Мертвец Его Величества Том 2 (СИ) - Оришин Вадим Александрович Postulans

Ещё я мог поднимать Личей, но это вообще отдельный вид искусства, сейчас не имеющий отношения к делу.

Итак, у меня имелась конкретная узкая специализация, вполне определённый набор способностей и ограничений. Казалось бы, грех жаловаться. Возможности мои и так не просто широки, а практически бесконечны, и гвардейцы уже могут практически всё, были бы желание и фантазия.

Однако меня не оставляло ощущение, что я что-то упускаю. Какую-то часть своих способностей я не использовал или использовал неправильно. Было нечто, доступное мне, но оставшееся невостребованным. И я пытался нащупать, что именно упустил, где именно совершил ошибку, недосмотрел.

Задачка не из лёгких, магия этого мира была насколько интуитивной и рефлекторной, настолько же и непознанной. Стоит понять, что ты можешь, например, создать огненный шар в ладони, и эти огненные шары становятся привычным и доступным навыком, будто давно и активно их создаёшь и пользуешься. Но тыкаться вслепую, пытаясь самостоятельно разобраться, что можно, а чего нельзя — занятие малополезное. Нужно точно знать, что конкретное действие возможно. То есть, допустим, я НЕ знаю, что могу из костей простых людей, вложив кучу силы, поднять костяного дракона. Представим такое допущение. И сколько бы я пытался наугад вбухивать эту самую силу в кучу костей, я не только не подниму дракона. Я даже не получу отклика, что иду в правильном направлении.

Порой магия сама подсказывает некоторые решения. Причём чаще всего в моменты, когда я этого не прошу и просто размышляю на тему: «мне нужно получить вот это и это». Не получить магией и поднятием мёртвых, а вообще получить. И внезапно получаю озарение на ровном месте, как было с призраком-охотником.

Ощущая это несоответствие, я бился над проблемой. Формулировал своё желание разными способами, желая получить новое озарение. Придумывал разные задачи, вертел их всеми мыслимыми способами, медитировал всеми доступными мне методиками. Я знал, что есть скрытые от меня возможности, но не мог найти к ним ключа.

— Так. Давай представим, что я идиот, — обратился я к черепу.

Обычный черепок, применял его, чтобы не разговаривать с самим собой, но в то же время имитировать диалог.

— Я делаю что-то неправильно просто в силу другого менталитета.

Череп ехидно прогнусавил мне:

— А ещё в силу другого менталитета ты делаешь такое, от чего у местных мозги в ленту Мёбиуса заворачиваются.

Киваю:

— Аргумент. Но сейчас мне это мешает! Надо подойти к вопросу, как подходят местные!

Череп вновь обдал меня ехидством.

— Ага, как же! Выкинуть тысячу лет технического, научного и социального развития и посмотреть на мир деревенского дурака, для которого прыщ на заднице, молния в небе, цены в ближайшем городе и война в соседнем королевстве — явления одного порядка, зависящие от сельского колдуна, обожравшегося грибов. Давай, желаю успехов в постижении местного менталитета!

— Не преувеличивай, — одёргиваю череп. — Не такие местные тупые.

— А они и не тупые, — продолжает настаивать черепушка. — Идеалистическое сознание не делает человека глупым, а вот делающим выводы на основе предпосылок, никак с объектом анализа не связанных — сколько угодно. Более того, местные порой вполне успешно способны предсказать по раздавленному жуку и козьим какашкам погоду или настроение своего сюзерена, только это в основном — попадание пальцем в небо.

Я пролетел из одного края кабинета в другой.

— А теперь вопрос…

— Давай, — ехидно подбодрил меня череп. — Удиви меня.

— А мне к магии относиться идеалистически или материалистически?

Череп промолчал, а я остановился, обдумывая вопрос и ища на него ответ.

— Во-первых, вопрос глупый. Даже если в этом мире можно плюнуть на стену и по результату предсказать погоду на другом конце мира, это всё равно некая магия, которая работает по неким законам. Даже если магия концептуальная и не подчиняется формальной логике, значит, есть какая-то другая логика, которая к магии применима. Во-вторых, местная магия законам вполне подчиняется. Есть некие ощутимые единицы объёма магической силы. Пока у меня нет конкретных единиц измерения, а те, что использовались братьями-некромантами, весьма условны, но сам факт.

Череп промолчал. В том смысле, что я погрузился в собственные мысли и пока в собеседнике не нуждался.

— Магия не служит магу. Она существует, как часть мироздания. Существует сама по себе. Магия не противоречит мирозданию, она его часть.

Я вновь начал ходить по кабинету.

— Эффект наблюдателя. Существует ли магия в отрыве от магов как её проводников?

Если бы у меня был мозг, он бы сейчас нещадно чесался. Я сейчас, фигурально выражаясь, пытался потрогать свет, попробовать на вкус электричество или увидеть пустоту. Я не просто пытался понять, с каким явлением имею дело, а напрягал те свои мистические органы, что отвечали за взаимодействие с магией.

— Почему мне раньше это в голову не приходило? То, что я называю волей, может быть совсем не волей. Воля есть и у людей мира, лишённого магии. Значит… Значит, здесь я манипулирую магией, применяя нечто иное.

Мне как будто отрубили руку и вместо неё поставили высокотехнологичный протез. Он мог действовать точно так же, как действует обычная рука, полное замещение, но в то же время протез позволял двигать безымянным пальцем или мизинцем отдельно, независимо от остальных пальцев. Согнуть в кулак все пальцы и разогнуть только мизинец.

Это же касалось и магии. Я пользовался своей волей так же, как раньше, не понимая, что здесь у неё больше функций. Больший спектр возможностей.

— Ты кретин, Арантир, — улыбнулся я, разогнув, наконец, безымянный палец.

Некромантия вовсе не была каталогом со списком доступных к поднятию существ. Просто я не понимал, как работает конструктор. Впрочем, само слово «конструктор» довольно далеко от истинного положения вещей. Однако магия смерти действительно позволяла мне действовать в некоторых рамках, меняя под свои нужды хоть скелетов, хоть духов.

И у меня, наконец, появилось понимание того, что надо делать!

Я понял, что могу создавать не только человекоподобных скелетов или вообще скелетов, происходящих от существ, какими они были при жизни. Я и раньше это мог, практически любого Франкенштейна собрать, но тот был недееспособным. Точнее, был лишь неуклюжей куклой, непригодной к бою.

Однако создать для такого конструкта душу, что будет способна врасти в новое тело и овладеть всеми возможностями возможно. Нужно правильно формулировать задачу, и правильно приказывать.

Одушевлённый идеей, я бросился к хранилищу костей. С ростом поселения стало понятно, что поднимать нежить прямо под окнами жителей… Как минимум не эстетично. Были приложены некоторые усилия, чтобы кладбище скрылось стенами и крышей, превратившись в ритуальную залу, где я мог поднимать скелеты или брать кости для работы.

Здесь я и приступил к работе. Для начала мне требовался прототип. Тварь будет… Хм. Максимально не человеком, чтобы проверить, как оно будет работать. Пальцехождение, изогнутый позвоночник, переделка рук.

Засел я на несколько часов, без шуток. Собрать «жизнеспособную» особь, чтобы все суставы двигались так, как мне нужно, без готового заданного шаблона, оказалось задачкой далеко не на щелчок пальцев. Реально засел с конструированием, покуда готовый монстрик не принял законченные очертания. Пока существо напоминало… скелет. Никакой брони, укрепления и прочего я не наращивал, ибо прототип и проверка работоспособности. Тело создал, заставил пройтись туда-сюда. Готово.

Перешёл к душе, что будет этим телом управлять. У меня появился общий алгоритм действий, но на деле я это проворачивал в первый раз, так что и здесь тоже будет прототип. Как ни странно, за основу не бралась какая-нибудь пойманная на той стороне душа, нет. Я применял собственную силу, чтобы сформировать образ… Модель? Основу? Каркас? Сложно описать, но «каркас» — наиболее подходило по значению. Каркас будущей души. Каркас, который сможет встроиться в заготовленного монстрика и вжиться в слеплённую моими руками конструкцию. Каркас, что обеспечит подчинение, набор мыслительных способностей, поведенческих рефлексов… В каком-то смысле я искусственно создавал сознание, но и здесь назвать этот каркас полноценным сознанием нельзя. Только набор элементов, в который ещё следовало вдохнуть настоящую неживую душу.