По прозвищу Чумной - Миранда Грин

казалось, что от напряжения сейчас начнут трещать мышцы, процесс медленно шёл. Перед глазами вспыхивали фрагменты своей и чужой памяти, но колдун больше не давил их, просто пропуская мимо себя, позволяя им быть.

А во внешнем, реальном мире рядом нервничал костяной пёс, наблюдающий за тем, как его хозяина выкручивает собственная сила. Зверь крутился по каюте, не зная, что ему делать. Подойти ближе мешал плотный кокон магии, а кого вести на помощь, он не знал – вокруг были пока что чужаки, которых явно следовало опасаться. На всякий случай. Хотя медики вроде бы ничего плохого не сделали… Константин едва слышно проскулил и всё-таки стукнул лапой по сенсору на стене, наловчившись открывать двери ещё за время в медблоке. Но выйти не успел, хозяина отпустило и тот затих на полу, где до этого сидел в странной неудобной позе. Пёс подошёл ближе, тычась мордой в бок некроманта.

– Да всё со мной в порядке, не переживай, – тот потрепал питомца по густому меху на шее.

Зверь согласен не был, но кто он такой, чтобы настаивать и спорить? Хозяин изменился, не столько внешне, только окраска у того поменялась, теперь привычная псу ярко-красная “шерсть” была спрятана под совершенно обычной тёмной. Ну, наверное же так лучше, будет проще маскироваться?

Сам Ликс подозревал, что теперь покраснение волос можно будет использовать как сигнал – некротика рвётся из него наружу. Как у многих животных яркая окраска – признак ядовитости, или псеводоядовитости, чтобы их не трогали. Некромант полежал на полу ещё немного, прислушиваясь к ощущениям, нет ли перекоса, не идёт ли энергетика в разнос, не хотелось бы сорваться вдруг на окружающих. Самоконтроль, всё-таки – великая добродетель, и отказываться от этого принципа из-за перерождения в новом мире Чумной не собирался.

– Чувствую себя древним стариком, которого ещё и неблагодарные потомки отпинали по почкам. Ты, кстати, знал, что почки в организме по сути дела мотыляются как говно в проруби? Нет? Ну, вот теперь знаешь, хотя ума не приложу, для чего тебе этот факт. А я теперь понимаю людей, заводящих себе сорок кошек... Иногда хочется с кем-то поговорить.

Пёс насмешливо фыркнул. В его понимании сорок кошек – это история про дикий извращённый мазохизм, не иначе. Видел он на могильнике пару этих мелких зверюг. Такие толпой и местного капитана завалят и на кусочки исполосуют. Константин встряхнулся, укладываясь рядом со своим некромантом. Нет уж, если его человек хочет с кем-то поговорить, то пусть разговаривает с ним, а не тащит сюда всякую мелкую пакость.

С почином

– Ты уверен, что тебе не нужна хотя бы маска? – Глейд рассматривал некроманта, налегке стоявшего у опущенного трапа.

Ликс же чувствовал себя как на первом самостоятельном инквизиторском задании: в теории он знаёт всё, почти всё отработано на практике под присмотром старших, но он всё равно нихера не уверен в собственных силах. Правда, говорить об этом капитану Горгулий он не собирался, тот и так по мере приближения к планете всё больше превращался для своего миниатюрного войска – а Горгульи на фоне других подобных орденов были малочисленны, пусть и весьма успешны – в подобие курицы-наседки. Огромной бронированной наседки, попытавшейся отговорить его от вылазки, когда медики подтвердили активно идущую трансформацию тела, запущенную недовольным собой некросом.

– Уверен. Мне, в отличие от всех вас, дышать не обязательно. Если ты забыл, я сам себя из могилы выкапывал, а там с воздухом большие проблемы, особенно если тебя не в гробу зарыли, а просто в яму сбросили. Перестань паниковать.

Кто бы ему самому это сказал, конечно. Как говориться, себе свой совет посоветуй. Ликс попытался пригладить пятернёй беспорядок на голове, пусть и получилось не слишком удачно. Пока все вокруг занимались сборами, он наглаживал пса по голове, пытаясь убедить самого себя, что сможет воспользоваться силой в бою.

Конечно, за последние дни он провёл пару спаррингов, напросившись к бойцам Глейда. Вот только те явно велись на разницу в габаритах, а потому жалели своего единственного штатного колдуна. Медики-то и операторы магами в полном смысле слова не являлись, так, чуть более чувствительные к силам люди, полноценных адептов магии в таких орденах было слишком мало. Ликс умом понимал причины, огонь по своим, все дела, но дух у него был инквизиторский. И остановить Чумного в его желании сократить поголовье колдунов, тем более нечеловеческой расы, не смог бы и прямой императорский приказ. И капитану Горгулий тем более было весьма далеко до этой степени авторитета. Нет, Ликс, конечно, не зарекается, может однажды он и проникнется искренним уважением, но пока колдун собирался гнуть свою линию.

Атмосфера планетки на окраине небольшой системы отличалась слабой пригодностью для дыхания, по крайней мере для тех, кто нуждался в кислороде, как подавляющее большинство родственных человеку рас. Так что теперь Горгульи основательно готовились к высадке, а вот уже не слишком живой, а потому не дышащий без реальной потребности в кислороде, некрос молча наблюдал за суетой. И даже почти успешно делал вид, что совершенно спокоен, на что купилась вся команда. Только Глейд продолжал сомневаться, напоминая этим Чумному почему-то Андрея, также беспокоящегося о каждом инквизиторе в отряде, даже если они были только что к нему приписаны.

Стоп, хватит. Думать о прошлой жизни бессмысленно, а перед спуском на незнакомую планету ещё и рискованно. Вот так отвлечёшься, и будешь сам себе голову пришивать, если ею в футбол не поиграют и не загонят куда-нибудь. Представив эту картину, Ликс некрасиво хрюкнул, оскаливаясь в улыбке. Да уж, будет неприятно, если выбирать мягкое красивое слово.

– Что тебя так развеселило? – Глейд смерил его взглядом с высоты брони.

Теперь он не просто возвышался над некросом на полторы головы – зиланделиксиец едва доходил до груди облачённому в полный комплект капитану. Попытка заиметь и себе подобную игрушку успехом не увенчалась, такой мелкой брони просто не делали, так что приходилось довольствоваться укреплённой особым образом тканью. Ну и поработать над казёной одёжкой уже самостоятельно, отвоёвывая у памяти защитные плетения, которые пришлось царапать ногтями, обильно поливая своей кровью, или ею же вырисовывать на тканных частях.

– Представил игры с собственной головой как с мячом. Как догоняю собственную черепушку, как ребёнок бегает за игрушкой. Есть в этом что-то забавное.

– Ничего смешного в этом не вижу, – он замер, не донеся шлем до головы.

– Ты ещё слишком живой для понимания таких шуток,