастливый — значит уступчивый. Тебе нравится?

Блинчики были великолепны. Кофе — тоже. Я смотрел то в тарелку, то на Ронду. По-хорошему, мне надо было бежать от неё, сломя голову. Но она доверилась мне, — единственному в этом чудовищном беспокойном мире — открыла секрет и попросила помощи. Она могла это сделать от безысходности, а могла и потому, что тоже знала мои тайны. И таким образом связывала нас соглашением о неразглашении. Ронда обрела надо мной власть до того, как я узнал об этом, увидев мои ожидания от встречи с мисс Элис о’Райли, но уравновесила роли, открыв себя. Она могла это сделать и из справедливости.

⁃ Ты хочешь изменить ход моих мыслей? — Спросил я, сделав глоток кофе.

⁃ Нет, я просто хочу узнать, может ли это работать в другую сторону. Ну, знаешь, изображение, которое попадает в зеркало, не остаётся в зеркале.

И я согласился.

Ронда убрала со стола и пригласила меня в гостиную. Там был большой угловой диван, телевизор с впечатляющей диагональю и хорошая стереосистема с динамиками в деревянных корпусах. По одной из стен стояли книжные стеллажи. Мы сели. Ронда попросила меня считать от одного и дальше — чтобы образы моих мыслей не сбивали ее. Она немного посидела молча, а потом сказала: «Может быть, сначала немного поговорим? Мне кажется, это может помочь настроиться… И… Ну, привыкнуть к тебе». Я подумал