Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

212

Они пред гордостью печалиНасмешкой извивались всласть.И месяц медленный отчалил,Беззубую раскрывши пасть.

От золотых песков закатаЯнтарный удалился челн.Они смеялись, я ж им святоПечаль вечернюю прочел.

И ни один, храбрейший из них,На холмик сердца не взошел,Чтоб подышать в вершинах жизни,Чтоб синих звезд пощупать шелк.

Так под каменьями седымиЖивые дремлют червяки.Их кровь льдяная не подымет,Гранита не сорвет замки.

213

Из Блока, Тютчева, Верхарна…Зажглись цветы из их тоски.Слезою дедов лучезарнойСтраниц умыты лепестки.

От Гоголя родился Чехов,И Достоевский, и Толстой…Вчера я к Пушкину заехал, –Навстречу мне Байрон хромой.

У Данта был отец Виргилий,У Шекспира – историй том.Гомера по селам водили,Как по столетиям потом.

Миры, кометы – друг от друга…О, воин-критик, – что ж, бряцай!Тобой не в первый раз поруган,Кто все-таки имел отца.

214

Роковая, вековая,Твой набат, и свят, и мил…Тишина переживает,Пережевывает мир.

Лун изглоданные ребра,Звезд пустые черепа…Мрак зеленый, мрак недобрыйТушей всей на землю пал.

Мрак в часы дробят колеса,Мелют час в песок секунд.Труп ответа, крюк вопроса,Их зарницы рассекут.

Кровь по-новому обрызнетСиний жертвенник небес.Там жрецом на новой тризнеСядет солнца рыжий бес.

215

И грянет час, увянут лица,Душа устанет тело жрать,И смуглой бурей разрешитсяВ корсете тропиков жара.

Громовый трактор тучи вспашетНожом платиновым косым.И вековых изрытых башенВо тьму провалятся носы.

И перекрестится планетаРукою молнии худой.И кто-то старый крикнет где-тоИ понесется над водой.

Покажет он, как кудри – в пепел,Как лавой жирен и мордаст,И мир другой, еще нелепей,В тот час неведомый создаст.

216

Небосвод восковым ИисусомНа голгофе заката повис.Кровь засохла на облаке русом,И ладони, и ноги в крови…

В легком трауре мглы утонченнойТак земля хороша и проста,Что цветы превратились в бутоныИ не верят в легенду Христа…

Дай нам новое страшное имя.Мы сегодня безумней Фомы.В язвах звезд не перстами своими,А сердцами копаемся мы.

Имя страшное, новое дай нам.Это рай окрестил нас людьми…Мы ж в аду, так плодом его тайнымВ этот вечер ты нас накорми.

Голубые хрустальные зыбиТам метелицей млечной взбурли.Ты прибоем небес своих выбейНам пещеры в утесах земли.

Будем голы опять, как вначале…Но не с рая, – мы с ада начнем.Нам культи неуклюжих скрижалейАд прижжет своим синим огнем…

217

Звезд сочились раны,Зорь алела злость.Люстрой многограннойСердце налилось.

Видно всё, что было,Видно всё, что есть.Точит о могилыКлюв грядущий месть.

Каркнет из болотца…Вечер задрожал…Золотом вольетсяМесяца кинжал.

218

На пытках опытов тончайшихПод сводами лабораторийКолдунью глину искалечите,Пока не взвесите на чашахПесчаных туш тысячелетий,Что бытия качает море…

В пуху пернатых зорь, в далеко,Из черного яйца планеты,Глядите – тело человечье…А звездный слышите вы клекот?То к ложу вечности раздетойЗовет, как евнух, черный вечер…

Весна… День зайцем барабанитНа потолке и на обоях.Вновь окисью деревьев бронза.Цветами всех земных желанийНалился пол земной, чтоб, воя,Пропеллер алый синь пронзал.

219

В июле севера, где роща – занавесь,А публика – вспотевшие колосья,Под ливнем солнца ярого,В пыли колес,Над знойной почвою, где в знойных ранах весьРазрезал дочь свою Илья из Карачарова, –Как сеятель, вознессяХристос.

На сером брусе с перекладинойОн делит с Русью хлеб пахучий тела…А там, где матушка скрываласяМадонной, полной молока, –Его двойник, Изидой найденный.И бюсты распятого ФаллосаВ морщинах зыби пожелтелойХранит река.

Кусочки золота, корону Африки,Роняет ночь в пергаментную зыбь туС вулканов мертвых пирамид,Когда платить за кровь приходит очередь…И между лотосами вспыхивают шарфикиМладенцев, ждущих новой дочериТирана, строящего новый горб Египту…И ночь шумит.

Рычит пустынями, сверлит голодным коршуномЖивот пылающей вселенной,Тысячелетия беременной…И, наливая рис,Там на лугу, луною кошенном,С нагими Клеопатрой и ЕленойВ цилиндре Бонапарта, в коже демона,Гуляет Озирис.

И черною коровой в лунных крапинах,С рассветом рыжим под сосцами,Пасется в линиях заплаканныхИзида у двенадцатых ворот…И тайну ночь жует звездами,Как жвачку синяя верблюдица.И то, что было, то, что сбудется,Векам не выдает.

220

Плясуньей-скрипкой я влеком.То к уху плечиком приляжет,То чайкою взлетит над пляжем,То прямо в сердце каблучком.

А он, – то сгорбится неловко,То гордо выпрямится вдруг.И черным бархатом толстовкаБушующий смиряет дух.

Как нить запрыгал дождеваяНаканифоленный смычокИ, губы лилий раскрывая,Он с дрожью счастия течет.

И весь бледнея, как на дыбе,И боль вытягивая в свистИ в плач – любовь тончайшей зыби,Он сам над струнами повис.

221

Висячей башней Вавилона,В цепях столетий ты встаешь.На ложах страсти воспаленнойФонтаном брызжут плоть и ложь.

На ложах царств, хмельных и гневных,Встаешь ты башней роковой.И дикий жрец, и царь, и евнухВ тебя вливают кубок свой.

И ты смолой кипящей полон.И человечество, как рожь.И Вавилонской башней полаТы, мира крепкий пол, встаешь.

Тебя в лазурь, в святую мякоть,Хотел, как в самку, двинуть мир, –И ты мечом заставил звякать,И языками, и костьми.

И уж ничто в веках не можетЛихую силу побороть.И мир в грядущее на ложеКипящая толкает плоть.

222

Скользит в ногах всё ненавистнейПути неведомого вьюн.В ладони листьев ветер свистнетИ крикнет мне, чтоб снова юн.

И я пойду за ним, за шалым,За ветром беспощадным я,Чтоб звездной радостью дышалаДуша вечерняя моя.

Ее до песни искалечитЛуны янтарной черепок.И мир звезды, что был далече,Мне станет ближе на часок.

И я услышу и увижу,Что не слыхал и не видал…И революция ПарижуУстроит ревности скандал.

223