Босиком по осколкам прошлого - Татьяна Лунная

вписывались в мои планы. Я давно отрекся от этого чувства. Любовь делает человека слабым и уязвимым. В моей жизни нет места слабостям.

— Я помню это место, — едва мы подъехали к кафе, восторженно произнесла девушка.

Ее глаза блестели, как у маленького ребенка, которому только что купили игрушку, о которой он мечтал долгое время. Глядя на Ясемин, я решил хотя бы на один вечер оставить все свои сомнения позади.

— Моя мама приводила меня сюда в детстве, — с тоской в голосе сказал я.

Это место хранило в себе самые светлые воспоминания, которые я ни за что не желал забывать. Но самое главное, что впервые мне захотелось ими с кем-то поделиться.

— А я приходила сюда с сестрой после школы, — с немного погрустневшей улыбкой ответила Ясемин. — Здесь работал дядя Ахмет. Он частенько угощал нас маленькими пирожными…

— С орехами, — закончил я и, заметив удивление девушки, добавил: — И шоколадной крошкой.

— О, так тебе они тоже нравились?

Едва спросив, Ясемин сразу же улыбнулась.

— Извините, я слегка забылась, господин Ферхат.

— Мы не на работе, — поспешил отметить я. — Да и ты пока не дала ответ на мое предложение. Поэтому сегодня мы всего лишь два человека, которые мечтают вернуться в прошлое.

Выйдя из машины, мы направились в кафе, которое находилось на первом этаже невысокого старого дома. Несмотря на то, что с того дня, когда я был здесь в последний раз, прошло около двадцати лет, атмосфера и уют этого места нисколько не изменились. Все те же деревянные столы и стулья, цветы в горшочках, занавески из легкой тюли…

— Пойдем за тот столик? — спросил я, указывая на уединенное место возле окна.

Одобрительно кивнув, Ясемин последовала за мной.

Это место очень много значило для меня. Каждый раз, когда мы с мамой приходили сюда в детстве, выбирали именно этот столик, и я мог часами наблюдать, как за окном куда-то бежали прохожие и мчались автомобили.

Мы могли провести здесь весь день. Иногда я даже засыпал прямо за столиком, и мама будила меня, когда кафе уже закрывалось. Она любила работать здесь, всегда беря с собой карандаш и пару листов бумаги. Чаще всего под вечер у нее уже был готов набросок какого-нибудь интересного здания. Как жаль, что все это осталось лишь на бумаге.

— Ты… — сделав паузу, наверняка вновь засомневавшись в правильности обращения, произнесла Ясемин. — Ты неспроста выбрал это место, верно?

— Ты права, — с грустью в голосе ответил я и перевел взгляд на нескончаемый поток машин за окном. — Здесь прошли лучшие дни моей жизни.

— Я была здесь так давно. Даже подумать не могла, что это место еще существует.

Ясемин обвела взглядом помещение, вероятнее всего пытаясь отыскать детали детских воспоминаний так же, как и я.

«Сколько же еще у нас общего?» — Что будете заказывать? — спросил официант, предлагая меню, но мне оно не требовалось. — Ты не против, если я закажу нам чай? — поинтересовался я, отчего-то в глубине души предполагая, что ей не нравится кофе. — Черный чай с бергамотом, если можно, — ответила девушка. Мое удивление, очевидно, полностью отражалось на моем лице, поскольку Ясемин сразу же добавила: — Это был любимый чай моей сестры. Не проходило и дня, чтобы она не пила его, поэтому со временем этот чай полюбила и я. — Моя мама, — пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить свое недоумение, начал я, — тоже каждый раз заказывала чай с бергамотом, когда мы приходили сюда. Я даже помню его запах… Голос предательски дрогнул. Словно эти моменты были вчера. Но сейчас я был более поражен очередным совпадением моего прошлого и прошлого Ясемин. «Так просто не бывает…» — Два черных чая с бергамотом и два пирожных, — обратился я к официанту, не сводя глаз с девушки, которая одарила меня теплой улыбкой, — с орехами и шоколадной крошкой.

Глава 14. Любовь или месть

Серкан

/Стамбул. Наше время/

Остановившись у надгробной плиты, я взглянул на выбитое на ней имя, отчего в груди что-то болезненно заныло. Я не приходил сюда несколько лет, оправдываясь большим количеством дел. Хотя на самом деле мне просто не хватало сил, чтобы простить себя за случившееся.

Едва заметив букет увядших цветов, я сжал кулаки и скрипнул зубами от злости.

— Твой любимый сын приходил, — обращаясь к матери, иронично произнес я. — Даже здесь он опередил меня.

Вокруг не было ни души. Порывы холодного ветра хлестали меня по лицу, отчего я поежился. Подняв воротник пальто, я присел на корточки у могилы и дотронулся рукой до прохладного надгробного камня. Его холод ощущался даже сквозь перчатки. Такой же была и мама по отношению ко мне.

— Почему? — вновь заговорил я, устремив взгляд куда-то вдаль. — Почему ты никогда не любила меня так, как его? Чем он был лучше? Почему ты не замечала меня, мама?

Как бы я хотел задать эти вопросы, глядя ей в глаза, но не успел. В воспоминаниях вертелся тот самый день, когда я прибежал в больницу и увидел, как мою маму уже отсоединяли от аппаратов жизнеобеспечения. Ферхат мог плакать, кричать, обвинять всех вокруг, а я… Я просто хотел умереть вместе с ней, ведь только так мог искупить свою вину.

— Прости меня… — дрожащим голос произнес я. — Ты не должна была услышать тот чертов разговор. Все это было ошибкой…

Каждое слово звучало сквозь всхлип, а глаза жгло от слез, но плакать я не собирался. Зажмурившись, медленно начал считать до пяти, пытаясь прийти в себя.

«Я не верю, что воспитала такое чудовище… Ты не можешь быть моим сыном… Ты не человек…»

Слова мамы до сих пор звучали у меня в ушах. Сколько бы лет ни прошло, ее взгляд полный презрения и ненависти навечно останется в моей