Сезон дождей - Мария Павлович

Александр отступил, галантно пропуская даму вперед. Она снова улыбнулась. Неожиданно боковым зрением он уловил какое-то движение возле столов: низкорослый мужчина склонился над коляской, полы его серого пальто были забрызганы грязью.

— Мадам! — Александр резко схватил девушку за рукав. Она отшатнулась, на ее лице отразился испуг. — Смотрите! — он попытался развернуть ее в обратную сторону. — Bébé![3]

До нее наконец дошел смысл его слов. Кинув поднос, она бросилась к ребенку.

Посетители оживились. Некоторые привстали со своих мест. Незнакомец поспешил прочь, оставив шторы на коляске раздвинутыми. Александр настиг его в середине зала. Не церемонясь, он с разбега накинулся на сжавшуюся у колонны тщедушную фигуру Он слышал, как в кафе плакал разбуженный младенец. Мужчина втянул голову в плечи и прикрыл лицо руками. Он выглядел не на шутку испуганным. Александр несколько раз с силой тряхнул извращенца, и из его карманов посыпались разноцветные рекламные листовки.

Девушка выбежала следом за ними, одной рукой она катила коляску, другой махала Александру:

— Все в порядке! С ребенком все в порядке!

Когда она приблизилась, Александр заметил в ее руке смятые рекламные листы, которые псих сунул в коляску.

Он разжал пальцы, и мужчина мгновенно растворился в толпе.

— Спасибо. — Девушка излучала благодарность.

Вблизи ее лицо показалось ему еще красивее, оно как будто было вырезано из темного камня. Они улыбнулись друг другу.

— Куда вы летите? — спросил Александр, не рассчитывая на удачу.

— Во Вьетнам.

— Хошимин? — удивленно переспросил он.

— Да. Хошимин.

Он помог устроить ее скромный багаж на решетке под коляской.

— Увидимся, — смущенно сказала она.

Он долго смотрел ей вслед. Среди тысяч незнакомых людей они оказались соседями по столам и пассажирами одного рейса. Возможно, это судьба!

Возвращаясь в кафе, он вспомнил ее взгляд, откровенный и такой наивный одновременно. В ней было что-то очень волнующее, мистическое. Он чувствовал, что между ним и девушкой возникло взаимное притяжение, какая-то незримая связь.

Растерянно оглядываясь вокруг, он не сразу осознал, что сумки нет. Он продолжал смотреть на пустой стул, словно ожидая, что пропажа материализуется сама собой. Вещи украли. Он еще раз обошел стол, чтобы убедиться окончательно. Что он почувствовал? Почти ничего. Немного сожаления из-за потери любимой белой майки и безграничную гордость за свою предусмотрительность.

* * *

— Ваш билет, пожалуйста, — девушка за стойкой регистрации пассажиров бизнес-класса приветливо улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ, доставая из внутреннего кармана пиджака паспорт и билет.

— Багаж?

— Без багажа.

— Ручная кладь? — девушка оторвала взгляд от монитора.

— Только это, — Александр продемонстрировал свернутый в трубочку дневник и кошелек.

Получив посадочный талон, он бодро зашагал к самолету. Его настроение заметно улучшилось. Если незнакомка летит в другом классе, нужно будет найти способ пересадить ее к себе.

Он устроился напротив стойки номер 9, в нетерпении поглядывая на эскалатор. Посадка еще не началась, но он хотел поскорей ее увидеть.

Он не часто признавался в своих ошибках. И в этот раз, глядя, как исчезают в облаках очертания города, испытал скорее глубокое разочарование в женщинах, чем раскаяние в собственной глупости. Она так и не появилась в самолете.

Глава 7

В Сайгоне ему повезло, он избежал шестичасового ожидания, купив новый билет на ближайший рейс Бангкокских авиалиний до Пномпеня. Благодаря отсутствию багажа он успел запрыгнуть в самолет в самый последний момент.

Крылья маленького самолета дрожали на сильном ветру. Александр зажмурился, вцепившись потными пальцами в ручки кресла. Его сосед слева сладко всхрапнул, отвернувшись к иллюминатору. Вскоре шасси мягко коснулись посадочной полосы, и Александр приоткрыл глаза. Он замешкался на трапе, ощущая, как теплый тропический воздух обволакивает все его существо. Светило яркое солнце, над нагретым асфальтом поднималось марево полуденного зноя.

Вьетнамцы потянулись к невысокому зданию аэропорта. Александр последовал за ними. Заплатив двадцать долларов за визу, он беспрепятственно миновал паспортный контроль. Очутившись в зале прилета, он огляделся, постепенно привыкая к азиатским лицам и незнакомому языку. Ему было некомфортно. Напряжение последних дней давало о себе знать.

Движение успокаивало, позволяло почувствовать себя живым. Он направился к стоянке.

— Ван долла, ван долла, плиз[4].

За пределами терминала его сразу же окружила толпа нищих. Среди оборванных, покалеченных попрошаек особенно выделялся один старик. Черты его сморщенного, почерневшего лица почти полностью стерлись. Александр замешкался, путь ему преградил однорукий мальчишка, сжимавший единственной рукой банку с монетами:

— Майн! Майн![5]

Кто-то крепко схватил Александра за пиджак:

— Ван долла! Ноу легз![6] Ван долла!

Он раздал несколько мятых купюр и, пытаясь вырваться из замкнувшегося кольца изуродованных детских тел, встретился взглядом со стариком. Тот по-прежнему стоял в стороне, похожий на высохшее дерево.

Послышался громкий свист, калеки и нищие бросились врассыпную. Полицейские разгоняли их, играючи помахивая дубинками.

Александр запрыгнул в повозку моторикши и назвал гостиницу. По его лицу струился пот, сердце ухало в груди. Он обернулся, старик, еле волоча ноги, удалялся прочь. Александра пронзил внезапный страх. Это и есть его неизбежное, неотвратимое будущее. Он содрогнулся от отвращения. Неужели он тоже сгниет заживо, даже не заметив того момента, когда дорога неуклонно покатится вниз?

Калеки казались живыми и счастливыми на фоне дряхлого старика. Они прыгали, размахивая тем, что осталось от их молодых здоровых тел. Мальчик, мужчина, старик, тот, кто стоял у ограды, уже не имел человеческой оболочки, у него не было возраста. Его руки, как сухие ветки, готовые обломиться в любой момент, скрючились на животе. Из него вытек весь жизненный сок. Он усох, уменьшился, но все еще существовал.

Александр прикрыл глаза, спрятавшись в тени зонта. Ему захотелось домой. Дикая усталость и страх затопили его целиком. Небо внутри него затянулось. Стало темно. Он старался вспомнить жизнерадостные картинки из рекламного буклета отеля: голубой бассейн, коктейли с зонтиками. Но о чем бы он ни думал, его разум предательски возвращался назад к старику, нашептывая: это твое будущее всего через каких-то сорок лет.