Рейтинговые книги
Читем онлайн Расчленение Кафки - Никита Благовещенский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 38

Если сопоставить транзиторный объект с внутренним объектом Мелани Кляйн, то первый в отличие от второго никогда не находится под магическим контролем и в отличие от реальной матери не является источником внешнего контроля[125]. Постоянный переходный объект продолжает существовать в психике ребенка вне зависимости от присутствия или отсутствия матери; во время разлуки, например во время сна, он сохраняет некоторую иллюзию присутствия матери, или, во всяком случае, ее успокаивающих, защитных функций. При нормальном развитии необходимость в переходном объекте исчезает примерно ко времени формирования постоянного либидного объекта, с установлением которого восприятие образа матери, включаясь в Эго, принимает на себя защитные и регулирующие функции.

Повторю еще раз вслед за доктором Винникоттом: потребность в переходном объекте или переходном явлении может ожить вновь во взрослом возрасте в случае фрустрации или угрозы для Эго. Мне приходилось наблюдать в интернате для одаренных детей при Санкт-Петербургском университете несколько случаев, когда даже пятнадцати-шестнадцатилетние юноши привозили с собой в интернат больших плюшевых медведей, с которыми спали, как пятилетние малыши. Конечно, они могли отпускать по этому поводу неприличные шутки и выяснять, как в «Зависти» Юрия Олеши, чья сегодня очередь спать с «мишенькой», но делалось это скорее для защиты от насмешек товарищей, чтобы не выглядеть «маленькими». На самом деле, это «мишки» защищали подростков от сепарационной тревоги и фрустраций, вызванных отделением от семьи и помещением в новые непривычные условия жизни.

Как я сказал выше, наша Масяня, по первой ассоциации напоминающая Винни-Пуха, становится переходным объектом для взрослых, регрессировавших до фазы диадных отношений. (Кстати, отмечу забавный факт созвучия имен традиционного транзиторного объекта английских детей Винни-Пуха, плюшевого мишки, и первооткрывателя значения этого объекта доктора Винникотта — известнейшего английского психоаналитика и детского психиатра. Так и хочется назвать его доктором Дональдом Виннипухом.) Попробуем рассмотреть Масяню в качестве транзиторного объекта. Во-первых, само имя Масяня звучит как инфантильное, как детское внутрисемейное имя. Масяней можно звать, например, и девочку, и куклу Машу в кругу семьи. В то же время так может называть ребенок и маму. То, что имя Масяня является производным в первую очередь от имени Мария, Маша, опять связывает ее с плюшевым мишкой: медведь — постоянный спутник девочки Маши в знакомых всем с раннего детства сказках. Таким образом, имя персонажа Масяня имеет все признаки детского названия транзиторного объекта: оно увязывает игрушку — куклу или плюшевого мишку — с мамой. У зрителя мультфильма уже одно только имя главного персонажа вызывает регрессивные переживания и бессознательные воспоминания о младенческом и детском общении с транзиторным объектом.

В чем заключалось это общение? Во-первых, как учит нас доктор Винникотт, младенец заявляет свои права на владение объектом. Зритель заявляет свои права на владение Масяней — он может в любой момент войти в Интернет и пообщаться с ней, переписать на свой компьютер, Масяня всегда доступна, всегда рядом, это не то что мультфильм по телевизору или в кинотеатре. Общение со своим компьютером для его владельца очень часто окрашено тонами интимности, и такими же тонами окрашено его общение с Масяней. Во-вторых, транзиторный объект не претерпевает никаких других изменений, кроме вносимых самим младенцем. Конечно, рядовой Масянин почитатель не может внести в нее изменения, однако она и сама (естественно, по воле автора Олега Куваева) остается достаточно константной как по своему облику, так и по стилю речи, а также по своим поведенческим реакциям. В-третьих, младенец относится к переходному объекту с инстинктивной любовью и инстинктивной ненавистью, и в дальнейшем объект подвергается «агрессии в чистом виде». Мне известно несколько случаев, когда бывшие ярые Масянины почитатели становились столь же ярыми ее гонителями и ненавистниками. Более часты ситуации, когда записанные на домашний компьютер старые мультфильмы удаляются из памяти, уничтожаются, что тоже можно интерпретировать как проявление «агрессии в чистом виде». Наконец, младенец признает у переходного объекта наличие своей собственной жизненной силы и своей собственной реальности. Тут, как говорится, комментарии излишни: своей собственной жизненной силы у Масяни даже избыток, ее витальность и живость переливаются через край, а то, что она живет в своей собственной реальности, отрицать может только умалишенный. Понятно, что это даже никакие не инфантильные фантазии, но факт.

Таким образом, мы установили, что Масяня обладает многими качествами и свойствами инфантильного транзиторного объекта. Но классический транзиторный объект теряет свое значение для младенца к началу подфазы практики фазы диадных объектных отношений (фазы сепарации-индивидуации), то есть примерно к годовалому возрасту. Затем объект подвергается постепенному декатексису. Актуализироваться же вновь в зрелости он может в результате переживания человеком депрессивной или сепарационной тревоги или же в ожидании фрустраций, и это является, безусловно, процессом регрессивным, поскольку регрессия традиционно рассматривается как один из бессознательных Эго-защитных механизмов.

Возникают закономерные вопросы: неужели все многочисленные почитатели Масяни испытывают потребность вернуться к отношениям с младенческим переходным объектом и от чего им нужно защищаться? На этот вопрос я постараюсь ответить несколько позже, а сейчас хочу заняться выяснением того, какие еще потребности может удовлетворить Масяня.

3. Масяня — наше другое Я

Основатель «психологии самости» (self psychology), австрийско-американский психоаналитик, бывший президент Американской Психоаналитической Ассоциации Хайнц Когут описал как одну из потребностей самости потребность в «двойниковости» (twinship), или иначе потребность в альтер эго[126]. Напомню, что под самостью (по-английски Self, по-немецки Selbst) Когут понимал личностный параметр, в первую очередь определяющий адекватную самооценку. Рэне Шпиц трактовал самость как «продукт осознания… субъектом того, что он — чувствующее и действующее существо, отдельное и отличное от объектов и внешнего мира»[127]. Он утверждал, что самость, даже у взрослого, всегда предъявляет следы своего двойного происхождения, связанного, с одной стороны, с телесными функциями, с другой — с объектными отношениями. Шпиц писал: «Это двойное происхождение, нарциссическое и социальное, можно проследить во всех наших упоминаниях самости, например, самоуважение, самостоятельность, самомнение и т. д.»[128].

Людей с деформированной или фрагментарной самостью Когут именовал нарциссическими пациентами или личностями с нарциссическими расстройствами. Он подчеркивал тем самым, что объектные отношения таких людей затруднены, а проблемы их генетически связаны не с фаллической фазой и эдиповым комплексом, а с более нежным возрастом — возрастом первичного нарциссизма, как называл его Фрейд («…первично либидо концентрируется на собственном Я, впоследствии часть его переносится на объекты»[129]).

Когут описал три потребности самости: грандиозно-эксгибиционистскую, потребность в идеализации (в идеальном родительском образе) и потребность в альтер эго (потребность быть похожим на других). Последнюю он первоначально рассматривал как более зрелую форму грандиозно-эксгибиционистской потребности младенца быть отраженным, потребности в отзеркаливании (mirroring). Описывая три формы зеркального переноса, соответствующие стадиям развития грандиозной самости, Когут писал: «Архаическая форма (зеркального переноса) — это та, в которой переживание самости анализанда распространяется также и на аналитика; она представляет слияние на основе расширения грандиозной самости. Менее архаическая форма — это та, в которой пациент предполагает, что аналитик похож на него или что психология аналитика похожа на его собственную; мы будем называть ее переносом по типу „второе Я“ или „близнецовым переносом“»[130].

Потребность самости ребенка в альтер эго, в другом «Я», как развитие младенческой потребности в отзеркаливании, заключается в том, что ребенку необходимо знать о своей похожести на других людей, о своем малом от них отличии. Эта потребность удовлетворяется в ситуациях, когда ребенок проводит время с родителями, даже если активного общения в этот момент и не происходит — родители могут готовить еду, что-либо мастерить, читать, работать за компьютером, смотреть телевизор, разговаривать по телефону etc., а ребенок просто находится рядом с ними. Если эта потребность в целом удовлетворена, пусть даже не полностью, то ребенок оказывается в состоянии самостоятельно обеспечить себе переживания близости с родителем. Тогда посредством трансмутирующих интернализаций потребность интегрируется в зрелую самость. Если же потребность фрустрирована, т. е. удовлетворяется неадекватно — родители постоянно на работе, в командировке, где-то еще, — то человек вырастает ощущающим свою непохожесть на других людей, свою странность, отчужденность.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 38
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Расчленение Кафки - Никита Благовещенский бесплатно.
Похожие на Расчленение Кафки - Никита Благовещенский книги

Оставить комментарий