Мой легкий способ - Аллен Карр

Вскоре после нашего переезда в Вэпинг мне нужно было сдать промежуточные экзамены по бухгалтерскому делу. Мне предстояло проучиться еще три года до выпускных экзаменов. Супружеская жизнь в сочетании с переменой мест помогала мне сконцентрироваться. В то время как мои друзья по вечерам кутили и развлекались, я сидел, уткнувшись в учебники и изучая ненавистные мне предметы. Нехватка денег заставляла меня грызть гранит науки, несмотря на все мое нежелание учиться; к тому же я знал, что вся эта ночная жизнь и постоянные гулянки оборачиваются депрессией и ни к чему хорошему не приводят.

Многие почему-то считают, что работа бухгалтера связана главным образом с числами, формулами и математическими расчетами. Но это далеко не так. В компании Пита Марвика все сложные расчеты, связанные с математикой, выполнялись на калькуляторах специальными сотрудниками. Самым главным было владеть всеми аспектами права: административным, уголовным, процессуальным, коммерческим, акционерным, исполнительным, межгосударственным, конкурсным, законодательством о ликвидации компаний, обычным торговым правом. Мне потребовалось несколько бессонных ночей, чтобы овладеть познаниями в математике, необходимыми для работы, но я не считал их особенно важными.

Меня с детства привлекало в математике то, что в ней действуют четко сформулированные принципы. Если ты усвоил, что шестью семь – сорок два, тебе не надо ломать голову над тем, что результат может каким-то образом поменяться. Шесть на семь всегда будет сорок два. На математику можно положиться – она не подведет, в ней нет двойных стандартов. И я был очень разочарован, когда узнал, что в юриспруденции такого нет.

Была такая шутка про человека, который искал себе однорукого бухгалтера. Когда же его спросили, почему ему нужен был обязательно однорукий бухгалтер, он ответил: «Каждый раз, когда я спрашиваю о чем-нибудь моего нынешнего бухгалтера, он отвечает: “С одной стороны, вы можете сделать то-то и то-то, но с другой стороны…” Вот я и хочу, – говорит он, – чтобы у него была только одна сторона…»

После долгих месяцев тщательного изучения учебников по праву я понял, откуда берутся такие шутки.

Я однажды прочитал в книге о судебном прецеденте, когда человек, который составил завещание на случай своей смерти от рака, вдруг умер от пневмонии. Вопрос состоял в том, может ли завещание быть признано недействительным в случае иной причины смерти. Для меня ответ был очевиден: от какой бы болезни ни умер человек – от рака или пневмонии, – в его завещании от этого ничего не изменилось бы. Точное определение болезни, которая вызвала его кончину, на самом деле не играло никакой роли. Но по закону это было не так. Оказалось, что решение по этому делу было передано в Верховный Суд, а оттуда – обратно в апелляционный. Весь судебный процесс чем-то напоминал строительство здания на плывучем песке строителем-непрофессионалом, который не знает, когда же он сможет опереться на твердый грунт.

Математическая составляющая бухгалтерского дела по-научному выверена, логична и точна. И это мне нравилось. Юридическая же сторона не поддавалась научному объяснению и часто казалась непонятной и нелогичной. И эти два аспекта с трудом уживались в моей голове.

Мудрость, которую мне так хотелось познать, на поверку оказывалась с изъянами, я был сильно разочарован, и учеба давалась мне с большим трудом. Учиться мне предстояло еще долго, и это только усиливало мои мучения. Законы, тонкости которых я изучал, постоянно менялись. Это в первую очередь относилось к системе налогообложения. Не было года, чтобы министр финансов не внес очередных изменений в действующие законы. Все, чего мне хотелось, так это получить диплом, разбираться в своей профессии и достойно зарабатывать себе на жизнь. Я не собирался тратить бо́льшую часть своей профессиональной жизни на то, чтобы достичь границ познания в предметах, которые я терпеть не мог. Если я все-таки продолжал учиться и мечтал получить диплом, то это было под влиянием моей матери. Я чувствовал на себе груз и никак не мог заставить себя его сбросить. Но в конце концов мне это удалось.

Борьба с денежными затруднениями требовала жертв, особенно когда через несколько месяцев после того, как мы поселились у Морин, выяснилось, что Эллен ждет ребенка. Чтобы как-то сэкономить деньги, я решил перейти на самокрутки из развесного табака. Я покупал себе 60 граммов табака «Голден Вирджиния» на неделю, и из него получалось около пяти пачек по 20 самодельных папирос. Но у меня не возникало и мысли о том, чтобы совсем бросить курить. Я продолжал пичкать себя никотином. Еще я периодически подрабатывал тем, что подправлял налоговую документацию для некоторых своих знакомых. Когда нам совсем стало не хватать денег, я готов был на любую работу, например, согласился подработать помощником фотографа на свадьбе одного старого друга Эллен. Я прекрасно помню, как это было.

В приемной друг Эллен сказал, что мне нужно подойти в баре к стойке и заказать что-нибудь выпить, после чего ко мне подойдут. Когда я так сделал, ее отец, мистер Джонс, управляющий баром, услышав, что я заказал джин с тоником, посмотрел на меня с необычайной враждебностью. «Что ты здесь делаешь?» – прорычал он. Сразу после этой фразы смешки в баре затихли, и чья-то железная рука вдруг больно схватила меня за плечо и оттащила назад. Развернувшись, я увидел перед собой огромного и страшного типа. Мне казалось, что он стоял, уставившись на меня около часа, на самом же деле это заняло несколько секунд, после чего он сказал, что счета не нужно.

Напряжение, нависшее в воздухе, постепенно рассеялось, и посетители продолжили общение, как будто для них подобная стычка была в порядке вещей. Я взял свой джин с тоником. Никаких извинений от того типа так и не последовало.

Как выяснилось, меня приняли за члена банды Крея, враждовавшей с ребятами мистера Джонса. Со мной хотел разобраться парень из Южной Африки по имени Бобби Рамси, который был в бегах по обвинению в убийстве, якобы совершенном им у себя на родине.

В середине 50-х годов прошлого века близнецы Ронни и Регги Крей были известны тем, что занимались грабежом средь бела дня в Ист-Энде, восточной части Лондона. Я никогда раньше не слышал о них, пока не переехал в Вэпинг. Ничего я не знал и об их противниках, таких как мистер Джонс, которые промышляли грязными делишками в разных районах города. Те, кто был в курсе, знали о существовании пабов, которые часто посещали соперничающие группировки. Я так редко выбирался куда-нибудь выпить, что даже не знал, куда мне стоит ходить, а куда нет. Как-то однажды вечером за мной зашел Дэзмонд и предложил пойти прогуляться, чтобы я развеялся, отдохнул от учебы и Вэпинга. Мы с ним направились в соседний район Шэдвел. Мы ехали в его стареньком «форде» по улицам в надежде отыскать какой-нибудь приличный паб, как вдруг перед нами на дорогу выскочил какой-то мужчина. Казалось, что он даже не видел нас. Дэз посигналил ему, после чего мужчина остановился посреди дороги и несколько секунд стоял, уставившись на нас, пока, наконец, не двинулся с места и не пошел дальше. Несколько минут спустя мы заметили бар, который выглядел вполне прилично, и подъехали к нему. Внутри располагались две смежные барные стойки, одна из которых была совершенно пуста, а у второй какая-то компания играла в карты. Я заказал для нас выпить, и мы сели за столик у пустого бара. Когда мы собрались пропустить по второму стаканчику, Дэз ушел к стойке сделать заказ, а я услышал оживленные голоса карточных игроков. Я уже собрался подойти и посмотреть, как они играют, но вдруг заметил среди них того человека, который встретился нам на дороге, и передумал. Было в нем что-то, что заставило меня насторожиться. Он тоже увидел меня, но ничего не сказал, а просто несколько секунд стоял и смотрел на меня, а потом направился в другой бар.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});