Чужбина (СИ) - Седой Василий

— Если сейчас же не дашь попить, больше спасать я тебя не стану.

Надо отдать должное бойцу. Он ещё с закрытыми глазами потянулся за кувшином с водой. Через мгновение, я наконец-то, напился вволю. А вот с туалетом получилась засада. Я даже названия не знаю той хрени, которую боец засунул под меня вместо утки, знакомой по больницам будущего. Это было какое-то полу корыто с низенькими бортами и решетчатой крышкой. Не знаю, как описать это приспособление лучше. Главное, оно позволило избавиться от излишков влаги в организме. Ещё раз напившись, мне удалось немного поговорить. Я сам вспомнил последние мгновения после залпа всадников.

Наверное, после того, как в меня попала пуля, ещё во время полета в реку я потерял сознание. Очнулся от прохладной воды. На автомате действующей рукой схватился за один из столбов, на который опирается настил пирса. Через мгновение рядом, в воду свалился боец. Он был без сознания. Я пытался спасти его от попадания в плен. Действуя без участия разума, на одних инстинктах, я оплел ногами столб, за который держался. Дотянувшись рукой до бойца, я потянул его к себе. От резкого движения в груди прострелило болью, перед глазами все поплыло. Я успел увидеть, что спасаемый мной человек очнулся и потерял сознание.

Дальше начал рассказывать Петр:

— Когда всадники дали залп, в меня попали две пули. Правда, обе по касательной. Но этого хватило, чтобы свалить меня с ног и сбросить в реку. Наверное, от болевого шока я потерял сознание. Когда очнулся, то увидел, как ты, командир, закатываешь глаза и вырубаешься. Сам не понимаю, как смог сделать два дела одновременно. И тебя придержать, не дав утонуть, и отвязать лодку, оттолкнув её ногой, и таким образом, заставив отплыть от пирса. Дальше её подхватило течение, довольно бодро унося от берега, ближе к середине реки. Пока подъехавшие всадники дружно палили по уплывающей лодке, создав, таким образом, невообразимую канонаду, я разорвал на себе рубаху, и как смог, перетянул рану на твоей груди. Дальше пришлось долгих пару часов ждать, пока с пирса уберутся всадники, расстрелявшие лодку в хлам. Дождавшись их ухода, я начал выплывать из-под настила пирса, таща тебя за собой. Неожиданно, нос к носу я столкнулся с нашими спасителями, которые пришли к своей лодке. Это были брат с сестрой, ирландцы. К сожалению, все, что о них знаю. Я не понимал я их лепета. Но они оказались хорошими людьми, это точно.

Меня даже улыбнуло от такого определения. Пётр был как бы не сильнейшим бойцом из тех, кто действовал со мной в Лондоне. Довольно сообразительный, с какой-то крестьянской хитрецой, но при этом довольно простодушный. Иногда, некоторые его непроизвольные высказывания доводили бойцов до истерики со слезами счастья, появляющимися от безумного хохота. Вот и сейчас его определение хорошести людей заставило меня улыбнуться. Спорить я с ним не стал. Раз они нам помогли, и мы до сих пор живы, значит, правда, хорошие люди.

Из рассказа Петра выяснилось, что без сознания я пробыл больше недели. Пуля, угодившая мне в грудь, прошла навылет, сломав два ребра и вырвав кусок мяса на спине. Только чудом не зацепила лопатку. Под каким-то странным углом угодила. С трудом понимаю, как это получилось. Когда меня вытащили из воды и перенесли домой к брату с сестрой, я, можно сказать, одной ногой находился за кромкой. Спасло меня чудо в виде врача, тоже ирландца. Он смог сделать операцию, которая не убила сразу. А потом организм сам, наверное, захотел жить и переборол начавшееся воспаление. Это, конечно, версия окружающих меня людей. Сам я думаю, что без непонятной хрени, появившейся во мне после попадания, не обошлось. Я ведь помню бубнящий голос в голове во время потери сознания. Да и моё высушенное тело намекает на какое-то вмешательство. Не мог я настолько исхудать самостоятельно за неделю. Даже, если бы я вообще ничего не ел, настолько бы вес потерять не смог. Только хотел спросить, что в мире творится, не дали. Дверь распахнулась, в комнату заскочило заспанное каштановое чудо, которое сразу пролепетало:

— Всё, Пьетр, иди отдыхай, я уже выспалась, могу тебя подменить.

Потом это чудо увидело, что я бодрствую. Также увидела реакцию на неё отдельной части моего организма. Блин, да как так? Почему я на неё реагирую, как будто виагрой обожрался? Не успела дверь за ней закрыться после её появления, а у меня уже все в боевой готовности! Хрень какая-то!

В этот раз девчонка хоть и смутилась, но убегать не стала. Продолжила тараторить:

— Ой, а вы проснулись? Очень хорошо, тогда я вас сейчас покормлю.

Сказав это, она развернулась и в очередной раз, как по мановению волшебной палочки, исчезла.

Пётр, наблюдавший все это представление, произнес:

— Ох и хороша же, зараза! Жаль, что дворянка, а то приударил бы за ней, не задумываясь.

Я с удивлением на него посмотрел. Как-то не соответствует увиденное сказанному Петром, поэтому я сразу же уточнил:

— Почему ты решил, что она дворянка? Как-то совсем не похоже?

— Они живут очень бедно, но дворянская одежда у них есть. Сам видел, как они в ней в церковь ходили, — тут же ответил Пётр и отправился на выход.

— Пойду я, командир. А то барышня гневаться будет. Не терпит она, когда не исполняются её распоряжения.

Ни фига себе расклад! Это как нужно было себя поставить, чтобы боец так выполнял её распоряжения? Ох, чувствую, весело мне здесь будет.

Через минуту прибежала девчонка и принялась из ложечки кормить меня жидкой пустой кашей, сваренной на воде. Делала она все так непринужденно и грациозно, что не залюбоваться этим сплошным изяществом было просто невозможно. Во время завтрака я получил истинное эстетическое удовольствие. Если бы ещё покрывало, которым укрыт, было поплотнее, я вообще был бы счастлив.

После завтрака девчонку, время от времени косящуюся на определённое место кровати, и отчаянно краснеющую от созерцаемого зрелища, разобрало на поговорить. Разговор она начала с вопроса:

— Скажите пожалуйста, а что означает выражение «герзла замьерская»? Последние слова она произнесла по-русски, с очаровательным акцентом.

— Как-как вы сказали? — Тут же переспросил я.

— Герзла замьерская, ваш товарищ меня так назвал при встрече.

Сказать, что я хохотал, это не сказать ничего. Да я орал от смеха, что закончилось весьма плачевно. В груди больно кольнуло, и я в очередной раз потерял сознание.

В этот раз я очнулся ближе к обеду, чувствовал себя намного лучше. Боль в груди не пропала, но неизвестно откуда появились силы. Я даже смог спокойно поднять обе руки. Правда, когда поднимал правую, боль немного усилилась. Но не настолько, чтобы нельзя было терпеть. В комнате, кроме меня, никого не было. Поэтому осмотреться получилось более внимательно. Стены были обиты светло-бежевой тканью, которая от времени слегка растрепалась, но ещё смотрелась довольно неплохо. Потолок с выпирающими балками перекрытия был выкрашен в белый цвет и украшен лепниной. Она органично вписывалась в интерьер, плавно переходя на углы стен. Благодаря этому, создавалось впечатление округлости комнаты. Смотрелось все необычно, но очень интересно и нарядно. Из мебели перед глазами был только массивный комод и стул с высокой спинкой. Над окном висел массивный, выполненный из тёмного дерева, карниз для штор. Сами шторы отсутствовали. Льющемуся через оконный проем свету ничего не мешало. В целом, комната мне понравилась. Конечно, кое-что стоило бы обновить и отремонтировать, но выглядело все довольно неплохо.

Долго насладиться одиночеством не получилось. Как всегда, шустро примчалась девчонка с идеальными формами тела и тут же затараторила, начав разговор с наезда:

— Наконец-то вы очнулись. Скажите, что вы увидели во мне такого смешного перед тем, как потерять сознание?

— Милая девушка, вы неправильно восприняли мой смех. Смеялся я не над вами, а над вашими словами, — ответил я. Сам, вспомнив произнесенное ею в прошлое пробуждение, опять начал перхать, пытаясь удержаться от очередной смехо — истерики. Очень уж забавно звучало это её «герлза замьерская».