Игрок на все времена: Майкл Джордан и мир, который он сотворил - Дэвид Хэлберстам

Корни конфликта были достаточно глубоки. Годом раньше, во время столь же трудных переговоров, Рейнсдорф и Масбергер схлестнулись всерьез. В очередной тупиковой ситуации Рейнсдорф, первой специальностью которого было налоговое законодательство, предложил в качестве варианта, чтобы Джексон инвестировал часть своего гонорара в некий проект, который якобы принесет ему неплохие дивиденды и на несколько лет освободит его от уплаты налогов. По словам Рейнсдорфа, он в свое время уговорил поступить так некоторых игроков его бейсбольного клуба, и те остались довольны. Масбергер в ответ съязвил: не собирается ли Рейнсдорф стать ко всему прочему еще и биржевым маклером Джексона? Тут Рейнсдорф взорвался.

«Тупой ублюдок, – завопил он, – ты и здесь хочешь все испоганить. Тебе мало того, что ты угробил контракт своего брата с Си-би-эс. Я говорил с Нилом Пилсоном (директор спортивных программ этой корпорации. – Прим. авт.). Он сказал мне, что с Брентом у него проблем никогда не было, а от тебя его просто рвет».

Эти слова глубоко ранили Масбергера. Он много сил затратил на заключение нового и очень выгодного контракта своего брата с Си-би-эс, но в какой-то момент руководство корпорации передумало и отказалось от услуг Брента. Тот, в конце концов, устроился ведущим на Эй-би-cи. «Конечно, я допустил ошибку, – заметил позднее Рейнсдорф. – Хотя я и сказал сущую правду, но говорить такие вещи в лицо агенту в присутствии его клиента – с точки зрения бизнеса неэтично». Но, так или иначе, эпизод был малоприятный. Масбергер понял, что наконец-то увидел истинное лицо Джерри Рейнсдорфа, и решил, что тот больше никогда не будет иметь с ним дело.

Летом 1997 г. на переговорах по поводу нового контракта с Джексоном сложилась патовая ситуация. Рейнсдорф предложил сумму 4 миллиона долларов в год. Масбергер до этого запросил 7,5 миллиона. Примерно столько получал тогда в Бостоне Рик Питино. Тогда же подписал 5-миллионный в Индиане Ларри Бёрд, который; кстати, будучи в свое время блестящим игроком, на тренерском поприще успехов не снискал. Столько же получал в Орландо Чак Дейли. Лучше всех устроился в Майами Пэт Райли. Хотя он получал по контракту лишь 3 миллиона, ему принадлежала солидная доля капитала клуба.

По мнению Масбергера, Джексон не был морально готов к переговорам: конфронтация усиливалась, а ему явно не хотелось бороться за свои права. Конечно, на достойное вознаграждение он надеялся. При этом, как полагал Масбергер, деньги для Джексона не были самоцелью – речь шла о человеческом достоинстве. Джексон рассматривал гонорар как мерило его профессионализма.

Вскоре Рейнсдорф заявил, что не хочет больше иметь дело с Масбергером, и вылетел на личном самолете в Монтану, где находился тогда Джексон, чтобы напрямую поговорить с ним самим. По прибытии он вручил Джексону официальную бумагу, где значилась сумма 5 миллионов (1 миллион он все-таки прибавил). «Это все, чем я располагаю», – заявил он тренеру.

Узнав о том, что Рейнсдорф отбыл в Монтану, недремлющий Масбергер тут же вылетел вслед за ним. Джексон, согласившийся на новое предложение Рейнсдорфа, просил Масбергера не вмешиваться, но тот упорствовал, хотя немного умерил свой пыл. Теперь он говорил не о 7,5 миллионах, а о 6. Переговоры снова зашли в тупик, и Рейнсдорф улетел в Аризону. Джексон советовал ему не спешить с отлетом: почему не задержаться в живописной Монтане, не полюбоваться ее красотами? На это Рейнсдорф сухо ответил, что здешними пейзажами он успел насладиться, разглядывая их из иллюминатора самолета, когда лайнер пошел на снижение.

Впоследствии переговоры, разумеется, возобновились. Масбергер твердо стоял на сумме 6 миллионов. «Вы что, не понимаете? Если я сказал пять, то это действительно пять, – раздраженно отмахивался Рейнсдорф. «Мы зашли в тупик, – говорил ему Масбергер. – Всесокрушающей силе противостоит объект, который ничто на свете не может сдвинуть с места». В конце концов, после 9-часовой утомительной дискуссии Рейнсдорф сдался, согласившись на 6 миллионов. Дела в клубе вроде бы стали налаживаться. Пиппена продавать не стали. Контракт с Джексоном был подписан, хотя и с оговоркой: если руководство «Буллз» не возобновит контракт с Джорданом, то и тренер покинет клуб.

На пресс-конференции, посвященной возобновлению контракта с Джексоном, не царило радостного оживления, характерного для подобного события. Это выглядело странным: как-никак, но сверхпопулярный тренер-триумфатор не расстался со своим клубом. Тем не менее все репортеры подметили, что Джерри Краузе постарался вложить в свое вступительное слово как можно больше негативного подтекста. Он подчеркнул, что срок нового контракта с Джексоном – всего один год, вне зависимости от того, завоюет ли «Буллз» шестой чемпионский титул или нет.

Эта пресс-конференция вызвала очередную стычку тренера со своим хозяином. Джексон намекнул Краузе на странность его поведения: создавалось впечатление, что он представляет интересы какой-то другой стороны, но никак не собственного клуба. Краузе, конечно, взорвался: «Мне плевать, как окончится для нас сезон, но ты все равно уйдешь к такой-то матери!»

Теперь, когда контракт с Джексоном был подписан, Рейнсдорфу предстояло разобраться с Джорданом. Поначалу ему нужно было сгладить некоторые трения, оставшиеся от прошлых времен. Рейнсдорф прослышал, что Джордан затаил на него обиду. «Это правда?» – спросил он Майкла. Тот ответил утвердительно. Рейнсдорф поинтересовался, в чем дело, и Джордан напомнил ему, что, когда они подписывали предыдущий контракт (на 30 миллионов), Рейнсдорф заметил, что, возможно, еще пожалеет о своем решении. Рейнсдорф сказал, что не помнит такого, но, если это правда, он готов извиниться, после чего решил, что инцидент исчерпан. Но не тут-то было. Примерно тогда же у Джордана была долгая беседа с Генри Луисом Гейтсом, крупным историком из Гарвардского университета и известным литератором. Майкл рассказал ему, как все эти годы он, махнув рукой на явно заниженные гонорары, сражался за честь «Буллз», как, придя в клуб в худшие для него времена, вытащил его из полосы неудач и привел чикагцев к пяти чемпионским титулам. Выслушав Майкла, Гейтс понял, почему обидные слова Рейнсдорфа так глубоко его ранили.

Впоследствии исповедь Джордана была опубликована в журнале «Нью-Иоркер». Годом позже вышел фотоальбом – иллюстрированная биография Джордана. В сопроводительном тексте снова прозвучали претензии Майкла к Рейнсдорфу. Джордан оказался человеком легкоранимым и обидчивым. Впрочем, здесь надо учесть, что люди воспринимают одни и те же вещи по-разному. Вполне возможно, что Рейнсдорф и не собирался обидеть Майкла, – он произнес те слова со свойственной ему самоиронией. Но великий и самолюбивый атлет расценил их как явное неуважение к нему. Переговоры о новом контракте с Джорданом Рейнсдорф начал с суммы 25 миллионов, заметив, что сумма истекшего контракта – 30 миллионов – была завышена им намеренно – как своего рода компенсация предыдущих недоплат. Впрочем, вскоре он согласился сохранить в новом контракте эти 30 миллионов, но Джордан заупрямился, сказав, что он заслуживает большего материального поощрения: ведь клуб снова стал чемпионом НБА, а он, Майкл, снова был назван самым ценным игроком финальной серии. Неужели он не достоин более выгодного контракта?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});