Охотники за партизанами. Бригада Дирлевангера - Дмитрий Жуков

Усилия Шенкендорфа оказались ненапрасными. Были усовершенствованы командные структуры по борьбе с партизанами. В зависимости от обстановки районы стали подразделяться на ограниченно опасные, опасные и чрезвычайно опасные. В полосе боевых действий и в войсковом тылу группы армий «Центр», входивших в сферу компетенции начальника Генерального штаба сухопутных войск и командных инстанций на местах, координация борьбы с партизанами была возложена на офицеров контрразведки разведотделов соответствующих штабов[197].

Весной 1942 г. для защиты тылового района группы армий «Центр» в распоряжении Шенкендорфа находились 221-я, 286-я и 203-я охранные дивизии, чьи штабы размещались в Гомеле, Орше и Бобруйске, а также части 10-й и 11-й танковых и 707-й пехотной дивизий[198]. Кроме указанных частей и соединений к обороне транспортных коммуникаций и уничтожению партизан привлекались формирования полиции порядка и войск СС, подчинявшиеся высшему фюреру СС и полиции Центральной России, обергруппенфюреру СС фон дем Баху, поддерживавшему с Шенкендорфом постоянную связь.

Эрих фон дем Бах происходил из обедневшего рода кашубских дворян, ранее носил фамилию Зелевски, но в 1939 г. отказался от нее, так как она звучала по-славянски. Выходец из многодетной семьи с глубокими воинскими традициями (дядя Эриха, Эмиль фон Зелевски, воевал в германской Восточной Африке и погиб там в 1891 г.), он с детства мечтал о военной карьере. Окончив обучение в гимназии, 15-летний юноша в декабре 1914 г. добровольцем поступил в 176-й пехотный полк. 1 марта 1916 г. его произвели в лейтенанты. Он командовал ротой, дважды был ранен (в голову и в правое плечо). За боевые отличия Эрих был награжден Железными крестами I и II класса. После окончания войны Зелевски продолжал служить в рейхсвере, однако в феврале 1924 г. молодого померанского офицера уволили из армии за ведение в роте национал-социалистической пропаганды. Сменив несколько работ, в 1928 г. Эрих открыл фирму в Берлине, занимался покупкой земель и обустройством их под фермы, что принесло ему неплохие дивиденды, позволившие обеспечить семье безбедное существование. Но коммерческая деятельность не была его главной целью. В феврале 1930 г. он вступил в НС ДАЛ, а 15 февраля 1931 г. — в СС, и занялся формированием охранных отрядов в восточных приграничных районах. Стремительно поднимаясь вверх по крутой лестнице эсэсовской иерархии, в июле 1934 г., после событий «ночи длинных ножей», он был удостоен звания группенфюрера[199].

В глазах рейхсфюрера Бах-Зелевски заработал репутацию человека, готового выполнить любой приказ. Исходя из этого, Гиммлер назначил его на должность высшего фюрера СС и полиции Центральной России, доверив выполнение «специальной задачи» — командовать частями полиции и войск СС, ответственными за ликвидацию евреев и носителей «большевистской идеологии». По приказу Баха 1-я кавалерийская бригада СС, действовавшая между Барановичами и Пинском, провела операцию «Припятские болота» («Pripjetsümpfe»), уничтожив с 29 июля до 13 августа 1941 г. минимум 14 000 человек, 95 % из которых были евреями[200].

Интересно, что после войны фон дем Бах попытался выставить себя «спасителем» евреев, убитых во время этой операции: «Я полагаю, что спас примерно десять тысяч евреев, посоветовав им спрятаться на Припятских болотах. Это не такие болота, как их представляют в мире. Это в основном леса и водоемы. Я сказал евреям, что с этих болот они смогут выйти к позициям русских»[201].

По распоряжению фон дем Баха полицейский полк «Центр» (307-й, 316-й и 322-й батальоны) летом 1941 г. проводил расстрелы еврейского населения в Белостоке, Брест-Литовске, Беловеже, Марсевке, Пинске, Березе-Картузской, Старобине и Минске[202].

2 и 3 октября 1941 г., по указанию Баха, 8-я айнзатцкоманда оперативной группы «Б», 316-й и 322-й полицейские, 51-й украинский охранный батальоны и полицейская команда «Вальденбург» уничтожили в Могилеве 2273 узника местного гетто. 16 дней спустя, 19 октября 1941 г., экзекуции подверглось еще 3726 евреев[203]. Фон дем Бах лично присутствовал на казнях и подбадривал своих подчиненных, усердно выполнявших задачу по «переселению преступных групп».

Впрочем, спустя какое-то время Бах стал страдать от галлюцинаций: ему чудились призраки убитых и замученных людей. В результате нервного расстройства у него случился парез кишечника. 10 января 1942 г. Баха госпитализировали и отправили в Германию, где он перенес ректальную операцию. Гиммлер настаивал на скорейшем выздоровлении пациента. Но Бах вовсе не горел желанием возвращаться в Белоруссию.

Во время одного из визитов Гиммлера он обратился к нему с вопросом, нельзя ли остановить расправу над евреями. Рейхсфюрер закричал не него: «Это приказ фюрера! Евреи — носители большевизма… Попробуйте только отдернуть свои пальчики от еврейского вопроса, тогда увидите, что с вами будет»[204].

Эрих фон дем Бах находился на лечении с января по май 1942 г. Его обязанности временно исполнял начальник штаба высшего фюрера СС и полиции Центральной России, бригадефюрер Карл Фридрих граф фон Пюклер-Бюргхауз. В планировании и организации борьбы с партизанами участия он почти не принимал. В январе — феврале 1942 г. Шенкендорф выделил для СС и полиции лишь определенные районы, где они должны были нести охранную службу. Другими словами, СС в тот период отводилась в антипартизанской войне второстепенная роль[205].

Один из руководителей партизанского движения в Белоруссии, Герой Советского Союза В.И. Козлов (до войны — второй секретарь Минского обкома) в своих мемуарах охарактеризовал антипартизанские действия в период декабря 1941 г. — января 1942 г. как «бешеный натиск немецко-фашистских войск». Он признает, что «это был очень сложный и тяжелый период борьбы с фашистскими захватчиками. В районах Минской и других смежных областей Белоруссии беспрерывно проводили свои операции крупные подразделения эсэсовцев. Гитлеровцы поставили своей целью во что бы то ни стало расправиться с белорусскими партизанами. Нашим отрядам приходилось ежедневно вести жестокие бои, маневрировать, часто менять места дислокации. Особенно трудное положение создалось в Страдобинском, Краснослободском, Гресском, Копыльском, Слуцком, Рудненском, Борисовском и Смолевичском районах. Отрядам Коржа, Меркуля, Бондаровца и некоторым другим пришлось временно перебраться на Любанщшгу, Глущину и в район Старых Дорог. Базы этих отрядов, подготовленные к зиме, были оставлены под наблюдением партизанских связных»[206] …

* * *

В феврале 1942 г. батальон Дирлевангера, переброшенный железнодорожным транспортом через Ковель и Коростень, прибыл в старинный восточно-белорусский город и административный областной центр Могилев. Часть формально передали в оперативное подчинение высшего фюрера СС и полиции Центральной России, но фактически браконьерская команда подчинялась Главному управлению СС и непосредственно Бергеру[207].

Формирование Дирлевангера разместили в пригороде Могилева, выделив помещения дома престарелых. В советской литературе также встречается версия, что батальон располагался на окраине города, в Печерске, на территории бывшей психиатрической больницы. Сначала, как и в оккупированной Польше, личный состав выполнял охранные функции. Рядом с расположением батальона находилось еврейское гетто, поэтому на штрафников возложили караульные задачи и доверили проведение облав[208].

Ветеран-дирлевангеровец рассказывает о том, как военнослужащие зондеркоманды действовали против еврейских узников: «В домах гетто не было электричества. Там всегда было темно и уныло. Окна часто были занавешены, забиты, стекол не было. Внутри обычно жгли восковые и сальные свечи. Жилое пространство было ограниченным и тесным. Где могли разместиться восемь человек, жили 10 или 20. Как-то мы зашли с карманными фонариками в комнату, отдернули шторы и вышибли прикладами винтовок доски, прибитые к окну, и увидели испуганные лица. В связи с отсутствием гигиены внутри помещений ужасно воняло… В ходе обысков мы иногда стреляли, и кого-то убивали. Помню, как член нашей команды неоднократно стрелял в людей… Вы не поверите, если я скажу, что некоторые евреи прятались во время облав для того, чтобы скрыть ценности. Думаю, для них ювелирные украшения или какие-нибудь предметы искусства были важнее, чем что-нибудь поесть!»[209]

Иногда Дирлевангер приказывал приводить из гетто еврейских девушек; они убирали его комнату и служебные помещения, получая за работу продовольственный паек. Вероятно, с ними вступали в интимные связи. Пюклер-Бюргхауз был проинформирован об инциденте, произошедшем в Генерал-губернаторстве, и приказал СД наблюдать за командой.

Однажды сотрудники эсэсовских спецслужб явились в расположение штрафников и потребовали, чтобы Дирлевангер вернул девушек обратно в гетто. Командир батальона ответил, что еврейки работают при зондеркоманде. Но, не желая обострять ситуацию, он все же уступил, а чтобы дело снова не приняло нежелательный оборот, связался в Бергером, который, как обычно, все уладил[210].