НОЧЬ НА ДНЕПРЕ - Николай Никольский

Предстояло добраться до последнего камня. Он лежал как раз на противоположном конце своеобразной прибрежной площадки, совсем близко от воды.

«Можно считать, почти добралась», — облегченно подумала девушка, ощупывая глазами серый, с темными прожилками вросший в землю камень.

И вот, когда до камня осталось не больше двух метров, с горы раздался резкий окрик: «Хальт! Хальт!». Немецкий солдат, наполовину выбравшись из окопа, энергично махал рукой в сторону Веры, как бы подкрепляя этим свой приказ— стоять на месте. Вера успела заметить, что появился и второй солдат, вскинул автомат, повернулся в ее сторону…

Пули длинной автоматной очереди просвистели над головой, но Вера уже была за камнем. Яростно застрочил станковый пулемет. Немцы стреляли метко — пули ударяли о камень, издавая какие-то характерные хлопки. «Разрывными!»

Сердце девушки сильно стучало, к голове прилила кровь, но мысль оставалась ясной. Крепко сжимая в посиневшей, в кровь расцарапанной руке автомат, Вера прежде всего осмотрела берег впереди..

В нескольких метрах от ее камня начиналась песчаная кромка; она проходила около самой воды, прикрываемая сверху прибрежной кручей. «Скорее туда… Но как прорваться?»

Сняв каску, Вера высунула краешек ее из-за камня. Сейчас же прогремела короткая пулеметная очередь.

«Во все глаза следят!» — подумала Вера.

Она снова повторила прием с каской и снова ей ответили пулеметной очередью.

Два фашиста меж тем выбрались из траншеи и короткими перебежками спускались с горы. Заметив их, Вера выпустила по ним очередь. Оба как по команде одновременно упали и отползли чуть в сторону. Фашистский пулеметчик, прикрывая их, начал поливать свинцовым дождем камень. Открыли огонь из автоматов и те двое. Как и пулеметчик, они не могли видеть Казакову и обстреливали только камень. Вскоре гитлеровцы сделали новую попытку приблизиться к ней. Вера, сдерживая дыхание, прицелилась точнее. Она услышала, как один из них вскрикнул и, озираясь, пополз обратно.

— Ага! Ожегся! — обрадовалась Вера. — Счастье твое — патронов в магазине мало. Получил бы сполна.

Она прекрасно понимала, что задерживаться у камня нельзя, здесь она погибнет. «Только двигаться… двигаться». Вера измерила глазами расстояние от камня до заветной песчаной кромки. «Всего три — четыре метра, но как их проскочить под огнем?»

Она еще раз посмотрела на врагов. Тот, раненый, уже не полз, а лежал неподвижно, ногами к берегу. Второй замаскировался за бугорком — чуть виднелась шинель на спине. Вера выпустила в эту шинель три пули. «Вот так. Поспокойнее будет».

Она приподнялась на, коленях, изготовилась к броску. Длинная пулеметная очередь в самую последнюю секунду остановила ее. «Все, равно не удержите!»

Вера осторожно выставила каску сзади себя и, когда пулеметчик перенес на нее огонь, двумя прыжками, словно на крыльях, перелетела открытое пространство. Сзади с запозданием затрещали разрывные пули.

«Вот так… учитесь!» — торжествовала Вера. Она вскочила на ноги и, пригибаясь, побежала под выступ берега. Станковый пулемет стучал, захлебываясь, разбрызгивая комья земли и камни. Вера почувствовала толчок.

— Никак, меня зацепило? — вслух проговорила девушка, ощупывая странно потяжелевшее плечо. Пальцы ощутили теплое влажное пятно на гимнастерке. Взглянула на руку.

— Так и есть, ранена.

И, как будто от того что удостоверилась в этом, почувствовала колющую боль в плече. Вера присела, сделала несколько движений рукой, сжала и разжала пальцы. «Мягкие ткани задело… пустяки».

Сильного кровотечения не было, и она лишь положила на рану марлевую салфетку, прижав ее гимнастеркой.

Кругом установилась угрожающая тишина. Даже пулемет умолк. Девушка застыла в ожидании. Она хорошо слышала и учащенные удары своего сердца, и легкий шелест реки, ни на секунду не прекращающей своей работы. Вера чуть-чуть высунулась из-за кручи берега. Густой кустик полыни, клонившийся под ветром в сторону реки, удачно маскировал её.

Пулемет был развернут в ее сторону. Немного левее двое гитлеровцев устанавливали второй пулемет.

«Плохо! Надо торопиться». Она преодолела еще до сотни метров. Берег, почти нависавший над водой и надежно прикрывавший девушку, начал выравниваться, постепенно переходя в ровную, открытую со всех сторон отмель.

Неожиданно совсем близко отбил короткую очередь советский пулемет. Вера прислушалась. Максим повторил очередь.

«Максимка! Дорогой! Если бы ты знал, как приятно слышать тебя! Значит, я совсем недалеко от своих! Вот почему фашисты не преследовали меня!»

Девушка повеселела.

Открытая отмель уже не казалась страшной. Вера подползла к самому краю берега.

Ледяная днепровская вода обожгла тело. Ежась от холода, подбиравшегося к сердцу, девушка проползла несколько метров. Свист пуль, испятнавших вокруг поверхность реки, заставил ее на мгновение с головой погрузиться в воду.

Вторая пулеметная очередь оказалась более меткой. Левую руку выше локтя как будто кольнуло, кровь паутинкой расползлась по воде.

Вера оперлась обеими руками о дно и, превозмогая боль, ползла вперед. Она не слышала больше ни стрельбы пулемета, ни беспрестанного гула, доносившегося с плацдарма. По многочисленным ударам пуль о воду она понимала, что находится в зоне плотного огня, и спешила преодолеть ее.

Когда она была на самом глубоком месте отмели и ей совсем немного осталось до крутой части берега, ее ранило в левую ногу.

Вера вскрикнула, но не остановилась. Напрягая последние силы, все-таки достигла конца отмели. И сразу же ощутила гнетущую усталость. Она села и попыталась снять сапог. Тот не снимался.

«Истеку кровью. Жгут… Скорее жгут», — шептала девушка, ища глазами, чем можно было бы перетянуть ногу. Увидела ремень на автомате, отвязала его и два раза туго перетянула им левую ногу выше колена.

Затем, морщась от боли, все-таки сняла сапог, спустила изодранный чулок и увидела развороченную разрывной пулей икру. По телу пробежала дрожь. Непослушными руками перевязала рану, вылила из сапога окровавленную воду. Хотела снова натянуть порванный в голенище сапог, но жгучая боль заставила вскрикнуть. Тогда она отвернула голенище. Получился своеобразный полуботинок.

Осторожно передвигая раненую ногу, Вера поползла дальше.

Силы ее иссякли; она не проползла и двух десятков шагов, как вынуждена была остановиться — кружилась голова. Когда она смотрела на простор Днепра, ей казалось, что движется не только вода, но и земля под ее руками, и берег с поблекшей осенней травой.

«Потеря крови, как всегда в таких случаях, начинает давать о себе знать, — подумала Вера. — Надо спешить, пока не истекла кровью».

Силы, однако, были на исходе. Она уже не могла подниматься на руках, не могла отрывать тело от земли.

Перед крутым берегом, спускавшимся к воде, девушка остановилась, вконец обессиленная. «Все. Дальше некуда». Сзади, из района гвардейской траншеи, ничего не было слышно: бой на плацдарме теперь заглушал все другие звуки. Совсем недалеко рвались снаряды врага, и оттуда же, где они рвались, вела огонь советская батарея. Впереди, на реке, отвесной непроницаемой стеной поднималась дымовая завеса.

Передохнув минут пять, Вера начала взбираться наверх. Она не помнила, сколько времени ползла и как ползла, — ей казалось: часа два — три. Когда, наконец, очутилась на горе, ее поразил дребезжащий гул, исходивший откуда-то с неба. Она повернулась на бок и посмотрела вверх: десятка два самолетов с фашистской свастикой, выстроившихся в колонну по одному, заканчивали боевой разворот; ведущая машина начала пикировать.

— Сколько и-х! — прошептала Вера, инстинктивно прижимаясь головой к земле. Ей показалось, что самолет пикирует точно на нее.

Глухие толчки, потрясшие, казалось, самую утробу земли, беспорядочно следовали один за другим. Вера ощутила, как вслед за взрывами по ее спине, по ногам, по всему телу заколотили земляные комья, потом что-то сильно ударило в голову, в глазах потемнело, и она будто стала куда-то проваливаться…

11. На командном пункте полка

Сколько времени Вера лежала без памяти, она не знала. Но, видимо, не так долго: когда она очнулась, было еще светло. Сильно болела голова, в ушах шумело.

— Где я? — прошептала девушка. Перед ней шевелились темные, неспокойные воды Днепра.

Она вспомнила бомбежку, тот злосчастный толчок. Потянулась рукой к голове — пальцы ощутили холодную сталь каски. Ощупала её. Никаких вмятин не было. Вера не без труда приподняла раскалывающуюся от боли голову и увидела рядом с собой увесистый ком свежей земли, скрепленной корнями травы.

— Угораздило же его! — прошептала девушка. В ушах стоял непрерывный гул, во рту было горько, её сильно тошнило. Вера осмотрелась: только теперь до ее сознания дошла причина этого непрекращающегося гула. «Это же бой!»