Русская Фантастика 2005. Фантастические повести и рассказы - Алан Кубатиев

Что плохого в том, чтобы вернуть чужие туфли хозяину? Это ведь чужие туфли, он, Кирилл, в жизни не присваивал чужого…

Уйти! Еще есть время. Он не должен их получить!

Кирилл повернулся к выходу. Идти было неожиданно трудно — в магазине вдруг образовалась толпа, путались под ногами чьи-то дети, не уходили с дороги старушки с авоськами, продавщица выплыла из-за прилавка и двинулась к шкафам, позванивая ключами, — доставать книгу для какого-то счастливца…

— Кир!

Он вздрогнул: Ира, нарядная похорошевшая Ира, стояла у входа:

— Кирюша! Привет!

— Привет. Ты как здесь? — спросил он через силу.

— Секрет. — Ира улыбнулась так хитро-невинно, что Кирилл вдруг вспомнил о своем дне рождения, о том, что осталась всего неделя, и вспомнил какие-то Ирины слова насчет «потрясного подарка»…

Он был готов улыбнуться в ответ, улыбнуться и обнять Иру за плечи, когда сквозь стекло витрины, за спиной нетерпеливого покупателя, перебирающего на прилавке уже отобранные книги, увидел на улице Алису, сосредоточенно и быстро шагающую к двери «Букиниста».

Оказывается, он все время этого ждал. Был готов к такому вот мгновению. Ноги его приклеились к цементному полу, но разум оставался свободным, в бешеном темпе перебирая десятки возможных сценариев.

Алиса вошла в магазин и тут же увидела Кирилла; стоящую рядом Иру она поначалу не заметила.

— А кто это здесь?.. — весело начала Алиса.

В этот момент за ее спиной показалась Вита — высокая, молочно-розовая, с пучком молочно-розовой редиски на дне прозрачной кошелки. И тоже первым делом увидела Кирилла.

— Ага! — выкрикнула радостно, на весь магазин. — Кирюшка!

Ира посмотрела озадаченно сначала на Виту, потом на Кирилла, а еще потом, будто опомнившись, на Алису. Они стояли втроем между Кириллом и выходом, а за их спинами поджидал голубоглазый и улыбался широко и уверенно, как с плаката Госстраха.

— Я… сейчас, — сказал Кирилл неизвестно кому… Узкие двери в подсобку.

Пожилая женщина в кудрявом парике выглянула из крошечного кабинета:

— Эй, молодой человек! Вы куда?

— Пожарная инспекция! — крикнул Кирилл на бегу. — Где второй выход?

— Нету…

— Как — нету?!

И, проскользнув мимо растерявшейся женщины, кинулся к раскрытому окну. Вазон с геранью — вот незадача — полетел на пол…

— Куда? Куда?! Милицию вызову!

Господи, пронеси, подумал Кирилл, холодея.

Спрыгнул на газон. Двора за магазином, по сути, не было — мусорный бак, скамейка, пыльная площадка для автомобилей…

И пусть меня заберут в милицию, пусть выгонят с работы, пусть исключат из комсомола, думал Кирилл. Только бы свернуть за угол. Только бы проскочить на ту сторону улицы…

И рванулся сломя голову через дорогу.

* * *

— Повезло, — сказал хирург. Кирилл не видел, как шевелятся его губы; все лицо хирурга было — зеленая маска с толстыми линзами очков.

— Повезло, — повторил хирург, на этот раз с явным удивлением. — Ну, сотрясение, ну, ребро… А позвоночник — хоть бы хны. Везучий ты, мужик. Обычно когда босых привозят — считай, все…

— Туфли, — сказал Кирилл. Вернее, попытался сказать. Молоденькая медсестра услышала, наклонилась ниже — Кирилл увидел два светло-серых глаза над белой полоской марли:

— Пропали твои туфли… На дороге… Боже, как ты не понял, что жив!..

* * *

День рождения он праздновал в больнице. Мама, осунувшаяся, но с виду спокойная и даже довольная, накрыла рядом с его кроватью импровизированный стол.

— Есть хорошие новости, — сказала как бы между прочим.

Два соседа по палате жевали каждый по ломтю домашнего пражского торта и жадно поглядывали на принадлежащий имениннику бледно-зеленый банан.

Мама помешивала чай в граненом больничном стакане.

— Ученички твои в гости набиваются… Не хотят, видите ли, экзамен Розе Игнатьевне сдавать, хотят — тебе…

Дверь в палату медленно, скрипуче приоткрылась.

— Кстати, Кирилка… — продолжала мама, не оборачиваясь. Кирилл увидел женскую фигуру в глубине коридора — неясно, в полумраке. — Кстати… звонили из бассейна. Представляешь, твои кроссовки… нашлись!

На плечи женщины накинут был белый халат. Она стояла в тени.

Спасатели

И пожалел седого малыша Симург, царь птиц, великая душа…

Фирдоуси. Шахнаме

Сегодня мы опять идем спасать мир. Мы — это Ленка, Жорик, Вась-Вась (который вообще-то Алпамыс, но Вась-Вась ему очень подходит) и я, Дум-Дум. По документам меня зовут Сергеем. А Дум-Дум — кличка. Я оружие люблю. Убивать не люблю, а оружие люблю. Пули такие есть, «дум-дум». Вот меня в их честь и прозвали.

Будем проникать в секретный институт, Надо добыть там один диск. А информацию на винчестере они стерли сами. Боятся, что украдут. Это облегчает нашу задачу. На диске записана очень опасная штука. Хорошо, что диск у них один, а тот, кто опасную штуку придумал, вчера умер от старости. Так нам передали. За институтом мы следим уже неделю. Надо бы еще пару дней, но завтра диск увезут. Далеко. Приходится спешить. Это плохо. Спешка — это всегда плохо. Если спешишь, что-нибудь обязательно пойдет не так. Я смотрю, как Вась-Вась дожевывает свой хот-дог. Последний кусок он глотает смешно: кадык дергается лягушкой.

— Пошли, — говорит Вась-Вась, утирая губы ладонью.

Здание института — самая обычная шестиэтажка. Похожа на общежитие. Только вывеска другая. Странно, когда я на нее смотрю, я все понимаю, что там написано. А стоит отвести взгляд, и уже ничего не помню. Один номер помню.

Двадцать три.

Институт такой секретный, что на входе даже охраны нет. Дядька-вахтер, и все. Сейчас обеденный перерыв, народ снует туда-сюда, и мы смешиваемся с толпой. Проходя мимо вахтера, Вась-Вась солидно кивает ему, как старому знакомому. И смотрит на часы, будто торопится. Вась-Вась умный. У него такой метод. Смотришь на часы, хмуришься, и вахтер думает, что ты свой. Что опаздываешь к директору. Или еще куда. Вась-Вась у нас самый старший, ему тридцать семь. Поэтому он идет впереди. Хотя на самом деле главного у нас нет. Каждый знает свое дело. У каждого — специализация. А вместе мы — команда. Вроде пальцев на руке: каждый сам по себе, а если сжать — кулак получится. Таким кулаком можно ого-го как врезать!

Сейчас нам вверх по лестнице и направо. Вась-Вась заранее рассказал. Он тут никогда раньше не был, как и мы все. Но Вась-Вась — видун. Может сквозь стенку видеть. Не всегда, правда. В воскресенье не может. И по средам, с десяти утра до двенадцати.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});